— Холодно, черт, — согласилась та, присаживаясь рядом с ним на переднее сиденье.

Но тут еще какой-то тип постучал в стекло со стороны Большого.

— Тебе чего? — раздраженно рявкнул Большой, опуская стекло и глядя на парня в светлой куртке.

И это было последнее, что в своей жизни он видел. Оказалось, что не только он был мастером втыкать заточки в жизненно важные места человеческого организма. Его сегодняшний визави оказался не хуже. Заточка вонзилась в шею Большого ровно на три сантиметра ниже затылка…

Маленький решил справить с друзьями-нигерийцами католическое Рождество в их общаге возле университета Патриса Лумумбы. Не очень-то роскошно, зато — экзотика, да и свежую дурь хотелось будущим коллегам продемонстрировать.

Негры танцевали под звуки какой-то зажигательной мелодии. Маленький сам готовил на всех отвар из чистейшего героина. Его подружка Ритка, чуть приплясывая, рядом с каждой тарелкой на уже сервированном столе раскладывала по одноразовому шприцу и по жгуту. Это они сами, вместе с Маленьким, придумали. Этакий прикол джентльменский.

Кто-то постучал в дверь комнаты. Чертыхнувшись про себя, Маленький вышел в узкий коридорчик и открыл входную дверь. Некто в черном капюшоне, скрывавшем лицо, сделал быстрый шаг к нему. Заточка вошла легко, пронзив сердце насквозь. Все было кончено мгновенно. И тихо. Рита еще не закончила изысканную сервировку, а чернокожие друзья были слишком увлечены своими танцами. Только Маленького уже ничто в этой жизни не волновало…

Бек и Лева только что выбрались из парной. Тяжело отдуваясь, они присели на мраморную скамью. Между раскаленным паром и прохладной водой бассейна надо было сделать хотя бы маленькую паузу.

— Ну что, мартышек, что ли, свистнуть? — лениво предложил Лева.

— Давай, на дорожку, — согласился Бек. — А потом — за стол.

«Мартышки», две голые девицы, уже и сами промчались мимо и со смехом попрыгали в бассейн, подняв неимоверные брызги.

— Эй, ты кто? — Бек с изумлением разглядывал незваного гостя, появившегося в их заповедничке.

— Доктор, — бросил, не оборачиваясь, незнакомый мужик в белом халате и марлевой повязке на лице. Откуда он взялся?

— Я не понял… — начал возмущенно подниматься со своего места огромный Бек.

«Доктор» быстро прошел к бассейну. Он сделал девицам столь красноречивый жест, что те мгновенно скрылись под водой. В руках его будто из воздуха материализовалась граната. Аккуратно вынув чеку, «доктор» катнул гранату по кафельному полу. А сам выскочил обратно за дверь, из-за которой мгновением раньше и появился.

Взрыв не заставил себя ждать. Девиц, к счастью, не задело. Они выскочили из бассейна и с визгом промчались в предбанник. Там в гордом одиночестве стоял богато сервированный стол. А Бек опоздал, безнадежно опоздал на эту трапезу.

Все когда-нибудь кончается. Даже «Щелкунчик». При последних аккордах Саша включил мобильник, который тотчас же залился соловьиной трелью.

— Браво! — взорвался зал. Оля и Елизавета Павловна вскочили, аплодируя. — Браво!

Саша выслушал звонившего и твердо сказал в трубку в унисон с залом:

— Браво! — и, уже в зал, перекрывая хилые женские голоса, крикнул с чувством, разделяя слово на слоги. — Бра-во!!!

XXXVII

«Я тебе тридцатый раз говорю! Наркота не сигареты! Все сыплются на сбыте, на мелкой рознице! На хрена мне это надо?! Я два года отлаживал оптовую линию!..» — Голос Саши Белого был хорошо узнаваем.

Володя Каверин в который раз демонстрировал свои оперативные способности. На сей раз — перед капитаном Коноваленко. Уж Лубянка-то должна оценить каверинские таланты! В этом он не сомневался.

Они сидели в каком-то гараже в служебном «вольво» Коноваленко.

— Это еще цветочки, — гордо добавил Каверин. — У меня еще столько материалов на этого фрукта!

— Вопрос: откуда? — с едва заметной ухмылкой поинтересовался Коноваленко.

— Нас давно свела судьба, — многозначительно отозвался Каверин. И добавил с понятной грустью: — Дошло до того, что меня из управления уволили…

— То есть вы решили помочь органам по личным мотивам? — не без язвы в голосе поинтересовался лубянский капитан.

— Из чувства гражданской ответственности, — вроде бы как на полном серьезе ответил Каверин, доставая свое «Мальборо». Все ту же, никак не кончающуюся пачку. — Курите.

— Спасибо, — громче, чем требовалось, ответил Коиоваленко…

Крестились все вместе, в один день, в церкви Воскресения, что в Сокольниках.

Держа на руках сына, Саша со счастливой улыбкой вышел из церкви. Рядом с ним, держа его под руку, спускалась по ступеням паперти Оля.

— Ты у нас полноценный теперь человек, — глядя в глаза сына, сказал Саша.

Впрочем, слова эти он говорил пока больше для себя и для Оли, которая так хотела, чтобы все это произошло. Сыну он потом, позже объяснит.

— С крещением, Ванечка! — Сашина мама и Катя протиснулись, наконец, к ним поближе.

Увидев Макса, настраивающего фотоаппарат, Саша крикнул ему:

— Макс, теперь всех нас сними!

— Ну, что? — Пчела с некоторой иронией поглядывал на окрещенного Космоса.

— Ну, что, поздравляю… — Космос, хотя и улыбался, но все произошедшее с ними только что воспринимал вполне серьезно. А еще сын профессора астрофизики!

— Поздравляю, — обнимая Коса, повторил вслед за ним и Пчела.

Они еще потоптались друг против друга. Пчела, наконец, решился:

— Слушай, ты меня прости, что я у тебя Таньку тогда увел?..

— Это ты меня прости, — ответил Космос, — что я тебе тогда нос сломал. — Кажется, они были квиты и зла друг на друга больше и вправду не держали.

— Макс, давай! — кричали уже все, выстроившись полукругом на фоне храма.

— Покучнее встаньте! — руководил ими Макс.

— Ванечку, Ванечку разверните! — причитала Олина бабушка.

— Есть! — доложил, щелкнув кнопкой, Макс.

— С наступающим всех! — радостно крикнула Оля. — Помните, в пятницу — у нас!

Космос, развернувшись лицом к церковным дверям, истово, широко осенил себя крестным знамением. Слева направо, соответственно.

— Справа налево надо, чукча, — охладил его религиозный пыл Фил.

— Это тебе кто сказал? — недоверчиво расширил глаза Космос, но совету все ж внял, еще раз перекрестившись. На сей раз — правильно. Но не менее истово.

— Ну, как ощущение, Кос? — дождавшись, когда тот обернется, поинтересовался Саша.

— Сань, благодать! Ну, как заново родился! — И было видно, что Космос сейчас не паясничает ни на йоту.

— Поздравляю, братишка, — обнял Белого Фил.

— Спасибо, крестный. — Саша и вправду был растроган.

Теперь все они — полноценные люди.

— Ну что, теперь папа вроде я? — нашел время и место подначить Фил.

— Нет, ты — крестный, — на полном серьезе ответил Саша. — А я все равно остался папой.

Отстав от остальных, Саша вынул свой простой новенький крест, поцеловал его и троекратно перекрестился.

Бог ты мой! По ступенькам в храм поднимался не кто иной, как господин-товарищ Введенский с симпатичной женой в дорогой шубе и сыном лет девяти.

— С наступающим! — бросил на него испытующий взгляд Саша.

— Вас также, — ответил тот, пряча усмешку. Пчела издалека, но внимательно наблюдал за этой сценой на церковных ступенях.

— Сань, кто это? — недоверчиво спросил он.

— Просто человек. Такой же простой, как и мы, — уточнил Саша. — Из Министерства добрых дел.

— Что-то я не слышал о таком министерстве, — что-то, видимо, начал понимать Пчела и достал сигарету.

— Значит, ты счастливый, Пчелкин! Не кури — храм!

Генерал Хохлов мог быть доволен. Дела шли отлично: социальные бури пережили, бизнес продолжал развиваться, все было под контролем. Как и завещал Феликс Эдмундович. Сегодня Андрей Анатольевич созвал совещание, чтобы подвести итоги уходящего года и наметить планы на год следующий.