Паша с Алиной, все это время, наблюдая за движением на площадки возле кофе, так и остались стоять в стороне, словно были случайными прохожими и не имели ко всему происходящему никакого отношения.

Но это была неправда, но что-либо поделать они не могли. Они не знали как себя вести в такой ситуации, ноги как-будто сами приклеились к месту и не пускали ни на шаг, ни на пол шага вперед.

Алина понимала, что является здесь совершенно чужим посторонним человеком. И внезапное накрывшее чувство дикого одиночества, словно она попала не в свой дом, к незнакомым людям, поглотило ее. Только сию минуту она поняла, что находиться здесь по своей огромной дурости и, что она просто глупый неразумный человек, который полез не свое дело. А ее никто не звал, ее помощь никому не была нужна. Чего она себе напридумывала? Да она даже не могла вспомнить, что ее подтолкнула поехать сюда и вообще ввязаться в это дело. Закрыть бы глаза и оказаться дома это самое лучшее, что могло бы произойти сейчас. Но, но, но…

А Паша все-таки двинулся с места и подойдя к машине, улыбаясь, вежливо поздоровался с тетей Машей.

И все, что произошло в следующею минуту, у всех не укладывалось в голове еще долгое время. Никто не понял, откуда, вылетел человек и сделал резкий выброс левой руки вперед в ту сторону, где в дверях все еще стояла Аня, и выстрелил.

Аня сделала круглые большие глаза. Она не узнала нападавшего, а он, находясь в трех метрах от нее, перевел свое внимание на только что добро и наивно радовавшихся встрече Илью и Марию Владимировну. Илья попытался загородить мать собой. Паша зачем-то нагнулся и, закрыв голову руками, потихонечку стал отползать за машину.

В ту же секунду Аня изо всех сил бросилась на страшного человека, самоотверженно, без оглядки. И… успела. Но она успела изменить траекторию полета выпущенной капсулы с ядом. Откуда она знала, что там яд? Почувствовала? Или может быть все-таки узнала этого парня? Хотя тот на вид был далеко не парень, а взрослый мужчина лет пятидесяти.

Капсула с характерным звуком врезалась в Анину машину и сделала в ней небольшую вмятину, поцарапав ее, упала со стеклянным пустым звоном на асфальт. Следом за ней или все же одновременно покачнулась и Аня. Медленно, стараясь зацепиться за воздух, она улеглась на ровную площадку возле кофе.

Паника, страх, беспомощность — это ли чувствовала Аня? Чего она хотела? Что было у нее в мыслях? Паша, которого чем-то успела она зацепить, забыл напрочь о своей безопасности и кинулся к ней. Саша и еще несколько посетителей кофе, забредших в него с утра пораньше, в исступлении и с не наигранным страхом, в полном шоке, уставились на улицу, отгороженные от творившегося там ужаса, каменной стеной и стеленными окнами.

Алина, которая грустила поодаль от всех в одиночестве, как-то мгновенно сориентировалась и заставила себя действовать. Быстро, быстро, понимая, что каждая секунда на счету она подскочила к Аниной машине и, запустив руку под сидение прошарила все, что можно было. Злясь на себя и на весь белый свет заодно, она в жуткой спешке и вся в возбужденном, агрессивном состоянии полезла в аккуратный бардачок машины. С горящими и в какой-то степени обезумившими глазами, она схватила пистолет, не помня как выскользнула из машины, сняла оружие с предохранителя, прицелилась и… она же ведь еще не выстрелила! Почему он упал? Что с ним случилось? И с непониманием еще пристальнее уставилась вперед.

Возле распластавшегося на асфальте мужчины стоял парень с какой-то кривой грязной толстой палкой в руках. Он-то и остановил творящееся безумие. И как раз в это мгновение из кофе стал вываливаться народ. Зачем они сюда выбежали? Они что, не понимают, что здесь опасно?

— Алиночка! — закричал Илья и тут же поспешил следом за ней.

Она же уже почти подбежала к Ане, рядом с которой сидел Паша и не знал, он первый раз в своей жизни не знал, просто понятия не имел, что ему делать! Пистолет Алина обронила где-то по дороге, кажется, его подняла Мария Владимировна.

— Ты!? — вдруг воскликнул Илья.

А Саша бросил свое грозное оружие и просто не знал, что сказать.

— Позвоните Лавру, обязательно прямо сейчас, — донеслось до Алининых ушей. Кажется, эту информацию, она несколько раз повторила Павлу и, видя его отчужденный потерянный взгляд, в надеже посмотрела на подлетевшую, словно вихрь Алину.

— Да, конечно, — затараторила Алина.

— Алиночка, я должна тебе признаться, — что еще за тон такой, в чем Аня должна ей признаваться, — я тебя обманула. Прости. Я твоя родная бабушка — Аня Волгина — это я. А ни какая-то там четвероюродная сестра. Ты моя внучка. Я благодарна судьбе, что увидела тебя, поговорила с тобой, немного тебя узнала. Мне уже достаточно много лет.

— Что? — выдохнула Алина, совершенно не заметно для себя.

— Не перебивай. Скажи Андрею и Наташе, что я прошу у них прощения. Я их очень люблю. И тебя… — Ане было неимоверно тяжело, яд почти полностью завладел ее телом и она, прекрасно осознавая, что ничего уже не изменить и, что все произошло так, как она с затаившимся страхом внутри и предполагала, решительно закрыла глаза. У нее больше не осталось сил. Но она сказала все важные слова, что так долго мучили ее. И ей стало намного легче.

И все это произошло за какие-то пару минут…

После звонка Лавру, который сделала Мария Владимировна, к кофешке через считанные минуты подъехали военные. Они забрали тела, лежащие на асфальте и, в приказном порядке усадили всех свидетелей и участников происшествия в свои специализированные машины и поехали в закрытую часть города Мирино.

Граждан, случайно оказавшихся в ненужном месте и в ненужное время, почти сразу же отпустили. А вот всем остальным пришлось задержаться. Ожидался долгий и серьезный разговор. Предстояло наконец-то разобраться во всем, наконец-то закончить долгую запутанную историю.

— Алин, — обратилась к ней Мария Владимировна, — ты не могла бы сейчас позвонить своему отцу. Будет правильнее, если он тоже будет присутствовать здесь и узнает правду.

Алина подняла на нее глаза, она очень устала и пыталась заснуть сидя в кожаном кресле и обмотавшись в плед, словно в кокон. Горячий чай с лимоном, всегда помогавший ей взбодриться, сегодня подвел ее. Ничуть не стало лучше. И кружка с недопитым остывшим чаем небрежно стояла на краю журнального столика. Но и заснуть тоже не получалось. Возбужденно-усталое состояние неимоверно раздражало. Периодическая дремота, в которую Алина погружалась, только ухудшала состояние.

Алина зажмурила глаза, легонько кивнула головой, что означало «Да, я позвоню» и все так же молча протянула руку. Мария Владимировна осторожно вложила телефон в Алинину руку и, оглянувшись, тихонечко пристроилась напротив нее в кресло.

Трубку долго не брали и, именно это время мерных гудков в ухо, позволило Алине прийти в более адекватное состояние, конечно, насколько это было возможно, и даже успеть занервничать перед предстоящим разговором. От мысли, что она сейчас услышит папин, а может быть и мамин голос, всякое может быть, у нее пересохло в горле и как-то сразу похолодели ладони. В голове промелькнула глупая трусливая мысль «Может, никто не ответит».

Но, папин строгий серьезный голос прозвучал коротким «Алло» и Алина только сейчас поняла, как сильно она соскучилась по родителям.

— Пап, — кашлянув и запнувшись, начала она.

— Алинка? Где ты? Что с тобой?

— Со мной все хорошо. Я в безопасности, — тут же поспешила Алина успокоить отца. Она волнами ощущала на себе его встревоженное нервное состояние, то напряжение, которое висело между ними через сотни километров. Будто бы они были совсем рядом. Алина даже отчетливо видела его грустно-обеспокоенные глаза, каждое движение мышц на его лице. Глупое воображение! Зачем оно так поступает? Зачем?

— Пап, — она тяжело выдохнула, то, что сейчас должно будет прозвучать вслух, даже в голове, в виде мыслей выглядело бредово и ни капельки не правдоподобно. Чеширский кот из детской сказки Алиса в стране чудес, наверное, сошел бы с ума, перебрав все случившиеся с Алиной события и попытавшись сделать из них хоть какие-нибудь логические выводы.

— Пап, я нашла бабушку, то есть твою маму, — и ей показалось, что вот-вот грань между разумным миром и миром, где царит праздный хаос и бессмысленная бредовая логика станет настолько тонок и прозрачен, что Алина всерьез испугалась, что вот-вот сойдет с ума и поспешила убедить себя и отца и всех-всех в обратном, — со мной все в порядке! Я не сошла с ума! Алло, ты меня слышишь? Пап?

— Да, слышу. Ты где сейчас? — по его голосу невозможно было определить, толи он сильно удивлен, толи ему вообще вдруг все стало безразлично.

— В Мирино. Ааа, — пыталась она объяснить, где это находиться и вопросительно посмотрела на Марию Владимировну.

— Я знаю где это, — послышалось в трубке, — я выезжаю. Ждите. А еще, ты в самом закрытом военном городке?

— Дда… А как там мама? — спросила Алина.

— Нормально. За тебя переживает очень. Ладно дочь, я выезжаю. Увидимся скоро.

— Хорошо, — и звонок закончился, — он скоро приедет, — зачем-то сообщила она Марии Владимировне, хотя та и так уже сама все поняла, так как очень внимательно и озадаченно слушала весь разговор.

— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовалась Мария Владимировна.

Она смотрела на Алину снизу вверх. И Алина только сейчас сообразила, что в процессе телефонного разговора незаметно для себя встала с кресла и мерным усталым шагом расхаживала по комнате.

— Не знаю. Наверное, могло быть и хуже, — сообщила она.

— Тебе поспать не помешало бы, — продолжала Илюшина мать.

— Я знаю. Заснуть не получается. Все мысли всякие в голову лезут, — пожаловалась Алина.

Ей было странно и не понятно, зачем Мария Владимировна интересуется ее состоянием. Хотя все, что происходило в последнее время вряд ли можно назвать не странным и вполне естественным. Ну, ладно. Алина поговорит с ней, выскажется и может быть тогда сможет спокойно уснуть.