Кто-то из девчонок насмешливо фыркнул, и в этом я с ними была полностью согласна: то колдовство, которое привязало Тигу ко мне, имеет простое название — деньги, да и дурнушкой меня никто не называл. Как раз наоборот — многие мужчины провожают меня взглядом. Когда я считалась богатой невестой, красавец постоянно находился подле меня, всем своим видом демонстрируя преданность и обожание, но как только выяснилось, что денег нет, и не будет — с той поры Тигу я не видела. Исчез, как привидение после третьего петушиного крика… Если же Жаси вбила себе в голову, будто именно я виновата в том, что красавец не обращал никакого внимания на нее, дочь судьи, то я даже не знаю, чего тут больше — уверенности в себе или желания не видеть очевидного. Голубушка, если ты считаешь себя неотразимой, то вначале внимательней посмотри на себя в зеркало, а потом поинтересуйся у своего отца насчет приданого — и только тогда решай, сумеешь ты обойти вдову Раско или нет.
— Если б Черил была колдуньей, то Тигу от нее никуда бы не делся… — предположил кто-то.
— Как видно толку в колдовском деле у нашей сиротинки совсем нет… — усмехнулась Тарила. — А если и есть, то самое большее, на что она способна — это окрутить приказчика в мелкой лавчонке или выйти замуж за подавальщика в захудалой харчевне!
Раздался новый взрыв смеха, и когда он стих, то Жаси продолжила свое повествование.
— Не перебивайте меня, а не то собьюсь… Так вот, результате старший сын госпожи Визер подчинился воле матери, а младший ослушался, женился на своей ненаглядной красотке, после чего госпожа Визер сразу же выставила из дома младшего сына вместе с его молодой женой, и лишила его наследства, хотя, как поговаривали, он был ее любимчиком. Старший брат попытался, было, вступиться за младшего, но мать пообещала и второго сына выгнать из дома, если тот не прекратит свои жалостливые уговоры. Зная характер своей мамаши, господину Визер ничего не оставалось, как отступиться.
Этих сплетен мне уже довелось наслушаться из дворницкой, когда слуги перемывали кости хозяевам, так что ничего нового я не услышала. Тем не менее, более чем неприятно вновь слышать такую болтовню, да еще произносимую насмешливым голосом, и потому злые слезы помимо воли полились из моих глаз.
— А что было потом?
— Потом каждый жил сам по себе. У старшего брата родилась Инес, у младшего — Черил. Остальное вам известно: спустя годы мать Черил умерла, и ее отец тоже очень скоро скончался, а осиротевшее дитятко взял к себе в дом старший брат. Тут старая госпожа волей-неволей, но должна была согласиться с его решением: одно дело — выставить на улицу непокорного сына, потому как это дело семейное, и совсем другое — выгнать его осиротевшее дитятко. За это можно получить всеобщее осуждение и порицание, а старуха всегда заботилась о своей репутации строгого, но справедливого человека. Хотя кое-кто считает, что прежняя любовь к той зеленоглазой колдунье все еще живет в сердце господина Визер, вот он и опекает дочь бывшей возлюбленной.
— Можно только посочувствовать его жене, госпоже Мей.
— А куда ей деться? Вынуждена терпеть. Она дама добрая, сердечная и крайне порядочная, надеялась со временем выдать племянницу замуж, и освободиться от этой обузы, да только ничего не получилось. Естественно, что из тех денег, что достались ее мужу по завещанию матери, Черил не получит ничего: дать кров и пищу — это одно, а вот поделиться наследственными деньгами — это дело совсем иного рода. Спорить готова — сейчас госпожа Мей будет вовсю подталкивать Черил к монастырской жизни: что ни говори, но для брошенной невесты, да еще без единой монетки за душой, монастырь — это лучший выход из того положения, в котором она оказалась. Можно сказать, ей уже проложен туда прямой путь.
А ведь Жаси права… — невольно подумалось мне. — Тетушка Мей, и верно, все последнее время стала подсовывать мне книги с молитвами и благочестивым содержанием, и заводит разговоры о спокойной жизни в тихой обители. Более того — она едва ли не требует, чтоб я изучала церковные книги со всем вниманием, потому как в последующем мне без них не обойтись…
— Да уж, старая госпожа Визер хорошо обманула Черил, да и всех остальных тоже… — в голосе Тарилы звучало нечто, похожее на издевку. — Зато какие обещания были! А старуха умна — враз превратила нелюбимую внучку в полное ничтожество.
— Отец говорил, что ожидал чего-то подобного от старушки… — продолжала Жаси. — Она слишком ненавидела жену своего младшего сына, чтоб сделать ее дочь богатой наследницей, а уж напакостить напоследок — это в ее характере. Да и без того поговаривали, что старая госпожа Визер в конце жизни совсем разум потеряла, и общаться с ней было очень сложно. Старуха даже на похороны своего младшего сына не пришла…
Не знаю, что бы мне еще довелось услышать, но в этот момент раздался почтительный голос служанки:
— Барышня, пожаловала госпожа Лаис, и желает вас видеть. Она прибыла сюда прямо с дороги…
— О, тетушка приехала!.. — Тарила направилась из комнаты. — А я ждала ее завтра! Кстати, она обещала мне сюрприз сразу же, как только приедет…
Прекрасная невеста покинула комнату вместе со своей свитой, и я почти сразу же вышла из своего потайного угла. Возможно, следовало подождать, чтоб остаться незамеченной, но в тот момент мне не было дела до того, заметит меня кто, или нет. У меня более не хватало сил оставаться как в этой комнате, так и в этом доме — злость, стыд и разочарование были слишком велики. Одно дело когда тебя бранит нелюбимая бабушка — в силу родства она имеет на это какое-то права, но когда чужие люди едва ли не плюют тебе в душу… Конечно, кто-то посторонний может сказать, что ничего особенного не произошло — так, ерунда, бабские разговоры, только вот я так не считаю. Еще совсем недавно мне в голову не могло придти, что кто-нибудь может говорить обо мне такие обидные вещи. Только что мне не ясно дали понять: таким беднякам, как я, здесь делать нечего. Тут наши желания сходятся: отныне и я постараюсь забыть дорогу в этот чванливый и лживый дом.
По счастью, Инес, хотя и неохотно, но согласилась отправиться домой: у нас все же траур, и задерживаться в гостях не стоило — посещение девичьего празднества и выражение своих поздравлений виновнице торжества считается делом вполне допустимым, но все же долго оставаться на вечеринке не стоит — это уже слывет нарушением правил приличия.
По дороге я почти не слушала кузину, погруженная в свои мысли, и когда дома нас стали расспрашивать, то именно Инес стала делиться своими впечатлениями.
— Как все было прекрасно! Как роскошно! Как продуманно! Вы бы видели Тарилу — какое у нее платье!.. Она так счастлива!.. Жаль, конечно, что мы пока что не видели ее жениха, но все еще впереди! Говорят, это очень милый и обходительный молодой человек, так что они будут прекрасной парой! Я вам сейчас расскажу обо всем, что было на девичнике!..
— Черил, а ты что молчишь?.. — обратился ко мне дядя. — Как время провела?
— Как? Отвратительно… — мне не хотелось вдаваться в подробности. — Что касается девичника, то все, что там есть — это самая обычная вульгарная показуха!
— Черил, что за выражение?! — ахнула тетя Мей.
Да, тут она права. Когда я еще жила с родителями, те не ограничивали мою свободу, и на улице у меня хватало друзей, в том числе и из числа детишек простых работяг, а те не обладали хорошим воспитанием и изысканными манерами. Естественно, что с возрастом многое забылось, но кое-что в моей памяти все же осталось.
— Извините… — на самом деле я не чувствовала себя виноватой. — Но по-иному я не хочу называть то сборище, где напускную роскошь выставляют напоказ, и едва ли не тыкают своим богатством и благополучием в лицо тем, кто не может себе этого позволить…
— Не лучше ли честно признать, что ты просто завидуешь Тариле?.. — тетя чуть приподняла брови.
— С вашего разрешения я уйду в свою комнату, а не то у меня очень болит голова…
Дядя и тетя ничего мне не сказали, но, кажется, они догадывались, в чем тут может быть дело. Я же еще долго проливала слезы в своей комнате, сжимая кулаки от невозможности хоть что-то изменить.
Через несколько дней в дом дяди Тобиаса доставили приглашение на свадьбу прекрасной Тарилы, причем это приглашение было написано золотыми чернилами на невероятно дорогой шелковой кхитайской бумаге, покрытой изумительной ручной росписью. Все верно — траур в нашей семье заканчивался, можно было вновь посещать увеселения, только вот еще год следовало носить одежду темных тонов.
Как я и думала, в приглашении были указаны только три имени, и моего там не было. На недоумение Инес — как могли забыть вписать в приглашение имя Черил?! я только махнула рукой — мол, я и сама не хочу идти на праздник, потому как там, скорей всего, будет Тигу со своей новой нареченной — вы же знаете, что он уже посватался, и спустя какое-то время сам станет молодоженом. Для Инес такого объяснения оказалось достаточно, зато дядя и тетя все поняли правильно — на свадебном торжестве меня просто не хотят видеть. Тетя Мей решила использовать этот повод для того, чтоб еще больше говорить со мной на тему о человеческом несовершенстве и тщетности бытия, а заодно о том, что в тени монастырских стен я буду ограждена от напрасных обид, жизненных горестей и бед…
… Вздохнув, я отошла от зеркала. Итак, все уехали на праздник, я осталась одна. В душной комнате сидеть не хотелось, но и выходить на улицу, за ворота, нам с Инес не дозволялось: незамужним девушкам не стоит бродить в одиночестве по городу. Впрочем, мне сейчас и не хотелось толкаться среди людей — бывают моменты, когда не хочется никого видеть… Внизу, в дворницкой, подозрительно тихо — похоже, что слуги, обрадовавшись отсутствию хозяев, тоже решили пойти со двора по своим делам. Возможно, направились к храму посмотреть на торжественную церемонию бракосочетания, тем более что туда сейчас стекаются любопытствующие едва ли не со всего города. Не удивлюсь, если окажется, что в доме, кроме меня, никого нет.