Василий Зданюк СОЛЬ НА ПОГОНАХ
У него обычное, немного скуластое русское лицо с внимательными серыми глазами, непокорный русый чуб и брови — как два колоска ржи. Ростом и силой не обижен, в плечах — косая сажень. Легок на подъем, ходит пружинисто и быстро. Представляю, как он в один прыжок, без всяких усилий запрыгивает на борт боевой машины пехоты.
У него звучная, удобная для военного человека фамилия — Иванов. Крикни в один выдох на привале: «Иванов, к начальнику штаба!» — и полетит команда вдоль колонны, нигде не задержится, не перепутается.
— На моей фамилии пол-России держится, — улыбается старший лейтенант Сергей Иванов. — Ну, а об армии и говорить нечего. Однофамильца в каждой роте встретишь. И среди мотострелков Ивановы есть… Мой дед Иванов всю войну в пехоте прошел, как в песне поется, пол-Европы по-пластунски пропахал. Давно умер, догнали фронтовые раны. Но любовь свою к пехоте успел мне передать…
Слушаю Сергея и не перестаю думать, каким был этот двадцатитрехлетний офицер там, в Афганистане, где еще недавно служил и где за выполнение интернационального долга удостоен высшей награды Родины — ордена Ленина. Таким, наверное, каким запечатлел его фотоаппарат товарища на цветных слайдах перед отъездом на Родину. Письмо из Афганистана Сергей получил утром, и мы с ним долго рассматривали слайды на свет. Вот он стоит, обнявшись, с подчиненными у БМП, вот устроился на огромном камне с автоматом на коленях… Сергей откладывал и вновь брал в руки слайды, пытаясь разглядеть на этих маленьких отрезках фотопленки что-то такое, что только он сам мог высмотреть. Видно было, что Иванов волнуется, как бы заново переживает дни и месяцы своей нелегкой службы в Афганистане…
Перед выпуском из училища Сергей подал рапорт с просьбой направить его для прохождения дальнейшей службы в состав ограниченного контингента советских войск в Афганистане. Ему отказали. Не помог даже диплом с отличием и первый разряд по скалолазанию. Зато в мотострелковом полку, куда прибыл лейтенант, рапорту дали ход и через неделю Иванов, не успев познакомиться с подчиненными, уже собирал чемодан. Пара дней на дорогу, и вот она, выжженная палящим солнцем небольшая равнина среди гор, где расположилось одно из мотострелковых подразделений. А еще спустя несколько дней он впервые услышал, как свистят над головой душманские пули, увидел весь в дыму, горящий кишлак и растерзанные тела мирных жителей.
Побывав в нескольких боях, лейтенант Иванов вскоре стал одним из лучших командиров взводов. Действовал умело, расчетливо, берег подчиненных.
…Разведчики обнаружили в глубокой пещере душманский склад боеприпасов. Надо было его уничтожить. Посмотреть по карте — до склада рукой подать. Но на местности все выглядело иначе. Добраться до цели можно только пешком, преодолев узкое и глубокое ущелье, а затем крутой подъем на господствующую высоту. Выполнение задачи возложили на взвод лейтенанта Иванова.
Путь мотострелков лежал через оставленный мирными афганцами кишлак. Прижимаясь к высоким дувалам, воины осторожно двигались по единственной улице селения. Оставалось пройти метров пятьдесят, как из виноградника, зеленой подковой окаймляющего кишлак, ударили пулеметы и автоматы.
Сергей мгновенно оценил обстановку. Принимать здесь бой бессмысленно: между дувалами они, как в тоннеле, душманы не дадут голову поднять. Лейтенант огляделся. Немного позади над остальными постройками возвышался двухэтажный саманный дом с окнами без стекол. Крикнул пулеметчику рядовому Валерию Савченко: «Беги на второй этаж! Прикрой оттуда!»
Томительно потекли секунды. Удастся ли Савченко проскочить? Удалось! Его пулемет ударил сверху резко, прицельно. Душманы отступили в виноградник. Перебежками воины взвода пробрались в саманный дом. Иванов пробежал взглядом по лицам: все здесь, никто не ранен. Толстые стены служили надежным прикрытием, а окна — бойницами. Расставив подчиненных по местам и организовав оборону, лейтенант приказал рядовому Ивану Сознавцу, бывшему трактористу из Гомельской области, выйти на связь с командиром роты. «Держитесь! — донесся сквозь треск автоматных и пулеметных очередей и помехи в эфире голос ротного. — Идем на помощь».
Оглушительно ударил душманский гранатомет. Еще раз. Дом наполнился дымом, пылью. Сверху по ступенькам скатился потный и чумазый Савченко. Куртка — в белых соленых разводах. В руках он держал покореженный пулемет.
— Командир! Пол-этажа снесли, сволочи. И пулемет разрывом гранаты согнуло.
— Хорошо, что сам жив, — крикнул Иванов. — Становись к окну!
Душманы осмелели. Но стоило им приблизиться к дому, как снова ударили автоматы, полетели гранаты. Оставляя раненых и убитых, бандиты скрылись в густых зарослях виноградника. Так повторялось несколько раз.
Сознавец вновь вышел на связь. Из слов командира было ясно, что на помощь им пока надеяться нельзя: рота ведет бой в нескольких километрах отсюда с основными силами банды. Надо держаться…
Они дрались в окружении целый день и целую ночь. Под утро Иванов в который раз начал пересчитывать патроны… Пятьдесят восемь, пятьдесят девять, шестьдесят… За ближним к дому дувалом мелькнули тени. Сергей мгновенно метнул гранату. Взрыв. Истошные крики, ругань… Осталось семь гранат. На одну-две атаки… Сидя на полу и вновь пересчитывая патроны, Сергей вдруг вспомнил, что сегодня — день рождения мамы. Собрались, наверное, дома за праздничным столом, вспоминают его…
— Товарищ лейтенант! Наши подходят! — прервал мысли взводного Иван Сознавец.
Оставшимися патронами они ударили со всех стволов по убегающим душманам. Пополнили запас боеприпасов, перекусили и — в горы…
Через несколько месяцев лейтенанта Иванова по его просьбе назначили командиром разведвзвода. Вместе с ним разведчиками стали сержант Бишир Солтаханов и рядовой Иван Сознавец. Не захотели разлучаться с любимым командиром, с которым породнились в боях, сдружились так, как могут только сдружиться люди, не раз ходившие в атаку в одной цепи, делившие глоток воды и последний сухарь.
Разведчики всегда там, где труднее, где требуются особая смелость и холодный расчет, верный глаз и быстрые ноги. Какие только задания ни приходилось выполнять подчиненным лейтенанта Иванова! Охранять колонны, отражать нападения бандитов на мирные кишлаки, захватывать и уничтожать душманские склады и базы, карабкаться по отвесным скалам, чтобы выйти в тыл мятежникам…
Памятен бой на Саланге — высокогорном перевале, откуда в обе стороны змейкой сбегает в долины дорога. Памятен тем, что стал очередной ступенькой в командирском становлении молодого офицера.
По козьей тропке группа поднималась ночью на перевал. Темно — хоть глаз выколи. Только над головой, где обрывалась крутолобая гора, чуть серел небосвод. Шли тихо, быстро, как заправские альпинисты. Карабкаясь по очередному карнизу, Иванов вдруг на фоне едва подсвеченного неба в какой-то сотне метров увидел неясные силуэты. Дал знак группе остановиться. Прислушались. Сомнений быть не могло: кто-то, опережая их, поднимался на Саланг. Своих здесь быть не должно, они — внизу. Может, соседи? Связался по рации с командиром. Тот ничего о соседнем подразделении не слышал. Значит, душманы? Тогда нельзя дать им зацепиться за господствующую высоту.
Группа бесшумно, немного изменив маршрут, продолжала карабкаться вверх. Утром, когда посветлело, Иванов уже не сомневался: впереди движется крупная душманская банда. Позицию Сергей выбрал удобную: на обратном склоне гребня. Душманы тоже заметили советских воинов, открыли огонь. Завязался бой. Пули выбивали из камня искры, мелкие гранитные осколки секли по лицу, рукам.
Разделив группу, лейтенант Иванов с тремя солдатами забрался еще выше, отрезал путь душманам к перевалу. Бандиты, поняв это, перенесли весь огонь на смельчаков. Стреляли плотно — головы из-за укрытия не высунуть. Но и разведчики не отлеживались за камнями. Вели огонь из автоматов, не давали бандитам уйти за гребень.
Переползая с одного места на другое, лейтенант Иванов услышал, что кто-то вскрикнул позади. Повернул голову и увидел перекошенное от боли лицо рядового Сергея Акименко. Подполз к нему, перевязал раненую ногу. Спускаться вниз Акименко наотрез отказался.
— Командир, я ведь связист. А рана пустяковая, пуля прошла сквозь мякоть…
Ударили снизу наши орудия. Не договорив, Акименко схватил наушники радиостанции, начал корректировать огонь артиллерии. Так и не покинул группу, пока не закончился бой.
Когда спустились в долину, командир подразделения молча обнял лейтенанта Иванова, поблагодарил за смелость, а потом отругал как следует. Сначала Сергей обижался, но, поостыв, понял, что прав командир. Опрометчиво поступил, сам возглавив маленькую группу. Ведь он командир подразделения, а не сержант, должен быть там, откуда удобнее всего управлять подчиненными в бою. Хорошая наука на будущее.
Служба в Афганистане запомнилась, разумеется, не только боями с душманскими бандами, многодневными рейдами по горным тропам. В далекой жаркой стране Сергей Иванов приобрел друзей, за которых готов жизнь отдать. И они за него, он это знает, в огонь и в воду пойдут… Иван Сознавец. Степенный, рассудительный парень, белорус, он преображался в схватке с душманами. Был сначала у Сергея связным, а к концу службы стал старшим механиком-водителем роты. Да еще каким! В одном бою выстрелом из гранатомета была подбита БМП. Душманы подбирались к ней все ближе. Экипаж отбивался из последних сил. И тогда Иван на высокой скорости словно протаранил на своей боевой машине позицию душманов, подошел вплотную к поврежденной БМП, зацепил ее тросом и вытащил из-под огня. Награжден медалью «За отвагу». Вот бы встретиться сейчас…