У НАМЕЧЕННОЙ ЦЕЛИ

За столом в кают-компании комиссар, Котенко и двое краснофлотцев. Открытое комсомольское собрание близится к концу. Впереди всех сидят Гришка и Мишка. Они серьезны и строги.

Подымается Котенко.

— Следующий вопрос, товарищи, о двух наших пионерах. Вы успели узнать их за плавание. Если у них раньше в мозгах заскок вышел, теперь они выздоровели, не заболеют больше, — нет. Можно поручиться за них. На коллективе обсуждали эту ихнюю историю. Решили провести в комсомол. У них заминка была. Комсомольская ячейка завода приостановила прием ребят в комсомол. Бегство их считали дезертирством. Это почти верно. Только теперь ребята искупили свою вину. Накрепко. Вот… у кого что есть про ребят, — говорите.

По кают-компании пронесся гул одобрения.

— Чего ж плохого? Дельные пареньки!

— Как за самих себя!

— Принять!

— Стоят!

— Дать рекомендацию на ячейку.

— Подробную!

— Обязательно!..

Тут поднял руку и попросил слова кок Громыка.

— Прошу слова, пожалуйста, как отвечающий за их… вообще… как командиру и дядьке…

От смеха моряков задрожали абажуры на лампах. Кок раскрыл рот, пытаясь перекричать смех и шум.

— Котенко! Голосуй!

— Известно, что кок про ребят скажет!

— Вынести ему за них благодарность!

— Ура Остапу! Отпуск вне очереди!

— Голосуй, голосуй!

Кок, раскрасневшийся от волнения, плюхнулся на стул, вытирая потное лицо.

— Голосую. Кто за то, чтобы рекомендовать Чернова и Озерина в комсомол, с посылкой рекомендации на ячейку? Руки!

Ребята видели, как поднялись грубые, заскорузлые руки. Видели кругом себя хорошие улыбки на обветренных лицах.

— Без одного воздержавшегося.

Открылась дверь. Вошел посиневший от стужи и свежего ветра вахтенный. Он свистнул в боцманскую будку и хриплым голосом крикнул:

— Чернов и Озерин, на вахту!

Никто, кроме Гришки и Мишки, не обратил на крик никакого внимания.

Собрание продолжалось.

Наверху, на мостике, еле сдерживая раздирающую сердце радость, ребята натягивали дождевики.

Гришка не вытерпел и, лихо заломив руки, пустился в присядку по мокрой палубе.