Он провёл нас в свою квартиру. Клуб был выдержан в стиле ярких цветов и блесток, и я бы не удивилась, увидев откровенный женственный дизайн и элегантные декорированные лестницы. Но тут я поистине изумилась. Половицы из темного дерева покрыты пушистыми коврами кремовых оттенков. Комнаты уставлены тяжелой современной мебелью, которую могли сделать только в Италии. Когда ты дочь архитектора, в доме на кофейном столике только и лежат, что журналы по дизайну. Я выросла в мире дизайна интерьера. Квартира была без единого изъяна и при этом, выдержана в теплых тонах.

Даппер щёлкнул выключателями. В гостиной и коридоре зажглись лампы, освещая узкий проход, полностью уставленный книгами. Все книги в твёрдом переплёте. И все старые. Я не смогла узнать ни одну из них. Даппер прошёл вниз по коридору и указал мне направление в ванну. Гриффин и Линкольн задержались у входа, неслышно о чём-то споря. Я уже направилась к ним, чтобы узнать, что у них случилось, как они оба повернулись и посмотрели на меня. О чём бы они ни спорили, дело касалось меня.

Отлично!

Я отвернулась в сторону ванны и Даппера.

— Кто ещё здесь живет? — спросила я, принимая полотенце, которое он мне протянул.

— Никто, — ответил он.

— А другие двери?

— Мой офис и моя квартира.

— И никто не живёт там? — я подумала о том, что он не захочет отвечать, так как смотрел на меня, как на нежданного гостя. Но всё-таки он ответил.

— Это для моих рабочих. Иногда они слишком поздно заканчивают работу, или слишком сильно напиваются. Я позволяю им здесь остаться. Это держит их подальше от меня.

Линкольн появился рядом с Даппером и спросил:

— Не возражаете?

— Что? Собираешься пойти и подержать её за ручку?

Линкольн засмеялся:

— Нет. Я собираюсь пойти и вылечить её.

Даппер посмотрел на меня, потом на Линкольна:

— Ага, конечно, — он усмехнулся и ушёл. Линкольн снова рассмеялся. Я покраснела.

Я была на грани того, чтобы заполнить всю ванную комнату ощущением тошноты и нервного срыва. Граница между ранением и тем, что между нами происходило, была практически стёрта. Ванная комната — священное место, и делить её с кем-то еще было странно.

— Мне ещё не приходилось лечить такие серьёзные раны, — сказал Линкольн, усаживаясь напротив меня. Его голос дрожал.

Я уставилась на своё отражение в одном из огромных зеркал. Ванная комната была поистине королевских размеров. Даппер был очень самолюбивым.

— О, — сказала я, осматривая своё окровавленное лицо.

Из уха до сих пор сочилась кровь. И когда я уже начала поворачиваться, чтобы посмотреть на свою спину, Линкольн остановил меня.

— Доверься мне.

— О, — снова сказала я. Но потом, отказываясь быть слабачкой, добавила. — Ладно, хорошо… делай своё дело.

— Ты же знаешь, я не смогу полностью тебя вылечить, — сказал Линкольн, смотря на свои сплетённые руки и пальцы. — Гриффин…

Он что-то не договаривал. Я удивлённо спросила:

— Гриффин, что?

— Он предположил, что… — он резко выдохнул. — Он думает, что было бы лучше, если бы ты…

Но он не мог подобрать подходящих слов.

Потом я поняла, почему он так странно себя ведёт. О. Боже. Мой. Мои мысли вернулись к тому времени, когда я лечила Линкольна. К тому, как мы объединились, к тому ощущению моей силы, которая проходила через него. К тому моменту, когда мы оба вылечились.

Вместе. Мы поцеловались.

— Ты хочешь, чтобы я… — я указала на себя, а потом на него.

— Это может тебе помочь. Когда ты лечила меня после Оникса, в то же самое время ты и сама вылечилась. Твои способности намного сильней…

— Да, — ответила я, делая безразличный вид. — Я имею в виду… мы можем попробовать. Я думаю, это сработает.

На самом деле я понятия не имела.

Линкольн вымученно улыбнулся:

— Я хочу, чтобы тебе стало лучше, и я думаю, что это тебе поможет. Но я не хочу, чтоб ты делала что-то, что… Гриффин бы не понял.

Он был прав. Никто кроме нас не знал о наших чувствах. Не знал о том, как сложно им противостоять.

— То есть… ты думаешь, мы не должны этого делать? — спросила я, смущаясь.

— Нет. Я думаю, мы должны попробовать. Если это вылечит тебя, и… если с тобой все будет в порядке.

Я не могла вымолвить ни слова.

Во рту всё пересохло, я начала паниковать, что для поцелуя мои губы слишком сухие. Если, конечно, именно про поцелуй и шла речь. Но потом просто расслабилась.

Он хотел быть уверенным в том, что после я не буду сохнуть по нему. Ведь как ни крути, мы не могли быть вместе. Но даже одна мысль о том, чтобы настолько с ним сблизиться — даже в медицинских целях — была для меня слишком волнительной.

— Без паники, Линк. Только лечимся, ничего больше, — сказала я, стараясь выдавить уверенную улыбку.

Врунья, врунья, нет дыма без огня.

Глаза Линкольна буквально прожгли во мне дыру. Он старался рассмотреть, правду ли я говорю. И на какие-то доли секунд мне показалось, что он разочарован.

Он нежно дотронулся до моего лица.

— Хорошо, — сказал он, приближаясь.

Его глаза были прикованы ко мне до того момента, когда наши губы встретились. А потом, словно не удержавшись, он встретил своим взглядом мой.

… и не смог остановиться. Глаза — зеркало души. За короткое мгновение в них можно увидеть очень многое.

Его губы мягко коснулись моих, он нежно опустил свои руки на мои плечи. Я не могла не закрыть глаза. Это было так, словно я пыталась закрыться от всего в этом мире. Чтобы были только я и он.

Нужно ли закрывать глаза, когда вы делаете это ради исцеления? Если поцелуй ничего и не значит…

Но всё-таки?

Я могла точно сказать, что Линкольн был полностью сконцентрирован на своей силе, пытаясь меня исцелить. Я старалась очистить сознание и сделать тоже самое. Перестала думать о его вкусных губах, о том, как они идеально подходят моим, о тепле, которое исходит от него и наполняет меня. Мы делили воздух на двоих. Я нашла свою силу, глубоко заключённую и мягко переливающуюся где-то внутри меня.

Во-первых, моя сила, казалось бы, достигла Линкольна, разыскивая признаки повреждений или каких-либо дисфункций. Сразу же после этого, она вернулась внутрь меня. Я самостоятельно следовала за ней, даже если все это и было моей частью. Когда моя сила обнаружила силу Линкольна, они обе слились и стали одним целым, ускоряя процесс заживления.

Я почувствовала, как Линкольн резко вдохнул. И прижалась ближе, впиваясь в нашу такую редкую близость, страстно желая большего. Ещё пару секунд, ещё пару драгоценных украденных мгновений.

Он немного отпрянул.

— Вайолет.

— Ммм, — невнятно пробормотала я, желая, чтоб он снова приблизился.

Он оттолкнулся назад, подальше от меня.

— Вайолет, остановись. Ты исцелилась.

— О, — сказала я, словно и не знала.

И отвернулась, пытаясь не смотреть на него, хотя единственное, чего я хотела, так это увидеть его взгляд. Мне нужно было знать, почему ему было так просто оттолкнуть меня. Когда для меня это было практически невозможно.

Тишина в комнате только усиливалась после каждого моего тяжелого вдоха, заставляя чувствовать себя такой… уязвимой.

В конце концов, я не выдержала.

— Ты мог почувствовать, как… — начала я.

— Как наши силы соединились? — закончил он.

Я посмотрела на своё отражение в зеркале. Все признаки травм исчезли, кровь перестала течь.

— Да, — я украдкой взглянула на него, надеясь на то, что мой вид не выдаст чувств.

Он кивнул и улыбнулся, показывая своё удивление.

— Это поразительно. Я чувствую себя совершенно… обновлённым.

Он встал, но потом снова сел, проводя рукой по волосам.

— Знаешь, — продолжил он. — Мы не можем.

— Что?

— Поцелуй. Мы лечились, Ви. И скоро ты научишься лечиться и без… это было, в смысле… это не считается.

Его слова были словно резкая пощечина. Я склонила голову.

— Да. Нет… я… я.

… черт, черт, черт, — я и не думала, что… Нет… Я не хочу этого… Я…

Но прежде чем я смогла загнать себя в ещё больший ступор, он преподнёс руку к моему лицу, заставляя замолчать. Большим пальцем он поглаживал мою скулу, от чего сердце бросилось в бешеный галоп, дыхание срывалось. Только он мог так на меня влиять.

И он был абсолютно прав.

Исцеляющий поцелуй совсем не считался.

Я прикусила губу, когда он пристально посмотрел на меня. Мои карие глаза и в сравнение не шли с его изумрудно-зелеными, которые сейчас казались мне самыми желанными.

Бам, бам, бам!

— Если ты до сих пор её не починил — значит, она безвозвратно сломана! Выметайтесь из моей ванной! — прокричал Даппер.

Рука Линкольна резко отдернулась от моего лица. Он выглядел так, словно испугался самого себя. Я затолкала свою боль подальше и притворилась, что мне очень интересны мои ногти.

— Ви, я… — он встал, но потом резко повернулся и посмотрел на меня. — Видишь. Вот поэтому! Гриффин не поймёт этого, — он развернулся и пулей вылетел из ванны.

Я просто сидела, с первого ряда наблюдая за драмой своей жизни.

Мне хотелось кричать, когда за ним захлопнулась дверь.

Почему мы не можем быть вместе?

Он всегда говорил, что у партнеров Грегори нет будущего. Он говорил, что это запрещено.

Что это делает нас слабыми. Но дело в том, что с тех пор, как он сказал мне это, я до сих пор не верю. Как я могу испытывать такие чувства и не иметь никакой возможности быть вместе с этим человеком?

И действительно ли для Линкольна было так просто отрицать всё то, что между нами происходит? Потом, я увидела в зеркале своё отражение и отпрянула, увидев залитую кровью шею.

Не удивительно, что он сбежал.

Глава 4

«Огради себя ото лжи; всегда будут те,

кто обманывает, и те, кого обманывают.»

Секст 393.

К тому времени, когда мы вернулись в квартиру Линкольна, была почти уже полночь, которая наступила намного позже, чем я на самом деле ожидала. Дело было не только в том, что завтра мне надо было в школу, но и в том, что это было не самое подходящее время для того, чтобы вернуться домой. И даже если папа был способен на то, чтобы не замечать который час, мне весьма не нравилось действовать за его спиной. Если бы он узнал хотя бы о половине того, что происходит в моей жизни, ну… он бы уже давным-давно получил сердечный приступ.