Двинулись. То шагом, то почти вплавь, то опять шагом…

Обшарили все окрест. Парашюта и рации нигде не было. Но один из обещанных Слободкиным островков наконец попался.

— А ты, оказывается, спец по болотам! — похвалил его Плужников. — Давайте привал делать, хлопцы. Я тоже не могу больше.

Начиналось новое утро. Надо было подумать и о маскировке, и об отдыхе. Даже старшого, самого сильного из них, больше действительно не держали ноги.

Остановились. Плужников предложил было «расхомутаться», подсушить обмундирование. Евдокушин промолчал. Слободкин не посоветовал:

— Из сапог дрянь выгребем, портянки выкрутим. И все. Немец близко.

— Откуда знаешь? — спросил старшой. — Заплутали же мы.

— Расчет простой. Если нас сбросили, где надо, он должен быть рядом — сказано: за партизанами по пятам ходит.

— Сбросили там, где полагается, — не очень уверенно ответил Плужников.

— А тебе почем знать? — возвратил ему вопрос Слободкин.

— Штурман сказал, ошибка, конечно, может быть, но небольшая, — объяснил старшой. — Плюс-минус пять-десять километров.

— Значит, я прав, — сказал Слободкин. — И штурмана́ народ точный. Редко ошибаются.

— И все же бывает? — еле слышно подал голос Евдокушин.

— Бывает, — вздохнул Слободкин.

Старшой с ним согласился.

Спать решили по очереди. Сперва Евдокушин со Слободкиным, потом Плужников. Такой график старшой сам выработал. Слободкин спорить не стал, только попросил будить его, ежели расхрапится.

Но график графиком, а смертельная усталость быстро и неотвратимо взяла свое. Распластанные на прелой, склизкой траве, туго спеленутые мокрой одеждой, они почти сразу же канули в забытье. Все трое. И спали долго.