В «Курс-Ин-Вест» он поехал на такси — так распорядился Белов. Фил предлагал послать с Юрой своих бойцов, но Саша сказал, что не стоит, если они обо всем договорились…

Выйдя из машины, Юра указательным пальцем поправил очки. Перед самой оградой он остановился и, что называется, привел себя в порядок — аккуратно заправил шарф, разгладил на груди белый модный плащ и, взявшись за козырек кепки, слегка сдвинул ее на затылок. Он немного нервничал, но всем своим видом пытался излучать уверенность. Это было важно прежде всего для него самого.

Юра подошел к воротам. К нему неторопливо, вразвалочку направился охранник в черной униформе:

— Вы к кому?

Взявшись пальцами за дужку очков, Юра разглядел фамилию охранника на бейдже — Кокошкин. «Почти однофамилец — улыбнулся про себя юрист. — Кошко-кокошка. Рифма, однако».

— Добрый день, — вежливо поздоровался он. — Я от Белова. У меня встреча с Артуром Вениаминовичем.

— Подождите, — кивнул охранник и отправился в дежурку. Сняв трубку внутреннего телефона он проговорил, словно передавая оперативную информацию:

— Он прибыл.

Кошко от делать нечего рассматривал окрестности, но остановить взгляд было не на чем. Справа возвышался глухой брандмауэр, в стене левого дома лишь одно слепое окошко. За офисной оградой, в глубине, начиналась высокая арка. Чем-то этот мрачноватый пейзаж напоминал не Москву, а Питер.

Он услышал, как позади него прошелестели шины уезжающего такси. А Кокошкин уже открывал ворота:

— Проходите. Знаете, как идти? Прямо и за угол.

— Спасибо.

Поправив еще раз шарф и переложив кейс из руки в руку, Юра вошел в арку. В ее полумраке после яркого солнца он практически ослеп. Постояв несколько секунд, чтобы привыкнуть к новому ощущению, он вошел во двор и свернул направо, за угол.

Навстречу ему быстро двигались два темных силуэта. Юра не успел ничего подумать, все случилось мгновенно. Чудовищный удар бейсбольной биты, казалось, расколол его голову надвое. Но это было, наверное, уже в прошлой жизни…

Вечером в один из переулков около Ленинского проспекта свернула красная «копейка». Проехав через двор к гаражам, машина приостановилась. Из нее прямо на дорогу выпихнули тело в грязном окровавленном плаще…

Юра упал на спину. Следом из взревевшей и рванувшей с места машины вылетел кейс. Он раскрылся в воздухе: белые бумажные листы закружились в воздухе, медленно опускаясь на асфальт, серые сугробы и черные лужи.

Уцелевшие очки чудом удержались на лбу Кошко. Сквозь толстые линзы кровавая рана на лбу юриста казалась еще более страшной…

В приемном покое Склифа в этот поздний час было малолюдно. Только на одном из деревянных диванчиков, словно три богатыря с конфетной коробки, восседали Космос, Фил и Пчела. Они были явно не в настроении, с чего уж тут радоваться, но их печаль выражалась весьма своеобразно. Нервно хихикая, они хрустели чипсами и синхронно провожали взглядами ножки проходящих мимо медсестер.

— Да, — задумчиво протянул Пчела, — облом.

— Я говорил, надо было ребятишек с ним посылать, — рубанул рукой воздух Фил.

— А заигрался Белый, — раздраженно подытожил Космос. — Думает, он — комиссар Миклован.

В глубине гулкого бесконечного коридора Саша в накинутом поверх кожаного плаща белом халате разговаривал с солидной врачихой. Он внимательно, мрачно сдвинув брови и чуть склонив голову, слушал ее профессиональный отчет.

— Множественные переломы. Ушибы. Черепно-мозговая травма. Пришлось делать трепанацию. Жить, безусловно, будет, но инвалидность гарантирована.

— Его вы оперировали? — тихо спросил Саша.

Мимо них прошла хорошенькая медсестра в слишком коротком халатике. Пацаны, как один, сделали охотничью стойку. Но всех, по обыкновению, опередил Пчела:

— Девушка, тут такая проблема, — вкрадчиво заговорил он. — У меня температура. Примерно пятьдесят — пятьдесят шесть.

Углубившиеся ямочки на щеках медсестры наглядно продемонстрировали, что она вполне принимает правила игры:

— В таком случае вас надо немедленно изолировать.

Пчела, казалось, готов был взвиться, как пламя костра, а изолироваться — ну хоть прямо сейчас…

— К вам отдельно заедут, поблагодарят, — заканчивал разговор Саша. — Пожалуйста, проследите, чтобы за ним как следует ухаживали.

Саша вежливо пожал врачихе руку и, махнув Пчеле и ребятам, скомандовал:

— Ладно, пошли, опричники.

— Сань, ну что врачи говорят? — подскочил к нему Фил.

— Херово, — бросил Саша.

— Подождите! Подождите! — раздался в конце коридора нервный женский голос.

Все обернулись. Женщина с опухшим от слез лицом и с выражением совершенного отчаяния в глазах быстрыми шагами приближалась к ним.

— Вы Белов, да? — задыхаясь, выговорила она, глядя Саше в глаза.

— Я, — уже почти понимая в чем дело, спокойно ответил он.

Отодвинув Фила, женщина со всего размаха влепила Саше пощечину. Саша вздрогнул и отвернулся, лицо его на мгновение окаменело. Повисла гулкая пауза…

— Вы его видели? Вы видели его?! — кричала мать Юры Кошко, а это была именно она. — Из-за вас он живой труп теперь! — она беспомощно опустила руки. — Сколько я ему говорила — не связывайся с уголовниками!..

— Извините, — сухо сказал Саша, бросив на женщину быстрый взгляд.

Он швырнул халат на диван и, уже не оглядываясь, зашагал к выходу.

— Господи, из-за этого щенка! — растерянно, но уже словно самой себе или просто в пространство сказала женщина.

На ходу, через плечо, Саша бросил:

— Пчела, поможешь ей деньгами, не забудь…

Пчела, стоя вполоборота к матери Кошко, достал бумажник.

— Ну почему у вас на уме одни деньги? — обреченно махнула рукой женщина и медленно побрела в глубь коридора.

Пчела, искренне не понимая ситуации, пожал плечами, спрятал бумажник в карман и вслед за ребятами двинулся к выходу…

V

Один из сидящих за длинным столом клерков заглянул в пришедшую по факсу бумагу:

— Шестьсот тонн алюминия. Пятьдесят процентов предоплата. Налом, остальные по факту.

Физиономия Артура вытягивалась на глазах. Видимо, то, что он только что услышал, превосходило меру его разумения:

— Так сколько?! Я не понял, повтори.

Хлебников, его верный зам, для порядка проверил сообщение и, победно улыбаясь, повторил цифры.

— Ни хрена себе… — присвистнул Артур. — А кто это? Ты Петру звонил?

— Он проверял — реальные люди…

Артур, нервно расхаживая взад-вперед по узкому пространству кабинетного предбанника, теребил свой цветастый галстук и причитал, как актер в античной трагедии:

— Риск-то, конечно, большой, но наличка… Чай с лимоном! — бросил он секретарше Людочке. — Наличка, наличка, наличка… — едва не пел он.

И, наконец, решился, словно после жаркой бани всем своим упитанным телом ухнул в ледяную прорубь.

— О'кей, — махнул он Хлебникову, бодро проходя в кабинет. — Звони в Душанбе, пусть Бако готовит поставку. Заключай контракт пожестче и давай тоже туда, проследишь за отгрузкой.

Хлебников, который изначально шел к шефу с каким-то документом на подпись, по инерции протянул Артуру красную папку с бумагами. Но сделал он это зря. Артур словно взбесился — от раздражения, радости и нетерпения в одном флаконе. И этот флакон взорвался:

— Что ты стоишь?!! — завизжал Артур. — Бегом, бегом, бегом! — И Артур, неожиданно бодро для своей комплекции изобразил резвый и целенаправленный бег на месте.

Спровадив таким экзотическим образом бестолкового зама, Артур плюхнулся в кресло и, как это обычно делают крутые парни в американских фильмах, закинул ноги на стол. Душа его пела. Вместе с ним и весьма фальшиво:

— А в Таджикии родимой распускаются каштаны!..

В кабинете было душно. Воздух переполняли запахи хорошего одеколона, дорогого коньяка и пота. Артур всегда потел в сложных ситуациях, будь то большое горе, сильная радость или крупная сделка. Сейчас к этому сложносоставному запаху прибавился еще один — запах денег. Причем не фигурально, а буквально.