Мужчина усмехнулся и ловко налил из прозрачного заварника с плававшими в нём раскрывшиеся цветами напиток.

— Пахнет не плохо. Вы тут давно работаете?

Подавальщик снова вернулся к натиранию стекла.

— С момента открытия, — уловив мой непонимающий взгляд, уточнил. — Полтора года.

— Я, смотрю, народу не много.

— Да уж, место, как оказалось, не то. А стоит много.

Удивленно вскинула брови. Этот район всегда принадлежал официально — городу, на словах — разным семействам аристократов в зависимости от части земли, но на деле владел им Аро полностью и безоговорочно, а спорить с ним не стремился никто.

— Хозяин выкупил землю?

— Да куда там. Но платит столько, что дешевле купить. Каждый ходит за своим куском пирога.

Хмыкнув, подтвердила, что поняла, о чём речь: казна не резиновая, благосклонность Аро тоже не бесплатная, а богачи у нас просто гордые.

— Да, откуда вам тут клиентам взяться, ещё и после такого случая.

Подавальщик тут же нахмурил кустистые брови и косо на меня взглянул.

— Не дурак, вижу к чему вы клоните. И так уже рассказал всё людям из департамента.

— Это уж точно, что вы не глупый, — выдохнула разочарованно. — Так я не из полиции. Независимое общественное расследование.

— Журналюга, — сжав губы, выдал он, снова не поведясь на уловку.

Я уже хотела вставать, поняв, что здесь ловить нечего, как тот рассмеялся.

— Ох и забавный же ваш брат. Рыскаете, изгаляетесь.

В голове больно звякнуло, опять начиналась мигрень, преследовавшая обычно по утрам после бессонной ночи.

— Брат?

— Ну, в смысле вы и вам подобные. Пресса, так сказать.

Я в смятении кивнула.

— Так вы мне расскажите?

— Да почему бы и нет, мне не сложно. Народу, как видите, нет. Скучно.

Облокотившись щекой о кулак, медленно потягивала напиток.

— И что же вы поведали полицейским?

— То, что спрашивали, конечно, — усмехнулся он.

— Не больше и не меньше, — подтвердила верность его позиции. — У нас у всех такие отношения с департаментом. Буду рада полному рассказу.

— На самом деле говорить особо нечего. Девчонку, погибшую, не видел, да и вообще в тот день молодых леди тут не заметил, но что удивительно людей было многовато на улице с утра, мог и пропустить. А вот под вечер никого вообще на набережной не было. Помнится, вышел покурить и ещё удивился, до чего же тихо было. Даже реку не слышно.

— А дождя не было?

— Нет.

— Вы уверены? Было-то давненько это.

— Точно нет, даже не парило, ни в тот день, ни до этого. Я проветривал зал, дверь бросил открытой. Будь дождь — пришлось бы закрывать, дерево разбухает. Потому-то и уверен.

- Это же весной было? Не помните, река была полной?

Мужчина пожал плечами.

— Тут не скажу точно, нет, наверное. Весна у нас на юге жаркая, снега зимой не было почти, так что воде неоткуда браться. Так вот, дымил я, значит, у входа, смотрю, притопал парнишка. Взвинченный какой-то.

— С какой стороны он пришёл?

Мужчина махнул рукой.

— С нижних кварталов, не с центра. Как раз видел, когда он на набережную выворачивал. Пришёл, стал у бортиков, минут десять помялся там. Вообще странно себя вёл, оглядывался все время, на часы смотрел, затем в мою сторону пошел. Налил ему виски самого дешёвого. Тот махом выпил. Ах, да, ещё перед уходом спросил часто ли тут народ ходит. Я как бы честно и ответил, что нет, уж больно туманно он смотрел, сразу видно, откуда такой взялся. С ними ругаться не хочу без нужды.

— И после он ушёл?

- Ну да, как сказал, что вечером никого вообще не было, с утра все прошлись, он и свалил.

— А полиции вы что говорили?

— По сути тоже самое, сказал, что только этот парниша был посетителем, описал его.

— А разговор?

— Так меня не спрашивали, — хитро подмигнул подавальщик. — Они ещё бродягу Свена опрашивали, который тут вечно околачивается. Так вот он вроде видел, как девочку столкнули. Спросите сами, у входа торчит разгильдяй.

Поблагодарив за информацию, неспешно направилась к дверям искать упомянутого Свена. Тот, впрочем, не заставил меня утруждаться и уже заглядывал в помещение, хитро прищурившись.

— Спрашивать хотите? — нагло поинтересовался он, потирая палец о палец.

Я возмущенно вздохнула и сунула ему серебрушку — непомерная цена за подобную мелочь! Совести у мужика не оказалось, и он настойчиво продолжал просить добавки. Отрицательно качнув головой, указала на столик.

— Больше не дам. Но могу угостить выпивкой.

— И обедом.

— И обедом, — понуро согласилась, сев за ближайший стол.

Свен пожал плечами, и, словно делая мне одолжение, устроился напротив.

— Мне двойной господский обед и бутылку Норилского виски.

Мои глаза выдали шок от происходящего, но протестовать не решилась.

— Но только после того, как я услышу хоть что-то стоящее, — предупредила подавальщика. — Налей-ка ему бражки.

Свен обиженно фыркнул, но кружку со странно пахнущим напитком принял охотно.

— Значит, вы видели молодого человека, о котором полиция расспрашивала?

— Выходит, что так.

— И что он делал на набережной, с кем встречался?

— Да вот, наверное, то и делал, что с кем-то встречался, — податливо кивал попрошайка.

— Ваш обед только что уменьшился на половину, — сурово нахмурив брови, предупредила я.

— Да был он тут, говорю же, чего сразу по больному бить. Бессердечная! Бритоголовый детина, невысокий, но крупный, весь взвинченный бродил. Я подумал, рожу кому неимется начистить и убрался подальше.

— Ага, прямо ко мне под дверь, — подал голос скучающий подавальщик, внимательно следивший за разговором.

— Тут всяко безопасней, — пожал плечами Свен, ничуть не смущенный.

— Что-то ещё? Вы рассказали полиции и кое-что другое.

Бродяга икнул, кажется алкоголь попав в и без того пропитанный спиртом организм тут же подействовал.

— Так что они хотели, то и рассказал. Видел мужика, мужик был психованный, видел, как девку за волосы таскал, да толкал в спину.

Я напряглась, услышав подобное. Уж не такой Дон человек, а парнишку знала давно, чтобы уверенно говорить. Свен не переставал юлить, и пришлось действовать радикальней.

— Сходите ещё за одной кружкой, вам нальют.

— Так я не допил.

— Успеется, — раздраженно сказала я и, дождавшись пока тот уйдет и закроет меня и от подавальщика тоже, сыпнула в недопитую бражку порошок. Не такой как правительственные, более слабый, но зато незаметный и практически безвкусный.

Свен вернулся обратно крайне довольный и, допив залпом остаток, принялся за новую порцию.

— Так вы говорите, он толкнул кого-то?

— Да? Говорил? Значит так и есть. Точно толкал он эту бабищу чуть ли не пинками.

Я удивлённо выпрямилась.

— Вы семнадцатилетнюю девочку так назвали?

— Девочку? — пьяница и по-лошадиному заржал. — Да Хельку даже с перепоя девочкой никто не назовет.

Свен снова икнул, а потом захихикал, уже тише и язвительнее.

— А полицаи то об этом не спросили. Мужик и мужик, толкал ну и ладно.

— А вы не уточняли, — сказала я утвердительно.

— А что я должен был по-твоему врать о том, что видел? Не, так делать нельзя. Спросили — отвечай честно и не тая.

— Да припугнули его, перед допросом и всеё — снова вклинился подавальщик.

— А есть чем?

— Да вы что! — слишком честно возмутился бродяга. — Для голодающего взять мелочь из кармана не воровство, а спасение жизни, благодатное дело, скажу я вам, господа мои.

Моя рука непроизвольно упала на лоб.

— Значит, чтобы не загреметь в каталажку вы выдали им самую удобную версию, благородно всё подписали, и совесть осталась чиста?

— Кристально.

Решив, что услышала всё, что нужно, я поднялась с места, не реагируя на протестующие вопли Свена, и, оплатив еще четверть серебрушки, попросила подать ему перловки и хлеба.

— Кстати, Хелькин дом серый на углу, прямо на следующей улице, — шепнул мне мужчина, отсчитывая медью сдачу.

— Это и будет вашим покаяньем, — сообщила я на выходе, обращаясь к бродяге, расслышав за спиной возмущения о том, как бессовестно обманули среди бело дня.

Убедившись, что нужный мне дом действительно существует, я пробежалась по соседям, которые охотно подтвердили, что муж Хельку поколачивает и частенько от подружек таскает домой через всю улицу. Та же в свою очередь предпочитает накидаться до полудня, а не выстирать белье да ужин приготовить. Как оказалось, баба она склочная, мало кем одобряемая, а вот муж её лупящий мужик, в общем-то, человек не плохой, но жизнью обиженный.

Покачивая головой словно под музыку, дошла до городского транспортного управления и, сунув дотошному охраннику жетон прямо в лицо, беспрепятственно прошла внутрь. Пришлось выждать небольшую очередь из четырех человек, прежде чем удалось попасть на приём.

— По какому вопросу? — безразлично спросил секретарь, не отрывая головы от своих записей.

— Нужно оформить запрос на информацию о передвижениях граждан.

— В свободном доступе информация только об общественных лицах. Частные передвижения не являются открытыми прессе.

Я молча положила на стол пять золотых. Сумма огромная, но такова общепринятая такса. Деньги исчезли так быстро, что можно было усомниться, что вообще туда ложились.

— Заполните бланк А на первой и третьей странице, бланки Б1 и Б2 только на первой, — как ни в чем не бывало, сообщил секретарь.

Охотно притянув к себе бумагу, быстро накатала заученный текст бланка «А» на самую популярную персону при оказании подобной услуги — первая леди, вот кем интересовался народ. Люди тщательно следили, куда мэр тратит денежки, а потому очевидно, что и его жена под прицелом. Это уже стало своего рода забавным правилом: хочешь кем-то прикрыться — пиши её.

Остальные же бланки, так называемые серые, заполнялись только на первых страницах с данными объекта и без указания заявителя. Давно отлаженный механизм, работает бесперебойно. Уж я-то знаю, что торговля информацией самое прибыльное дельце в наше время.

Проверив написанное, мужчина открепил мои данные от первого бланка, отложив их в другую стопочку, и уже неподписанные заявления отправил в ящик с надписью «запросы».