— Боян, кроме людей Гуннульва что у нас ещё есть в резерве?

— Четыре конные сотни северян.

— И всё?

— Да.

— Гуннульв, давай своих людей, возьми северян.

— Добро! — Викинг рванул с места как спринтёр. Побежал к своим хирдманам, уже выстроившимся клином. К ним подскочили северяне на конях.

— Боян, давай знак левому флангу. Пусть начинают атаку. Но после того, как Гуннульв врубится в персов.

— Понял.

Викинги побратима бежали не нарушая строя.

«Один! Один! Один!» — скандировали они свой боевой клич. Нурманы Сигурта и Арни остановились. Раздались их воинственные и радостные вопли. Клин викингов Гуннульва с ходу врезался в персидскую конницу. Туда же подоспели северяне. В высь взметнулись три стрелы, оставляя три дымных следа. Левый фланг начал приходить в движение. Вперед бросились тяжеловооруженная кавалерия. Моя тысяча и два тысячи печенегов снесли слабые заслоны хузарской конницы и проломили весь правый фланг хузар. Они побежали. Баталии пикинеров так же пришли в движение. Атака была столь стремительная, что никто из окружения бека сообразить ничего не успел. Печенеги первыми заскочили а ставку хузар. Началась резня. Сначала вырезали личную охрану бека и его приближённых. Мои успели вовремя, иначе бека тоже бы зарезали как барана. Мой приказ был предельно жёстким — бека брать живым и любой ценой. С этого момента началось бегство хузар. Армия, как организованная сила перестала существовать. Наиболее стойко отбивались персы. Пусть их и осталась всего четверть от первоначальных пяти тысяч. Я отдал повеление оставить их. Персов окружили. Я выехал к ним. Со мной был Бенджамир, он знал персидский.

— Вы сейчас сдадитесь! Или умрёте. — Предъявил я им ультиматум.

— Тогда мы умрём! — Ответил мне седоусый воин. Шлема на нем не была и голова была в крови. — Но с собой мы возьмём ещё не мало неверных.

— Ошибаешься. Больше вы никого не убьёте. Выкатить орудия! — Рявкнул я. Викинги и славяне раздались в стороны. На персов смотрели три жерла полевых орудий, заряженных картечью. — Я не намерен больше терять своих людей. Поэтому отдам приказ просто вас всех расстрелять. Но я восхищён вашим мастерством и вашим мужеством. Вас не будут обращать в рабство. Вы снимите брони, все. Я оставлю Вам на каждых двоих по коню и на каждых двоих по сабле. И вы можете уходить. И так, ваше решение?

Они стали совещаться. Оглядывали нас. Но понимали, что помощи им не будет. Они даже прорваться не сумеют. А что могут мои пушки, они уже знали и видели.

— Мы согласны. Ты, князь славян, даёшь слово, что нам позволят уйти?

— Да!

— И ещё, князь, это просто просьба, похорони моих соотечественников до захода солнца. Пожалуйста.

— Хорошо. Обещаю тебе.

Персы разоблачились и сняли все свои доспехи, а они были очень хорошего качества. Отдали половину своих сабель и коней. Сев по двое на лошадей ушли к Итилю.

Ну вот и всё. Столица каганата рядом. Другое войско собрать быстро у них не получится. Поэтому Итилю никто не поможет. Через сутки печенеги уже грабили и жгли посады и пригороды Итиля, те, которые были вне крепостных стен. Наши тоже успели там поучаствовать. А грабить там было что, так как последние двести лет к столице каганата не приближались враги. И народ жил там в безопасности и спокойствии. Расслабились.

Моё войско окружило город. Викинги блокировали Итиль с воды. Сигурт и Арни оба осталитсь живы. Это было хорошо. Правда потрепали их изрядно, особенно Сигурта. Сейчас он сидел около моего шатра, голый по пояс, весь перевязанный чистыми тряпками, как бинтами и пил вино из кубка. Рядом бражничали Гуннульв, Арни, Рольв и ещё несколько воинов, в том числе и славян. Особо чествовали Храбра. В воинском лагере, окружившим город, раздавался мужской смех, женский визг, плач, мольбы о пощаде. Но кто будет церемониться с полонянками.

Я подошёл к беку, сидевшему на земле. Его голова и руки были заключены в деревянную колодку. Его сторожил десяток моих дружинников. До прибытия в Златоград, ни один волос не должен был упасть с его головы. Его кормили и поили. Один из дружинников откуда-то притащил мне деревянную чурку. Я сел на против бека.

— Ну что, бек? Плохи дела?

— Не радуйся князь раньше времени.

— Это почему?

— Ты думаешь Итиль так просто взять? Ты видишь его стены и башни?

— Вижу. И что? Думаешь не зайду в город?

— Тебе придётся потратить много времени, пролить много крови своих воинов.

— Ошибаешься. Завтра я войду в город.

Бек затрясся в смехе.

— А если не войдёшь?

— Если не войду завтра, то войду послезавтра. Но послезавтра это крайний срок. Мне ещё нужно полностью разграбить всю вашу столицу и вывезти оттуда всё подчистую. Вот на это да, времени понадобиться достаточно.

— Не успеешь. С разных сторон к Итилю начнут стягиваться войска каганата.

— Ошибаешься, бек. Никто не придёт к вам на помощь в ближайшие пару-тройку месяцев. Ромеи вас бросили. Там, где ещё остались какие-либо войска, сейчас разброд и шатание. Тарханы, которым подчиняются военные силы в разных частях каганата, займут выжидательную позицию. Слишком оглушительный разгром вашего войска, заставит их стать осторожными. Никто не захочет повторить твою судьбу, бек. Кроме того, у них сейчас начнутся большие проблемы с печенегами и огузами. Всё бек. Время вашего каганата вышло.

— Мы сто пятьдесят лет противостоим врагам численно нас превосходящих, князь. Взяв Итиль, ты не убьёшь мою страну.

— Нет. Но я нанесу ему смертельное ранение. А дальше каганат начнёт разваливаться. Каган в Итиле?

Бек дёрнулся.

— Божественного кагана выведут и хазары сплотятся вокруг него.

— Не выведут. Раньше нужно было выводить. А сейчас поздно. Он в Итиле. Вы даже под угрозой его уничтожения, не пожелали спасти потомка Ашины! Ведь ему запрещено покидать Итиль. Не так ли? Так, бек. Каган только четыре раза в год может выезжать за пределы Итиля в сопровождении пышной свиты. Каган рода Ашины является священным для хазар. Он для всех хазар и белых и чёрных имеет сакральное значение. Я прав? Прав, бек. А теперь скажи, что будет, когда мои нурманы или пацинаки-печенеги, которым на его святость глубоко наплевать, просто вырежут всё священное семейство?

— Ты этого не сделаешь, князь!

— Правда? Мне тоже глубоко наплевать на сакральность рода Ашины. Если род Ашины прервётся, тогда что будет? Я тебе скажу. Тогда тарханы из высшей аристократии начнут междуусобную войну, за право примазаться к этому роду и соответственно освятить свой род, заодно вскарабкаться на место правителя всех хазар! Именно это и добьёт Хазарию.

— Откуда ты взялся?

— Из далека. Поверь, бек, отсюда не видно! Гарантирую.

— Знаешь князь, тарханы и каган могли бы пойти на исключительную меру и отдать тебе в жёны одну из дочерей рода Ашины. В твоих детях тогда бы текла священная кровь. И ты получил бы власть над всеми славянами.

Я захохотал. Смеялся до слёз. Бек смотрел на меня непонимающе.

— Бек! — проговорил я. — Тебе бы юмористом работать! Цены бы тебе не было.

— Кем?

— Ладно, это не важно! Бек, хазары не вправе выдавать ярлык на владение славянами. Понял? Когда-то вы сами пришли сюда непрошенными гостями. И силой оружия подчинили себе часть славянских племён. За всё надо платить, бек! Вы собирали налог, с дыма, как я знаю. Причём и живой налог, забирая юных дев, юношей и детей. Отрывая их от семей, родителей, от своего рода. Дев увозили на рабские рынки, в гаремы или на потеху своим воякам и всем тем, кто может заплатить за то, чтобы осквернять их. Детей мужского пола и юношей калечили, делая из них евнухов или отдавая на растление мужеложцам. Вы думали, что так будет всегда? Нет, бек. Пришло время платить. Теперь ваши жёны, дочери узнают, что значит когда с них срывают одежды не спрашивая нравиться им или нет. Кстати а сколько дочерей у кагана?

— Двенадцать.

— Какой многодетный папаша! Ему явно пора давать медаль отца-героина! Слушай бек, а правда, что дочерям кагана запрещено выходить замуж и даже покидать дворец?

— Правда.

— Почему?

— Чтобы священная кровь рода Ашины не ушла к чужеземцам.

— И что, они так всю жизнь там и проживают, во дворце?

— Когда они достигают тридцати лет их убивают. Удушение священным шелковым шнуром. Тем же самым, которым убивают кагана, по исходу тех лет правления, которые он сам себе назначил, либо по достижении им сорока лет.

— Бл… Весело! Вы реальные отморозки. Но всё это ерунда, священная кровь и прочее. Всё очень просто, девочек не отдают замуж по самой банальной причине, не хотят получить конкурентов на стороне. Ведь она носитель священной крови, а значит её сын сможет претендовать на власть в каганате, так как тоже потомок Ашины! Вот и всё, да бек? Ларчик просто открывается. — Бек молчал. Я усмехнулся. — Но знаешь что, бек? Я человек очень добрый и милосердный, бываю иногда. И вот мне стало очень жаль этих девушек. Я своим волевым решением разрешу им выйти замуж. У меня парней здоровых и даже очень красавцев вагон и маленькая тележка. — Бек смотрел на меня не понимающе. — Гм… короче много у меня потенциальных женихов! Вот например Вторуша! Вторуша, ко мне!

Парень мгновенно, казалось бы вырос из под земли.

— Звал княже?

— Звал. Так Вторуша, я вот что решил, тут у нас двенадцать принцесс… Что так смотришь? Не надо делать испуганные глаза, я не собираюсь поручать тебе всех двенадцать девчонок. Ты парень у нас уже вообще взрослый, тебе сколько лет-то?

— Четырнадцать зим будет, княже.

— Ну вот! Так что готовься, самую младшую принцессу тебе в жёны отдам. Конечно, мужем ты ей не сразу станешь. Ей подрасти нужно будет. Но придёт время и получишь.

— Какую при…прын…

— Княжну по нашему.

Вторуша завис с открытым ртом.

— Мне нельзя княже. На княжне только князь жениться может или родовитый боярин.

— Считай, что ты с этого момента родовитый боярин. Понятно?