Дряхлая старуха медленно опустилась на лавку.

- Нам лучше держаться вместе, - услышала как сквозь вату голос зверя.

Шаайенн. Мягкое, теплое, шепчущее имя.

И тишина вместо ответа от Нивена.

- Потому что в последний раз, когда мы разделились, нас пытались натравить друг на друга.

- Разделились? - спросил Нивен.

- Вот возьму и тоже начну через слово переспрашивать.

- Мы не действовали вместе. И не будем. Я ухожу из Нат-Када.

- А я, по-твоему, планирую тут достопримечательности изучать? - и сочувственно, в ответ на взгляд или жест. - Длинное слово, да?

- Четыре, - сказал Нивен. - Четыре рога. Одна пара здесь, а вторая…

- Может, у тебя со страху в глазах двоилось?

- …здесь.

Голоса удалялись, и Алеста уже не разбирала слов. Слышала только, как Нивен сказал что-то о луке, а Шаайенн - о разбросанном по всему Нат-Каду оружии. И думала о том, что ей не стоило отдавать ребенка. Ни Бордреру, ни кому-либо еще. Даже если он никогда и не был ребенком.

А теперь - поздно. Теперь для всего - поздно.

А еще повторяла про себя, на языке катала мягкое имя: Шаайенн. И вспоминала, как дневной свет играл с его волосами, и те светились сами. И глаза у него светились, горели, в них было больше жизни, чем во взглядах всех существ, что встречала на своем пути. Больше жизни и немного яда.

Она накинула еще один морок. Просто так. Потому что старухе не пристало быть влюбленной. Даже в существо, которое очевидно намного древнее ее самой. Только страдает проблемами с памятью.