Глава восемнадцатая

Глава восемнадцатая

В понедельник начались занятия. Университетские коридоры в очередной раз наполнились переливистыми голосами, шумом, вскриками и возмущениями. После непродолжительной паузы суетливые студенческие будни снова вступили в свои права. Что касается меня, то я с радостью продлила бы отдых. За каникулы я отвыкла как от самой учебы, так и от опостылевших одногрупников, поэтому влиться в прежний режим представлялось мне очень сложной задачей.

В принципе, в университетской среде ничего не изменилось, за исключением отсутствия некоторых людей, с которыми я, так или иначе, взаимодействовала в прошлом семестре. С Русланом-то все понятно, а вот отсутствие Машки меня немало удивило, ведь я надеялась, что как только начнутся занятия, я уж точно вытрясу из нее всю правду об ее игнорировании моих бесчисленных звонков и сообщений.

В огромной аудитории, наполовину заполненной студентами, я растерянно озиралась по сторонам в поисках хоть одной живой души, с которой можно было бы поговорить, спросить, что происходит с людьми в этом мире. Но я всего лишь отыскала глазами старосту нашей группы, чтобы для начала узнать, что происходит с Марией Северинцевой.

Круглолицая шатенка с миндалевидными серыми глазами о чем-то весело щебетала с подружками. Наша Таня практически всегда пребывала в хорошем расположении духа. Казалось, что ее рот ни на минуту не закрывается, чтобы передохнуть от продолжительных разговоров ни о чем.

— Привет, — хмуро поприветствовала я старосту.

Девушка тут же перевела взгляд на меня, продолжая улыбаться:

— Привет-привет! Как дела?

Честно сказать, никогда не любила этих формальностей и напускной вежливости, поэтому просто шаблонно ответила:

— Нормально. — Даже не удосужившись проявить вежливость в ответ. — Ты не знаешь, что с Машей?

— Северинцевой? — уточнила Таня. На секунду ее глаза помутнели, будто бы она пыталась вспомнить, как вообще выглядит Маша и что из себя представляет. — А, точно! — девушка хлопнула себя по лбу. — Она забрала документы.

Так как я не ожидала такого развития событий, я почувствовала, как моя челюсть опускается вниз.

— Забрала документы? — на автомате переспросила я. — Но… зачем? Она не говорила тебе?

— Говорила. — Строго произнесла Таня, как бы намекая на то, что не обязана распространять личную информацию о другом студенте, кому попало. — А тебе разве она не сообщила о своем уходе?

Я отрицательно помотала головой.

— В общем, ты, наверное, знаешь, что ее родители не самые обеспеченные люди на свете, а плата за обучение нынче с каждым семестром все выше и выше. И все бы ничего, но, к сожалению, у нее умер отец. Сердечный приступ. Как я поняла, после этого печального события у семьи Северинцевых просто нет возможности и далее оплачивать обучение своей дочери. Такие дела. — Пожала плечами Таня.

То, что я услышала, поразило меня до глубины души. Я почувствовала неприятное ощущение в груди, и мне просто захотелось уйти куда-нибудь подальше, не в силах верить собственным ушам.

— Так Маша тебе ничего не сказала о том, что у нее произошло? — сквозь туман до меня еле дошли слова старосты.

— Да нет, — неопределенно пробормотала я и развернулась на выход из аудитории.

Я выбежала из корпуса, хватая ртом воздух. Мне стало плохо то ли от того, что мне жаль отца Маши, то ли от того, что я не смогла быть с ней рядом, чтобы поддержать ее, либо просто потому, что мы так и не успели стать настоящими друзьями, и я потеряла еще одного человека, который был добр ко мне.

Меня накрыли чувства отвращения к себе, ведь возможно в тот самый вечер, когда я была в клубе, Маша звонила мне, чтобы поделиться своим горем, найти себе поддержку, помощь. А я просто не подняла трубку. Мне вдвойне должно быть стыдно хотя бы потому, что я сама недавно потеряла дорогого мне человека и как никто другой должна была понять, как сильно Маша нуждается в поддержке. А сейчас… сейчас все казалось бессмысленным и оборванным. Единственное, что я могла сделать, так это предпринять еще одну попытку связаться с Машей, попросить у нее прощение. Ведь я на самом деле повела себя как самая настоящая эгоистка.

Отойдя подальше от корпуса, в безлюдное место, я выудила из сумки телефон и нажала на нужный мне номер. Как ни странно, но через несколько гудков на том конце провода послышался уставший бесцветный голос:

— Я тебя слушаю, Майя.

На миг я замерла, словно разучилась говорить. Сглотнула скопившийся ком.

— Привет, — робко начала я.

— Привет. — Сухо ответила Маша. — Ты что-то хотела?

— Я… почему ты не отвечала на мои звонки и сообщения? Ладно, это не важно. — Вздохнула. — Ты как? Прости, что меня не было рядом… я знаю, что случилось.

На том конце провода послышался тяжелый выдох, затем последовало длительное молчание. Мне стало казаться, что пропала связь, или Маша раздумывает над тем, чтобы положить трубку. Но через некоторое время она все-таки ответила:

— Как только я узнала о том, что папа… умер, — девушка осеклась, — я не знала, что мне делать. Но после мне самым верным решением показался разговор. Мне нужно было с кем-то поговорить, чтобы не сойти с ума. Я ведь очень любила отца.

Я закусила губу, нутром ощущая ту боль, что испытала Маша в тот вечер.

— И вот, взяв телефон в руки, мои пальцы сами набрали твой номер. Но раз за разом ты не снимала трубку, и я совсем отчаялась. Мне нужно было, чтобы кто-нибудь меня услышал.

— Господи, Маш, прости меня! — проговорила я, пытаясь унять дрожь.

— Майя, все в порядке. Я больше не злюсь и не чувствую себя отчаянным, потерявшимся человеком.

— Но все равно. Я поступила просто ужасно. Я должна была быть рядом с тобой. Прости меня.

Девушка хмыкнула:

— Тебе не за что извиняться. Видимо, не время и не место было. И да, это ты меня прости, что не отвечала тебе. Как я уже сказала, мне нужно было время, чтобы подумать, расставить приоритеты, решить, что делать дальше.

Я вздохнула, не зная, что ответить. Что бы Маша ни говорила, я определенно чувствую вину. Вот она, почти осязаема: давит своей тяжестью на плечи, припечатывая меня к самой земле, опуская лицо в городской асфальт.

— Мы увидимся? — отчаянно произнесла я.

— Я не знаю, Майя. У меня сейчас куча дел. Мама не справится одна. Мне нужно помогать ей.

— Может, тебе что-то нужно? Маш, я готова помочь, ты только скажи.

Снова послышался смешок:

— Нет, Майя, спасибо. Мы сами справимся. — Девушка замолчала, а затем, будто что-то отвлекло ее, продолжила: — Ладно, мне пора.

— Так скоро? — удивилась я.

— Передавай родителям привет. И, да, я рада была тебя услышать.

На миг у меня потеплело в груди, но это тепло казалось искусственным, ведь нельзя делать вид, будто ничего не случилось, быть лицемером.

— Спасибо. Маш, если тебе что-то нужно…

Девушка осекла меня:

— Мы справимся сами. Спасибо.

— Хорошо. — Виновато произнесла я. — Что же…

— Пока, Майя.

Казалось, еще много-много слов готовы были сорваться с моих губ, но этот поток был остановлен бездушными гудками, означавшими… конец? Неужели все так и должно было закончиться, толком и не успев начаться? У меня никогда не было друзей, о которых говорят в фильмах и пишут в книгах. Что же… видимо, и не будет.

***

После разговора с Машей, я отправилась домой. Некогда круглая отличница беспричинно прогуливает пары в первый же день учебы, и, что странно, даже не чувствует вины за содеянное. Я в который раз почувствовала себя сломленной и безнадежной; человеком, который хочет укрыться под одеялом от всех-всех проблем, так «удачно» свалившихся к нему на голову огромным скопищем. Разумеется, мне не стоило забывать о том, что беда не приходит одна, чтобы легче воспринять новый удар.

Пока я ехала домой, я то и дело испытывала желание увидеться с Никитой, но с того момента, как ему позвонила Леся с очередными своими проблемами, и мы расстались, я до сих пор не видела и не слышала его. И, несмотря на то, что у меня был номер его телефона, звонить я не решалась. Просто потому, что не знала, что и сказать. Он, видимо, тоже, раз уж не давал о себе знать столько дней.

Помимо всего прочего, меня жутко интересовал вопрос о том, увиделся ли Никита со своим другом Андреем по поводу Ярославы. Может, она вообще в какой-нибудь частной клинике, а я тут губу раскатала… Но, тем не менее, попытка не пытка. Единственное, что еще больше раздражает — это неизвестность.

Как только я оказалась дома, я тут же отправилась в свою комнату и нырнула под одеяло, не удосужившись даже переодеться в домашнюю одежду. Не было сил ни на что. Казалось, что психологическая усталость приобрела материальную форму трактора и проехалась по мне раз эдак сто. Но оно и к лучшему: по крайней мере, мне удалось сиюминутно погрузиться в сон, на пару часов избавившись от всего, что свалилось на меня за последние месяцы.

Но до вечера поспать мне не удалось: разбудил телефонный звонок. И я уже готова была не поднимать трубку, как в голове тут же всплыл разговор с Машей, и чувство вины снова дало о себе знать. Но как только я увидела, кто мне звонит, данное чувство сменилось любопытством, приправленной ноткой обиды.

— Привет, — сухо поздоровалась я с Никитой.

— Привет, Майя. Ты не на учебе? Не отвлекаю?

— Нет, а сколько сейчас времени? — в поисках информации я начала обыскивать комнату сонным взглядом.

— Четыре часа. — Усмехнулся парень.

Его голос звучал довольно и весело. Интересно, что его так обрадовало, осчастливило? Мне бы так.

— Спасибо, — угрюмо отозвалась я.

— Угадай, что у меня для тебя есть?

Я нахмурилась, намереваясь сказать, что мне не до глупых загадок. Лучше бы просто сказал, где его носило столько дней, и не выпендривался. Но он мастерски выдерживал интригу.

— Понятия не имею.

А ведь вся моя злость лишь из-за того, что я просто соскучилась.