Глава 5. Сын своего отца

Рев прилетел издалека, его подхватило мощное многоголосое эхо, и показалось, что ревет не один - десятки голосов. Стены дрогнули, дворец будто слегка шатнуло. Или скалу, на которой он стоял. Или это показалось Дэшону, потому что шатнуло его самого - он был единственным здесь, кто вздрагивал, если пугался. Остальные застывали каменными изваяниями, чтоб через мгновение броситься в бой.

И испугался он впервые за много лет не на шутку. Рев был слишком чуждым: не человеческим, не звериным‍, потусторонним. Будто одной из черных скал сдел‍али очень больно, но этим лишь разозлили - и она взревела.

Эхо все еще разносило отголоски, а Дэшон все еще пытался выдохнуть, когда за окном оглушительно свистнули. Этот свист знал весь Даар. Этим свистом Каарэй призывал Мирта - свою дикую виверну.

“Идиот, - подумал Дэшон, - истинный даарец и сын своего отца…”.

Тот был таким же - тоже сначала бросался в бой, а потом уж думал, стоило ли. Или не думал вовсе. Теперь и Рэй туда же. И в каждой битве - он, старший принц, уже десять лет наравне с отцом и его воинами принимает участие в походах - бросается в самую гущу, в кровавую кашу. И сколько ни говори ему: “береги себя”, плевать на это он хотел.

В этом Рэй был похож на Йена: обоим было плевать на слова Дэшона.

А отец - того Рэй слушал - бывало, отчитывал его за безрассудство, но даже не пытался скрыть гордую ухмылку: смелого наследника воспитал. И какая разница, что идиота…

И виверна ему под стать.

Мирта Рэй нашел после своей третьей битвы - кровавой и долгой бойни с великанами за Мохов кряж. Великанов оттеснили к скалам, и даже дальше - за них, а, возвращаясь назад, на одной из скал, в кровавых ошметках, оставшихся от гнезда, Рэй заметил детеныша виверны. Детеныша хотели, как полагается, добить — дикие не живут в неволе, — но Рэй не позволил. Оставил при себе.

Мирт вымахал тем еще чудовищем, кромешно черным, огромным - вдвое больше домашних собратьев - и совершенно неконтролируемым. Он был ночным кошмаром всех смотрителей и погонщиков. Но еще и оборотней, и великанов, и любого другого существа, которое встанет на их с Рэем пути.

Рэя Мирт любил, хотя не всегда слушался. Он не был ручной виверной в обычном понимании, но совершенно точно был другом. Существом с отвратительным характером, готовым по первому свисту броситься на помощь.

- Его надо зарезать, - не раз тихо ворчал Рен, - скотину надо зарезать, пока она не сожрала Рэя. Он ведь сам не знает, чего от нее ожидать.

Рэй не знал. Но Дэшон видел: стоило им вместе взмыть в небо, они становились одним целым, смертельно опасным для любого врага и до идиотизма бесстрашным. Вместе бросались навстречу любой опасности. И конечно же, стоило неведомой пакости взреветь неподалеку, как и к ней решили броситься.

Дэшон перевел взгляд на Рена - тот был непривычно бледен. Невидяще смотрел перед собой, вцепившись в стол одной рукой. Вцепился так, что Дэшону даже показалось, будто тот испуганно потрескивает.

- Так, - сказал Дэшон, подался вперед и хлопнул в ладоши перед носом величества, чтоб вывести из ступора. Это всегда срабатывало. - Что там за хренотень? Знаешь?

Сработало и сейчас: Рен сосредоточил взгляд на нем, но вместо ответа поднялся, бросил:

- Бей в колокол, - и направился к двери, ведущей в спальню: все было очень серьезно, король шел облачаться в доспехи.

- Эй! - возмутился Дэшон, обогнул стол, решительно догнал Рена и схватил за локоть, разворачивая к себе. Настойчиво повторил, ткнув пальцем в окно. - Что там?

Темные глаза Рена гневно вспыхнули.

- Ты теряешь наше время, - глухо сказал он, - и время Рэя.

Выдрал руку и вновь двинулся к двери.

- Что мне охотникам говорить? - возмутился ему в спину Дэшон. - На кого мы идем?

- На ‍Зверя, - бросил Рен, не оборачиваясь.

- Зверя? - переспроси‍л Дэшон. - Которого? У нас тут зверей - куда ни… - оборвал себя, потому что Рен все-таки обернулся и уставился прямо в глаза.

И Дэшон понял, о ком идет речь.

Очередная глупость, выдумка, легенда. Главный оборотень. Зверь с самой что ни на есть большой буквы. Это он обращает людей в монстров, он защищает монстров, укрывает от охотников, он стелит под ноги волчьи тропы и швыряет снежные бури в лица людей, чтобы сбить с пути. И его победить нельзя никак - он бесплотный дух.

И лишь когда в эти горы пришли люди, он научился обретать плоть. Говорили, он делал уже это дважды за последние столетия - и дважды был повержен. И каждое поколение охотников готовилось к тому, чтоб одолеть его снова, если придет в третий раз.

А знахари твердили: нельзя было людям приходить в этим горы. Не просто так - Запретные. Без люд‍ей Зверь не мог стать истинным.

Во все это Дэшон не верил. Как объяснить факт, что даарцы никак не справятся с оборотнями? Придумать большого босса, победить которого невозможно. И вечно готовиться к бою.

Но Рену он об этом не говорил: война с оборотнями для Даара была священной. И не ему, пришлому, ставить под сомнение существование ее главной цели.

Но теперь все зашло слишком далеко.

- Того самого Зверя? - спросил Дэшон очевидное. - Ты так решил, потому что этот ревел громче остальных?

- Заткнись, Д-шон! - прошипел Рен и даже почти правильно произнес его старое имя. Что означало, что сейчас он серьезен как никогда. - Ты чужак. Ты его не чуешь. Бей в колокол.

И хлопнул за собой дверью.

Дэшон бегом направился в коридор. Он мог спорить с Даареном сколько угодно, но когда тот отдавал приказы, выполнял быстро и беспрекословно. К тому же, что бы за зверь ни ревел, охотников нужно созывать.

А даже если и правда тот самый - разве это плохо? Ночной кошмар обрел форму, и теперь его можно победить. Так чем это плохо? Даже если предположить, что он, как говорят, умеет оборачиваться по своему хотению и в человека, и в животное, и в птицу. Что они - птицу не победят? Пусть даже очень большую и злую птицу. А с животным уж точно справятся.

Так чего им бояться? Рычит громко? А Рен себя слышал? Как он сам рычит, когда злится?

Дэшон добрался до винтовой лестницы, взялся за перила, выдохнул и быстро пошел вверх.

“Уйду на пенсию, - мрачно подумал он. - Вот возьму и уйду. Возраст уже не тот, чтоб по лестницам бегать…”

И перешел на бег.

“Оборотни, тропы, звезды, ветви, травы, - перечислял про себя все, что мог вспомнить о Звере. - Человек, животное, птица. ‍Хочет уничтожить людей. Очень страшно, да, нас тут все местны‍е пытаются уничтожить, и ничего, живем. Громко ревет, значит, большой. Великаны тоже большие. Что я упускаю? Еще раз: оборотни, тропы, звезды…”.

Почему-то покоя не давали звезды.

Говорили, знамением его появления станет яркая звезда в небе. Звезда, которой не было до дня, когда он придет, которой не будет после. А Дэшон никаких новых звезд в последнее время не замечал, хотя небо всегда изучал внимательно. Поначалу, когда только попал сюда, надеялся определить по звездам, куда это его занесло. Потом - по инерции. Звезды тут были близко, низко, небо - чистым, мерцающим, бездонным. Дэшон пытался рисовать созвездия и составлять звездные карты. И потому точно знал: никаких новых звезд на небе в последнее время не появлялось.

Он уже почти поднялся по лестнице, почти добрался до колокола, когда споткнулся и схватился за перила и мотнул головой, отгоняя одну простую мысль: день, когда зверь придет, и день, когда зверь заревет, - это разные дни. Вряд ли он родится - и сразу примется уничтожать род людской, так?

И мысль была бы не настолько важной, если б не внезапно вспыхнувшее давнее воспоминание. Дэшон и не думал, что вспомнит об этом, мелкой незначительной детали, мелькнувшей в череде серьезных событий тех дней. С тех пор, черт возьми, уже почти двадцать лет прошло. Если быть точнее - девятнадцать.

***

Девятнадцать лет назад Каарэй зачем-то вышел на балкон среди ночи.

Рен тогда был в отъезде, очередном походе, впервые - без Дэшона, потому что оставил того присматривать за Роанной, которая должна была вот-вот разродиться. К‍оролева находилась в своих палатах в окружении знахарей и пов‍итух, Дэшон бродил по коридорам, потому что внутрь его не пускали, а сидеть на одном месте он не мог.

Потому и заметил: Каарэй вышел на балкон. Стоял, держась за перила и запрокинув голову. И не шевелился - искал что-то в небе. Пятилетний, он был уже невероятно взрослым, серьезным и по-отцовски мрачным ребенком, потому Дэшона и удивила такая заинтересованность небом. К тому же вышел он в легкой одежде - и тут весь в отца. Дэшон сбросил с плеч плащ, шагнул на балкон и набросил Рэю на плечи. Спросил:

- Что-то ищешь?

Рэй круто развернулся, передернул плечами - и падающий на пол плащ пришлось подхватывать.

- Нет, - ответил, глядя исподлобья.

И стремительно удалился, оттолкнув с дороги плечом. Плечи у него уже тогда были мощными.