Тем самым она обидела тетю Наташу, ведь та хлопотала за свою племянницу, а племяннице ее хлопоты оказались совершенно не нужны. Алина с горем пополам отработала из положенных двух недель после увольнения одну и ее попросили уйти, не занимать больше место. Алина с облегчением выдохнула.

У нее осталось еще одно маленькое дельце в городе, о котором она еще ни кому не говорила. Толи расстроить боялась, толи просто боялась. Она забежала в институт и именно забежала, забрала свои документы и прощай экономический факультет или какой там. От радости она даже забыла, на кого конкретно училась. Бывает же! А потом в августе подала документы туда, где все время и хотела учиться, на факультет растениеводства и селекции растений.

Родители хотели видеть Алину с серьезным высшим образование, но уж если их дочь решилась на такие кардинальные перемены, они не стали возражать. Ну, растения, так растения, пусть занимается цветочками. В конце концов, она уже взрослая. Должна понимать, что делает.

А в тот день, когда она окончательно развязалась с работой и учебой, она села на рейсовую газель и поехала домой. По дороге ей, то становилось грустно, то радостно, такие смешанные непонятные чувства. Ей виделась рассерженная тетя Наташа, ей было жалко ее, но с другой стороны Алина себе доказывала, что никто ее и не просил, замолвить за Алину словечко, что это не Алинина инициатива. А против воли, не спросив самого человека, чего он хочет и чего ему надо нельзя принимать никаких серьезных решений.

А еще из головы не выходили мысли об… Илье. Как-то все неправильно получилось. Ей казалось, что она нравиться ему, что она не просто случайная встречная, о которой можно с легкостью забыть на следующей же день, но… Оказывается можно, он же забыл. А когда она с отцом уезжала домой он просто сказал ей короткое «Пока». Без эмоций, без чувств, опустив глаза, он сказал бессмысленное «Пока».

Ну, а что? Все правильно! Илья хотел спасти мать и он это сделал, он расстраивался из-за брошенного на последнем курсе института, но так как Лавр оказался каким-то там старым приятелем какого-то там ректора или преподавателя, то вопрос о его восстановлении был вполне решаем. Ведь Лавр же жил теперь с Марией Владимировной, что стало неожиданностью для Ильи.

Ну, и вот к чему эти все рассуждения, Илья сделал то, что хотел, добился своих целей и все. А Алина не входила не в один из его даже второстепенных планом. Все правильно, все логично. И не надо больше ничего придумывать. Навязываться она к нему точно не собирается, не в ее характере, совсем не в ее. А еще, зачем-то в голове у Алины отложился его адрес, глупость какая!

А Паша, вдруг вспомнила она про него. Он бы мог стать отличным другом, но он же из богатой семьи, у него свои причуды. Он помогал другу. Да ну его вообще!

Алина вспомнила Аню, и то, что она оказалась ее бабушкой, до конца не укладывалось у нее в голове. Эта информация была настолько объемной и даже фантастичной, что занимала почти весь земной шар по своим масштабам. Какое уж там Алинина голова.

Ей было жалко Аню, очень. Она успела сдружиться, немного привязаться к ней, полюбить ее. Аня открылась Алине с самой лучшей своей стороны. Алина это понимала и ей становилось стыдно за себя, за свое поведение перед Аней. Но вот что-что, а это действительно уже нельзя было изменить, и это мучило Алину изнутри, терзало ее. Аня оставила ей все свое имущество, но зачем оно ей, если теперь нет Ани? Аню, то есть Алинину бабушку, они похоронили вместе с дедом Петром. Так решил Алинин папа.

— Алин, все нормально? — отложив пряник, забеспокоилась Марина Николаевна.

— А?.. Да, мам. Все хорошо, — улыбнулась Алина, надо же было задуматься именно сейчас. Да и о чем, ладно об Ане, но уж не об Илье.

Вдруг стало тяжело на душе, но Алина старательно запрятало все тянущее к грусти и печали подальше вглубь сознания и, взглянув на маму, попыталась ее убедить, что у ее любимой дочери все хорошо.

— Точно? Что-то ты мне не нравишься, — дотошно, с особой материнской пытливостью, переспросила Марина Николаевна.

— Точно! Просто Аню вспомнила… — частично призналась Алина.

Зато теперь и маме и даже себе стало легче.

— Дочь, это очень хорошо, что ты сумела побыть с ней какое-то время. Подумай сама…

— Да все я понимаю, просто нашло, взгрустнулось. Понимаешь? — уцепившись обеими руками за горячую чашку и съежившись, как-будто замерзла, тихонько прошелестела Алина.

— Конечно. Вот возьми конфетку. Вкусная очень, — отгоняла Марина Николаевна, как могла, грустные мысли от дочери.

— Мам, у тебя, кажется, телефон, — услышала Алина не навязчивые тихие трели где-то совсем близко.

— Опять звонок сел. Надо телефон другой покупать, — пожаловалась мама и достала древний аппарат из кармана халата.

— Да, — некоторое время тишина, Марина Николаевна внимательно слушала собеседника, потом как-то странно посмотрела на Алину и ответила, — хорошо, хорошо. Все, ждем.

— Папа, — с уверенностью, что это именно он и есть, спросила Алина.

— Да, скоро приедет. Кстати, не один, — да что ж она как говорит, как-будто на что-то намекает.

— Да? А с кем? Кто-то по работе? — непринужденно поинтересовалась Алина.

Еще одним изменением в их жизни стало то, что Андрей Петрович опять вышел на свою работу. В ФСБ ему были всегда рады. Можно сказать, это уже такой образ жизни, призвание, так же как и врач к примеру. Все равно все то время, что Андрей Петрович, ну, скажем так, находился в длительном отпуске, он поддерживал связь со своими ребятами и даже, бывало, созванивался со своим начальством. Так что его возвращение удивления не вызвало ни дома, ни на работе, среди знакомых старых ребят.

— Алин, с ним Паша с Ильей приедут, — серьезно и быстро проговорила Марина Николаевна.

Она просто не знала, как Алина на это отреагирует, а осторожничать и примеряться было некогда и она сказала все как есть. Алинина мама, через Алининого папу, который не совсем понятно откуда это узнал, получила не совсем точную, по ее меркам, но имеющую место быть информацию, якобы ее дочь неравнодушна к Илье. Но Марина Николаевна была настоящим партизанам и тайны хранить умела. Она ни разу не пристала, даже не намекнула дочери, на какие-то там взаимоотношения с ее спутником в опасном путешествии. А теперь вот, такая ситуация.

— Как это? — выпрямившись, словно по команде и облокотившись руками о стол, Алина перевалилась ближе к середине стола и непонимающе выпучила на маму глаза.

— Ну, вот так. Папа позвонил и сказал, что они едут. Ему якобы Паша позвонил и сказал, что соскучился по деревне, не прочь бы в баню сходит. Ну, папа и пригласил их. А ты что, против? — пыталась Марина Николаевна действовать более мягче и осторожнее, но у нее получалось все совсем наоборот.

— Нет, пусть приезжают. Мне что, жалко что ли? — фыркнула Алина, стараясь изобразить полное безразличие.

Но как-то фальшиво, фальшиво она это изобразила и сама поняла свои ошибки и, чувствуя, что у нее начинают краснеть щеки, тут же придумала отговорку, чтобы убежать от испытующего, но тщательно скрываемого с явным интересом и переживанием маминого взгляда.

— Пойду, тогда что ли дома приберусь, — вскочила Алина с места.

— Иди и, если не трудно, баню не затопишь? — окликнула она Алина.

— Хорошо! — быстро шагая к дому, выкрикнула Алина.

Марина Николаевна прекрасно поняла состояние дочери и решила просто ей не мешать. Допив чай, она не спеша убрала все обратно на поднос и отправилась в дом.

А Алина, зайдя в дом, первым делом залетела в ванную. Открыла кран, набрала полные ладони холодной воды и плеснула ее себе в лицо.

— Та-ак, — вслух сама себе протянула она, — и что им здесь надо? Блин! Все же хорошо было! Зачем они едут?

Алина перестала себя понимать. Больше года она настойчиво прогоняла все навязчивые мысли, все ненужные воспоминания, которые то забывались и тогда становилось легко и свободно, то обрушивались на нее поднывая и, заставляя грустить или погружаться в зефирные пышные облака из нелепых мечтаний глупой наивной фантазии, и искренне злилась, когда ей снились сны, в которых она с Ильей весело и непринужденно разговаривает на берегу реки или они сидят в теплом уютном доме или, еще того хуже он целует ее в совершенно непонятном неизвестном месте. И от этих снов ей становилось не по себе, как-будто некая часть ее предательски растворялась в счастье от приснившейся небылицы и настойчиво тянула всю ее целиком за собой. Алина вырывалась, цеплялась за повседневные дела и заботы, нарочно находила себе дополнительные занятия, но помогало это не всегда. И Алина надеялась, что со временем все равно все забудется, вопрос лишь оставался только в том, когда именно придет, то самое время, но оно рано или поздно придет. Уж Алина то точно об этом знала.

По крайней мере, она так подумала про себя. Ведь больше ничего не оставалось делать, как со спокойным лицом встретить незваных гостей. Ладно, так хотя бы она узнает, как дела у Паши с Ильей. Все-таки ж интересно узнать, чем они сейчас занимаются, хотя бы по той причине, что они вместе разобрались в запутанной длинной истории. Хотя, что сейчас имеет значение в современном мире?

И решив на этом больше не зацикливаться, не заполнять себя кучей мыслей и вопросов, Алина придирчиво посмотрела на себя в зеркало, распустила косу, волосы из которой уже повылазили и торчали в разные стороны.

— Растрепка!

Опять же вслух, с веселой улыбкой заявила она своему взлохмаченному отражению в зеркале. Потом расчесала перепутанные волосы и заделала их в аккуратный задорный пучок на макушке. И уже собравшись уходить из дома, остановилась, развернулась и забежала в свою комнату за теплой спортивной кофтой. На улицы уже вечерело и воздух постепенно наполнялся прохладой.