Тот человек потрепанного вида, который заставил нас выйти из кареты, стоял рядом с нами, перекидывая свой кинжал из руки в руку, и если принять во внимание то, как ловко он это делал, было понятно, что этим острым оружием он владеет едва ли не виртуозно. Третьего мужчину я не видела — он стоял с другой стороны кареты, но вряд ли ошибусь, если предположу, что и этот тип вряд ли отличался в лучшую сторону от своих приятелей.

А еще, как оказалось, наша карета успела отъехать на какое-то расстояние от поляны, и сейчас мы оказались на дороге, по обеим сторонам которой росли высокие сосны на песчаной земле, покрытой голубыми мхами. Все очень красиво, только мне сейчас не до того, чтоб любоваться чудесным летним днем.

— А вот и наш господин Патрик!.. — всадник расплылся в улыбке. — Друг, а я-то рассчитывал, что увижу тебя в несколько ином виде!

— Я с вами, господин хороший, на «ты» не переходил, и не понимаю такого запанибратства… — ледяным тоном ответил Патрик. — И что вы себе позволяете?

— Ну, Патрик!.. — ухмыльнулся мужчина. — Мы же с тобой так хорошо отмечали праздник Весеннего равноденствия у баронессы Анти… Неужели забыл? И с чего это у тебя так память отшибло?

— Мне нет дела до всякой шушеры, что постоянно крутится вокруг, пытаясь набиться в друзья, и потому не считаю нужным помнить кого-то из той мелочи. И уж тем более у меня нет необходимости запоминать их лица и имена… — Патрик даже не пытался скрыть легкое презрение, которое должно было всерьез задеть мужчину. — Только не понимаю причины сегодняшнего дерзкого поступка — остановить карету, проявить неуважение, да еще и угрожать оружием! Это уже перебор.

— Вот что… — на лице всадника пропала ухмылка. — Мне велено доставить тебя, господин хороший, в столицу.

— Благодарю за любезность, но я в ней не нуждаюсь, так что можете отправляться назад.

— Ты че, совсем тупой?.. — не выдержал мужичонка с кинжалом. — С нами поедешь!

— На основании чего я должен ехать невесть куда? У меня, знаете ли, иные планы на поездку.

— Да куда ты денешься!.. — мужичонка перекинул кинжал из рук в руки едва ли не у самого лица Патрика. — Поедешь с нами, потому как денег за тебя обещано немало! Возражать не советую — будет хуже. И не вякай, а не то как бы я своим ножичком не отхватил случайно у тебя что-то ценное.

А ведь, пожалуй, так и произойдет, уж очень быстрые и ловкие движения у этого человека, взгляд их просто не успевает улавливать — такое впечатление, будто кинжал — продолжение его руки. И сделать ничего мы не сможем — этот тип ударит куда быстрее… В этот момент острие промелькнуло прямо перед моими глазами, и я инстинктивно шарахнулась в сторону, а мужичонка только что не заржал от удовольствия.

— Че, страшно? Правильно делаешь, что боишься! Сразу предупреждаю: если сделаете что не так — то не обессудьте. Милашка, это относится и к тебе, так что советую быть хорошей девочкой, и слушаться большого дядю. Я могу быть очень ласковым, а могу и злыми — все зависит от того, как себя вести будете. А еще вам повезло, что я человек добрый: ежели будете кочевряжиться, то калечить сильно вас не буду — просто сухожилия на ногах перережу, и никуда вы не убежите, хроменькими на всю жизнь останетесь.

— Мой э-э-э… товарищ высказался излишне грубо, но верно… — всадник уже не шутил. — Хотя нас всего трое, но с вами справимся без особых хлопот. Дело в том, дорогуша Патрик, что тебя кое-кто видеть очень хочет, и даже пообещал заплатить за то, чтоб ваша встреча состоялась, причем свидание должно произойти как можно быстрей. Мы люди простые, только вот на жизнь зарабатываем непростым трудом, в случае чего и на крайние меры легко можем пойти, так что, думаю, нет нужды убеждать тебя в необходимости добровольного сотрудничества. Разумные люди всегда могут придти к соглашению, не доводя дело до крайностей. Сам понимаешь, что доставить тебя нужно живым, но необязательно целым — уж очень странные вещи говорил о тебе наш наниматель, даже не знаешь, верить им, или нет.

— И кто же меня так жаждет видеть?

— Как говорят церковники: во многих знаниях — многие печали…

Что же делать? Если учесть, что за каждым нашим движением следят, избавиться от этой троицы будет очень сложно, а отпускать нас они не намерены.

— Может, мы сумеем договориться?.. — внезапно голос графа стал просительным. — У нас в карете золото припрятано, и, поверьте, его там немало!

— Ну, тут все зависит от количества золота, которое вы нам можете предложить… — а вот теперь в голосе всадника было удовольствие кота, который, наконец-то, дорвался до вожделенной миски со сметаной. Тут даже мне понятно, что золото эти люди возьмут, только отпускать нас они не намерены.

— Не беспокойтесь, не продешевите. Мой племянник сейчас достанет деньги…

— А вместе с тем и оружие… — усмехнулся мужчина.

— В том-то и беда, что мы не подумали о том, что в пути оно нам понадобиться… — огрызнулся Патрик. — Знал бы, что встречу вас на пути — тогда бы вы меня голыми руками не взяли! Если не хотите, чтоб я вам вынес деньги, то забирайтесь в карету сами, и ищите их там. Только предупреждаю сразу — вам придется покопаться, потому как они спрятаны в тайнике, на дне кареты.

— Ладно… — чуть поколебавшись, согласился всадник. — Но учти: одно лишнее движение — и в твоем теле появится дырка. И еще… Достопочтенный граф, спускайтесь-ка на землю — так оно для вас будет лучше и нам спокойнее.

— Как скажете…

Пока граф, кряхтя и ругаясь под нос, слезал с сиденья для кучера, Патрик вновь забрался в карету, перед тем бросив на меня короткий взгляд, и едва заметно качнув головой в сторону. Не знаю, правильно я его поняла, или нет, но будем считать, что он попросил меня о помощи, а раз так, то мне пора подавать голос.

— Ой, а что здесь происходит?.. — испуганно взвизгнула я, шарахнувшись в сторону. Сейчас между мной и Патриком было уже шагов пять, или чуть больше, но на всякий случай я сделала еще небольшой шажок назад, затем еще один… Каким-то интуитивным чувством я осознала, что у нас есть только одна возможность спастись, и это произойдет только в том случае, если Патрик будет сражаться против этих людей в своем новом, драконьем обличье. Пока что сын герцога стоял ко мне спиной, вернее, он присел на корточки, делая вид, будто пытается что-то достать со дна кареты. Патрику нужно не менее пятнадцати секунд на то, чтоб принять иной облик, и эти мгновения мне надо было выгадать. Я уже знала, что в то время, когда внешность Патрика меняется — тогда он наиболее уязвим, и в эти мгновения ничего не может делать. Вполне естественно предположить, что та троица, которая нас остановила, вряд ли будет спокойно смотреть на то, как вместо человека появляется невесть какое чудище, и потому первое, что они сделают — постараются если не убить молодого человека, то всерьез его ранить.

— Э, милашка, ты куда от меня убегать вздумала?.. — мужичонка шагнул ко мне. — Стой на месте, тебе говорят! И орать не вздумай, потому как бабского визга на дух не выношу! А ежели тебе приспичило в кустики сбегать, то потерпишь — я с тобой потом туда сам прогуляюсь!

— Что вы себе позволяете!.. — мне даже не нужно было изображать неприязнь в своем голосе — этот человек и без того вызывал у меня страх пополам с отвращением.

— То-то и беда, что пока ничего позволить не могу, но погоди немного…

— Слышь, Тесак, не отвлекайся!.. — всадник перевел взгляд на нас. — Да, и вот еще что: эта девица, которую господа аристократы подцепили, чтоб скрасить дорогу — она лишняя, нам не нужна.

— Понял, только вот делу время, но и потехе час… — тот, кого назвали Тесаком, улыбнулся, показав гнилые пеньки зубов. — Не бзди, пацанка, развлечения еще только начинаются! Ох, как же мы с тобой оторвемся!..

— Тесак, я тебе что сказал!.. — повысил голос мужчина на лошади.

— Да понял я, понял! Ничего, пусть милашка подождет немного, сейчас пока что не до нее, вначале надо с мужиками разобраться. А заодно отдохни, голубушка, а не то дашь стрекача, ищи тебя потом…

Я не уловила тот момент, когда мужчина ударил меня, причем так сильно, что боль просто взорвала меня изнутри, и я упала на землю, не в силах пошевелиться, на несколько мгновений оглохнув и ослепнув. Даже дышать у меня получилось не сразу, было невероятно больно сделать даже небольшой вдох. Как сквозь туман я услышала крики и шум, а когда немного пришла в себя, то поняла, что почти все уже закончено. Тесак, тот самый мужичонка с кинжалом, лежал на земле с распоротым горлом, а еще один мужчина, которого я ранее не видела, замер в неестественной позе — похоже, он пытался убежать, но это у него не получилось, и теперь голова неудавшегося беглеца была неестественно вывернута. Что же касается человека, который еще недавно сидел на лошади, преграждая нам дорогу… Сейчас он находился возле кареты, вернее, лежал подле нее, зажимая руками окровавленный живот, и пытался отползти, со страхом глядя на Патрика, стоящего перед ним. Вернее, сейчас мы видели не Патрика, а все то же чудище, которое так напугало меня когда-то, показавшись из зарослей жасмина. Однако если с Патриком, на первый взгляд, сейчас все было хорошо, то граф, хотя и стоял, но его одежда была окровавлена… Святые Небеса, что же тут произошло?

— Это ты чего?.. — сиплым голосом говорил мужчина, не в силах отвести взгляд от Патрика. — Ты кончай, слышишь? Мы просто базарили, ты какого хрена…

— Замолчи… — посоветовал граф, и, повернувшись ко мне, спросил. — Черил, как вы себя чувствуете?

— Неплохо… — все одно больше сказать нечего, и к тому же я старалась говорить так, чтоб дыхание не было уж очень прерывистым. — Только надо в себя придти…

— Разумеется. Прошу прощения за то, что вам пришлось испытать… — граф снова повернулся к лежащему мужчине. — Дважды повторять не буду, так что если ты хочешь жить, то ответишь на все наши вопросы.