— Нет, не устраивает, но это моя проблема, и никого, кроме меня, она не касается. Держать же меня за пугало…

— Синьор Босх, — начал Томазо, на этот раз укоризненно, однако Герард опять перебил его:

— Понял. Давно понял: вы мне друг и всё такое прочее… Чего вы хотите от Лоры? Только кратко, без морализаторства.

— Помочь. И только помочь. У вашей невесты есть, скажем так, некие внешние данные, но, увы, она, кажется, не понимает…

— Не понимаю, — серьёзно согласилась Лариса.

— Вот так, синьор Томазо, — поднимаясь и протягивая Ларисе руку, подвёл итог Герард. — Девочка не понимает вас. Я, кстати, тоже. Мы уходим, а вы подумайте о том, чего вы хотите от моей невесты и как изложить ваши устремления понятным для всех языком. Пошли, чудовище. Дадим людям подумать, а заодно и сами побеседуем о нашем житье-бытье.

— Кто был тот парень? — спросил Герард на улице.

— Серж Бель.

— Ясно.

Среди прочих безделушек, валявшихся на журнальном столике в гостиной, Лоре больше всего нравился «вечный блокнот» — жёсткая обложка с одним единственным листком внутри. На этом листке Герард написал заострённой палочкой:

— Не отвечай вслух. Ты говорила Сержу обо мне? — он дал девушке прочитать эти фразы, приподнял листок и надпись, продавленная на его полупрозрачной, пластиковой поверхности, пропала. Приняв из рук Айера Блокнот, девушка написала:

— Нет.

— Что ты сказала ему?

— Ничего. Я не успела.

— Совсем ничего не успела сказать?

— Сказала, что хочу его видеть.

— И не передумала?

— Нет.

— О чём ты будешь говорить с ним?

— Расспрошу о нём, об Элен, о Вике.

— Разумно. Но обо мне ни слова.

— Конечно.

— Потом весь разговор перескажешь мне.

Эту фразу Лариса перечитала несколько раз, неуверенно подняла листок, стирая написанное, опасливо коснулась остриём писчей палочки гладкого пластика:

— Я, — зачеркнула. — Но, — зачеркнула, подумала ещё немного и, выведя неуверенное. — Не знаю, — отдала блокнот Герарду. Тот прочёл, стёр, посмотрел на неё внимательно. Не выдержав этого взгляда, Лариса отвернулась, съёжилась. Айер обнял девушку за плечи и, наклонившись к самому её уху, позвал:

— Лора.

Она резко вскинула голову, и её настороженно виноватый взгляд столкнулся с благожелательным взглядом человека. Герард чуть улыбнулся, так, как если бы хотел успокоить её недоверие, сказал едва слышно, почти шёпотом:

— Я согласен, но, прошу, будь благоразумна.

Не веря собственным ушам, Лариса переспросила, так же, едва слышно:

— Правда?

— Правда, — серьёзно подтвердил Герард.