К большому облегчению Пайпер, Сойер остался стоять около дома, постоянно озираясь, словно сторож, который очень серьезно относился к своему заданию. Девушка поспешила к домику уборной и так же быстро вернулась. Сойер по-прежнему стоял на углу, наблюдая за окрестностями, когда стал напряженно прислушиваться.

– Что случилось? – тихо спросила она, так как ей показалось, что это уместно для данной ситуации. В его поведении было что-то настороженное, и он был полностью сосредоточен на окружении.

– Ничего, – ответил он, схватив ее за локоть и потянув в дом за собой настолько быстро, что девушка несколько раз споткнулась и чуть было не упала.

– Я тебе не верю, – энергично сказала Пайпер.

Сойер провел их в дом, закрыл за собой дверь и задвинул засов.

– Ложись спать, – велел он. – Я буду здесь еще некоторое время.

– Почему?

Наконец мужчина посмотрел на нее, и она заметила озабоченное выражение в его голубых глазах.

– Ты предпочла бы, чтобы я пошел с тобой? – спросил он.

Ее щеки снова начали пылать.

– Эм ... нет ... но ...

– Тогда иди и ложись, – перебил он ее. – Я погашу свет и затушу огонь в печи.

Пайпер уже хотела возразить, однако снова захлопнула рот и раздраженно фыркнула, так как он ничего ей не говорил.

– Иди уже, – настаивал Сойер.

Наконец она повиновалась, однако наполнила чашку теплой водой и отнесла в спальню.

Там девушка разделась, поспешно ополоснулась и накинула на себя ночную рубашку. Она спорила с собой, действительно ли должна просто так повиноваться Сойеру, но затем все-таки легла на вторую кровать, в которой провела большую часть прошлой ночи. Спустя некоторое время Пайпер увидела, что в классной комнате погасли керосиновые лампы. Она ожидала, что в любой момент в заднюю комнату войдет Сойер, но этого не произошло.

Она ждала и ждала, но Сойер так и не появился. Разве он не хотел ложиться спать? Становилось все позднее и позднее, и вокруг все оставалось погруженным в темноту. До сих пор не было слышно звуков открывающейся печи, что означало, что Сойер так и не потушил огонь.

Наконец Пайпер встала и на цыпочках прокралась к дверному проему. Класс был погружен в тусклый лунный свет. После того, как девушка вскоре сориентировалась, обнаружила Сойера, который сидел у окна и не шевелился. Затем она заметила кольт, который он держал наготове в руке.

С большим трудом ей удалось сдержать испуганный вопль.

– Возвращайся в кровать, Пайпер, – сказал он тихо. До этого момента она предполагала, что он вообще не заметил ее присутствия.

– Я хочу знать, что здесь происходит, – потребовала она.

– Ложись в постель! – настойчиво повторил он.

Волосы на ее затылке ощетинились. Он не имел права приказывать ей, в конце концов, он являлся ее мужем всего лишь на бумаге. Тем не менее, Пайпер повиновалась и вернулась обратно. При этом все внутри нее кипело от злости, но в то же время она боялась. Что-то происходило, этого нельзя было не заметить.

Когда Пайпер закрыла глаза, она была почти уверена, что не сможет заснуть. Но почти мгновенно ее одолел беспокойный сон.

***

Это было всего лишь ощущение, которое не давало Сойеру покоя. Но с годами он научился обращать внимание на маленькие, незаметные детали. Во время ужина он почувствовал покалывающий зуд в затылке, кроме того, это было знакомое чувство, словно в его желудке скрежещет ледяной коготь.

Великолепная брачная ночь, подумал он насмешливо. Сначала он на протяжении нескольких часов играл со своей женой в шашки, и теперь проводил бессонную ночь, наблюдая из окна за ночным пейзажем. Со своего места мужчина мог видеть часть школьного двора, и при этом быть незамеченным снаружи.

Украшенная рождественская елка сверкала в лунном свете, парты и печь были не более чем черными контурами на почти таком же черном фоне.

Снаружи что-то шевельнулось, рядом с качелями, которые висели на одной из ветвей большого дуба.

Вероятно, бродячая собака или койот.

Над верхней губой Сойера собрались капельки пота, и рука, в которой он держал кольт, стала влажной. Рана на левом плече пульсировала с каждым ударом сердца.

(Может быть, я не в себе). В конце концов, он женился на женщине, которую знал всего лишь два дня, большую часть времени которых он провел в постели с высокой температурой, если конечно опиесодержащее средство не притупило его разум.

«Разве недостаточно доказательств, что я потерял рассудок?»

Мужчина подавил, готовый вырваться, грубый смешок, и ослабил хватку на оружии. Каждый инстинкт побуждал его проявлять особую осторожность.

Тогда он вновь это увидел – тень, которая двигалась сквозь тьму.

Сойер надеялся, что Пайпер не проснется и не вернется, чтобы засыпать его вопросами, потому что в этот момент тень приняла четкие очертания человека. Человека, которого он узнал по осанке и по тому, как небрежно он держал винтовку, разместив ее поперек предплечья.

Прошло много времени с тех пор, как он работал с Честером Даггинсом, и минуло много лет с тех пор, как он видел его. Так много лет, что Сойер был уверен, что Честер должен уже целую вечность лежать на всеми забытом кладбище в уединенной могиле.

– Я знаю, что ты там, МакКеттрик, – прошипел Даггинс так тихо, что его едва ли можно было услышать. – Выходи, тогда мы покончим с этим, и я смогу забрать свои деньги.

Сойер бросил быстрый взгляд в сторону задней комнаты и помолился, чтобы Пайпер осталась лежать в постели. Но естественно, она сразу вскочит, как только услышит неизбежные звуки выстрелов. И если на земле замертво будет лежать Сойер, Даггинс непременно хладнокровно избавится и от нее.

Мужчина глубоко вздохнул, подошел к двери, отодвинул засов в сторону и осторожно повернул ручку. Когда Сойер вышел на крыльцо, курок его кольта уже был взведен.

– Даггинс, – сказал он дружелюбно. – Я думал, ты мертв.

Второй мужчина тихо рассмеялся. В темноте ночи он был только контуром, в котором можно было разобрать лишь очертания шляпы и винтовки. Сойер искренне надеялся, что неизвестный противник не мог видеть его более отчетливо.

– Я был близок к этому два или три раза, – ответил мужчина. Он громко откашлялся и сплюнул. – Я думал, что на днях отправил тебя на тот свет. И тогда до моих ушей дошло, что ты все еще жив. Там, в салуне «Ущелье». Я хотел переждать пургу и продолжить путь. Одна из местных дам спрятала меня в своей комнате, когда я вдруг услышал, как она сказала, что ты все еще жив-живехонек, и уютно устроился у школьной учительницы.

Сойер не двигался. Он знал, что Даггинс просто хотел отвлечь его и заставить приблизиться к нему. И он также знал, что это противостояние может закончиться только тем, что один из них будет лежать мертвым на земле.

Ни в коем случае он не оставит Пайпер на милость Даггинса, которой, насколько он знал, у него не было.

– Я никогда не думал, что ты являешься трусом, Честер, – сказал Сойер таким тоном, будто они вели переговоры о цене за лошадь, или участок земли.

Даггинс напрягся и слегка приподнял свою винтовку.

– Я устал бегать за тобой, МакКеттрик. Я с трудом добрался до этого захолустья, прежде чем ты приехал сюда на поезде. А тут еще этот чертов снег. Всю прошлую неделю Ванденбург дышал мне в затылок, я должен, наконец, прикончить тебя, – мужчина сделал короткую паузу и снова плюнул. – Если в ближайшие дни все газеты не напишут о твоей смерти в Техасе, я не увижу своих денег.

Сойер не удивился, что за покушение был ответственен Ванденбург. Он уже давно подозревал это.

– Это было бы слишком досадно, – вернул он.

– Кончай с этим? – набросился на него Даггинс. – Все это не зашло бы настолько далеко, если бы ты держал свои руки подальше от жены Ванденбурга. Тогда бы мы просто сидели за нашими любимыми напитками и вспоминали старые добрые времена.

– Это не меняет того факта, что ты повел себя, как жалкий трус, – ответил Сойер, пребывая в хорошем расположении духа.

Он услышал возню в здании школы и понял, что его время вышло. Пайпер проснулась, и в любой момент зайдет в класс увидит, что он стоял на улице перед дверью. Все тем же веселым тоном он продолжил.

– Ты выстрелил в меня без предупреждения, прямо посреди метели, Честер. Ты это сделал только потому, что знаешь, что в честном бою у тебя нет против меня ни одного шанса.

Он спустился с крыльца и сделал несколько шагов в сторону. Даже если Даггинс выстрелит и промахнется – надо надеяться – по крайней мере, не было никакой опасности, что он попадет в Пайпер.

– Я уже сказал, что мне надоело гоняться за тобой, – пожаловался Даггинс. – А теперь остановись и стой спокойно, чтобы мы могли покончить с этим.

– Я уже приготовил свой кольт, – предупредил Сойер. – Даже если ты в меня попадешь, в чем я сильно сомневаюсь из-за темноты, я успею выстрелить хотя бы один раз, возможно, даже два или три. И ты прекрасно знаешь, я всегда попадаю в цель. Так почему бы тебе просто не положить винтовку на землю, отойти на несколько шагов в сторону и поднять руки, пока никто не пострадал?

Даггинс презрительно рассмеялся.

– О, парень, ты всего лишь пытаешься вытащить свою голову из петли. Не трать мое время, на этот раз я хочу окончательно избавиться от тебя.

Сойер увидел, как Даггинс повернул ствол в его сторону и нажал на курок. Но прежде чем ему удалось выстрелить, ночь взорвалась вспышкой света и взрывом пороха. Звук был настолько громким, что стекла школы задребезжали.

Даггинс упал с пугающей элегантностью танцора, который умер в середине пируэта мгновенной смертью. Его оружие ударилось о землю. Раздался выстрел, и пуля отколола кусок черепицы с крыши школы.

Сойер стоял с раскрытым от изумления ртом, кольт, чей курок все еще не был нажат, он держал в своей руке – и затем он увидел Бесс Тернер, выходящую из тени на лунный свет. В одной руке она держала дробовик, оба дула которого все еще дымились. Одной ногой она толкнула неподвижное тело Даггинса.