Я чуть сдвинула бедра, прижимаясь к нему. Понимающая ухмылка растянула уголок рта Лэндона.

— Ах, Пиппа. Ты знаешь, что ты со мной делаешь, да? — он склонился к моему уху, танцуя дыханием по моей барабанной перепонке. Хрипы его голоса предназначались только для меня. — Ты знаешь... Потому что я делаю то же самое с тобой.

Воздух накалился. Но любовь смягчала грани моего страстного желания. В душе я давно знала, что по-прежнему любила Лэндона Кокса. Неистово. Безоговорочно. Отчаянно.

Потрясенная осознанием этого, я смутно поняла, что Лэндон упал на колени, глядя на меня, как голодный нищий. Схватив ладонью мою ногу, он закинул ее себе на плечо, раскрывая меня.

— Чертовски прекрасна, — прорычал он за секунду до того, как его язык нырнул в мое лоно, принимаясь лизать, посасывать и обводить нуждающийся пучок нервов, мучительно опухший и желающий.

Я всегда создавала образ совершенства. Но прямо сейчас, в объятиях Лэндона, все по-настоящему было идеальным.

Я изо всех сил вцепилась в его волосы, когда удовольствие между моих бедер устремилось в каждую мою конечность и каждую вену.

Дышать было тяжело, гортанные вдохи присоединились к саундтреку хрипов и стонов Лэндона, пока он с энтузиазмом ласкал меня своим умелым языком. Пальцы Лэндона вошли в мое тело, достигая нужной точки.

Я не могла дышать, не могла видеть, не могла думать. Я закричала от интенсивности происходящего, достигнув оргазма. Блаженство врывалось в меня неровными лезвиями, разрывая на части. Когда напряжение утихло, я откинулась назад, пока Лэндон оставлял поцелуи на нежной коже моих бедер.

Он самодовольно улыбнулся, когда я пыталась проморгаться и разлепить веки. Лэндон поставил мою ногу на землю и обнял меня, чтобы убрать влажные волосы, прилипшие к моей скуле. Затем неожиданно развернул мое тело, положив мои руки на камень, а затем потянул за талию.

— Приподнимись немного, детка, — он застонал, скользя пальцами в мягкой ласке вдоль моего позвоночника. Мурашки поднялись навстречу, мчась за следами его пальцев.

Я задрожала, удовлетворенная, но все же желающая большего. Хотела почувствовать Лэндона внутри себя.

Послышался звук разрывающейся обертки, а затем головка его члена скользнула по моему центру, оставляя покалывание. Я толкнулась бедрами, упираясь лбом в свою ладонь.

— Лэндон, — простонала я. — Пожалуйста.

— Хочешь меня?

Мне нечем было дышать.

— Да, хочу. Я хочу нас.

— Блять, Пиппа, — выдохнул Лэндон, вдавливая большие пальцы в кожу моей талии. Это было единственным предупреждением, прежде чем врезаться в меня, наполняя меня телом и душой.

Твердый и толстый, он был моей недостающей частью. Вместе с ним я ощущала себя целостной.

Мы бились в лихорадке похоти, не оставляя места ни для чего другого. Ни для сомнений, ни для самообладания. Никакого страха или застенчивости. Только Лэндон. Для Лэндона.

Я стиснула зубы, пока он вдалбливался в меня. Его толчки были сильными и быстрыми. В нашей страсти было что-то горячее и безудержное. Ни притворства, ни сдержанности. Чистая похоть, желание и потребность.

Шлепки соприкосновения его кожи с моим задом заполняли уши отчаянными ударами. Одной рукой Лэндон проскользнул к местечку между моих бедер. Возникло желание увернуться от его пальцев, потому что удовольствие была почти болезненным.

— Боже, — простонала я, понимая, что меня ожидает, но не уверенная, что выдержу. Но выбирать было не мне. Мое тело принадлежало Лэндону.

Я закричала, когда мужчина закружил пальцем по моему клитору. Это мокрое скольжение полностью меня убило.

Толчки Лэндона превратились в дикие и необузданные. Пока я пребывала в мире экстаза, мужчина шел к собственному оргазму. И вскоре он взревел, как охотник, который, наконец, поймал свою добычу.

Через минуту его быстрые, горячие выдохи обдували мою кожу. Лэндон прижался затяжным поцелуем вдоль моей лопатки, вырывая из меня гортанный стон. Я выпрямилась, скрутилась в его объятиях и уткнулась подбородком в уютное местечко между его плечом и шеей. У меня не было слов. Все, что я могла предложить — биение своего сердца.

Лэндон

Последние три недели с Пайпер расслабили меня. Я начал верить, что моя жизнь наконец-то начала налаживаться... Пока наш гребаный лейбл не настоял на предварительном прослушивании новых песен следующего альбома. Все, что я говорил Пайпер, было правдой, вот только как я мог выполнить все это, если даже не был в состоянии контролировать свое тело? Не просто удержать столовый прибор или ручку, чтобы дать автограф, но держать так крепко и уверенно, как того ожидали поклонники от выступления «NothingbutTrouble».

Смотреть за тем, как барабанные палочки вылетают из моих рук при первом ударе о тарелки, было жестоким напоминанием о том, что мне предстоял еще долгий путь, хотя моя хватка показывала улучшения, когда дело доходило до некоторых повседневных задач. Но я еще не мог сыграть шоу.

Тревис и парни сказали, что мне не нужно было приходить, но «NothingbutTrouble» еще ни разу не выступали без меня, и, даже если я не мог быть на сцене, мне все равно необходимо было прийти.

Шейн обнадеживающе похлопал меня по плечу, направляясь на сцену. Если кто и понимал мои чувства, так это он.

Из-за его ареста в прошлом году нам пришлось отменить турне. Ему было предъявлено обвинение за прошлое. За случайную трагедию. Но обвинения сняли и его оправдали.

Я же оказался за бортом благодаря своей глупости, и из-за этой очевидной разницы я едва мог смотреть Шейну в глаза.

Мне стоило остаться дома. Я должен был валяться в постели с Пайпер, находясь в ее теле и слушая ее стоны.

Потому что сейчас я наблюдал за кем-то, кто сидел за все еще моей барабанной установкой. Кто-то другой исполнял мои песни, играл с моей группой перед моим лейблом.

Все это было чересчур. Слишком. Блять. Жестоко.

Стоя сбоку от сцены, я сжал руки в кулаки по бокам.

Вообще-то нет. Не совсем.

В моем сознании я сжимал их так чертовски сильно, что гребаное сухожилие должно было порваться.

На деле же моя левая рука сжалась, но правая напоминала щупальце лобстера... И дрожала от усердия.

Какие, на хуй, барабанные палочки? Моя правая рука едва удерживала член.

Пайпер подошла ко мне сзади как можно ближе, но не прижимая свое тело к моему. Я почувствовал прикосновение ее бедра у своей руки. Мне хотелось ощущать себя комфортно в ее присутствии. Я знал, что она пыталась поддержать меня своей близостью.

Но вместо комфорта меня охватила паника. Сердце заколотилось о грудную клетку, а дыхание застряло в легких. Что, если я никогда не восстановлюсь? Такой будет моя жизнь — стоять за прожектором, пока зависть и ярость поглощают меня?

Кто я без барабанов?

Никто. Я был никем. Зачем Пайпер жалкий сукин сын, ослепленный стыдом и не способный посмотреть правде в глаза?

Потеря единственного, что я когда-либо делал хорошо, части себя, принесшей такой успех, который я даже не мог вообразить, разобьет меня.

Если мне придется смотреть на потускневший свет в глазах Пайпер, если она потеряет уважение ко мне... Нет, я даже не мог такого представить. Я лучше умру.

Но прямо сейчас я смотрел выступление моей группы... без меня. Меня заменили другим человеком. И это чертовски отстойно. Я хотел быть на сцене. Кровь и кислород текли по моим венам, оттачивая каждый ритм с точностью и силой. Быть достойным обожания и почестей.

— Как, черт возьми, тебе это удается? — громко рявкнул я, чтобы Пайпер меня услышала сквозь музыку.

Девушка растерянно на меня посмотрела.

— Что именно?

Тяжелый горячий гнев охватил меня. Я злился на себя. На судьбу. Пайпер тоже досталось.

Я указал на парня за установкой, талантливого барабанщика, который проткнул бы меня палочками, лишь бы получить шанс занять мое место навсегда. Разве его можно было за это винить?

— Торчать здесь, на чертовой обочине.

Сострадание смягчило ее хмурый взгляд, превратившись во что-то очень похожее на жалость.

— Не все хотят жить в центре внимания, Лэндон.

Но я хотел. Мне это было нужно. Свет создавал совершенство. Даже волшебство. Делал меня чем-то большим, чем выдающимся неудачником Лэндоном Коксом. Истребителем любви и жизни. Свет превращал меня в легенду. Я жаждал внимания больше, чем наркотиков или выпивки. С ним я был в безопасности, под охраной. Благодаря ему я смог позаботиться о брате и забаррикадироваться за железными дверьми. Делал все на своих условиях. И защищал людей от своих пороков.

— Я — не все, — буркнул я, отворачиваясь от нее, нуждаясь в пространстве. Мне нужно было свалить отсюда, прежде чем я, блять, брошусь на парня, занявшего мое гребаное место.

Врачи предупреждали, что употребление алкоголя замедлит мое выздоровление. Я был готов продать почку за глоток спиртного... Но не собирался рисковать своими шансами вернуться за барабанную установку как можно скорее.

Вместо этого я взял воду из импровизированного бара в одной из дальних комнат, избегая зрительного контакта со всеми. Вытряхнул несколько таблеток из флакона в кармане, а затем еще несколько.

Разгрыз их зубами, смакуя горьковатый привкус, словно наслаждался икрой. Через несколько минут в ушах зазвенело, а конечности расслабились, когда напряжение покинуло мои мышцы. Как же я этого ждал... Я понимал, что нужно вернуться к Пайпер и извиниться за то, что испортил ей настроение. Она этого не заслуживала. Эта девушка — лучшее, что когда-либо со мной случалось.

— Ты не должен был приходить сегодня, — Тревис появился рядом со мной.

— В курсе. Но я не пропускал ни одного из наших шоу, — мой рот казался опухшим и непослушным, словно не желал говорить. — Не хотел начинать сегодня.

Он взглянул на мои руки.

— Я мог бы заставить перенести просмотр до момента, когда тебе станет лучше.