Глава 8

Глава 8

— Извини, постараюсь аккуратнее, — охотник легко преодолевал завалы мусора, гибко скользя внутри раскуроченного салона. Трупы исчезли. О них напоминали темные пятна крови на полу.

Я прижалась к широкой спине, осторожно обхватив шею и вдохнула. Мужчина ничем не пах.

Точно охотник. Специально избавляется от запаха, чтобы зверье не пугалось и подпускало близко. Вот почему медведь его не почуял и дал себя убить. Интересно, чем он запах убирает?

— Специальные химические препараты, — равнодушно ответил мужчина, отвечая на незаданный вслух вопрос. — Вот от тебя несет за версту.

— Я духами раны промывала, — попыталась оправдаться. — Боялась, нога гноиться начнет.

Мы появились у выхода, и охотник пружинисто спрыгнул на землю, двинулся в лес, старательно обходя места, где пролилась кровь.

— Помогло? — в голосе мне послышалась ирония.

— Воспаления нет, — ответила, немного обидевшись, и твердо решила выяснить все о личности спасителя. Я буду не я, если на телевидение не выйдет репортаж о моем чудесном спасении и мужественном спасителе. Страна должна знать своих героев! — Вас как зовут? Вы местный? Охотитесь тут?

— Охочусь. Зовут меня Рау, — немного подумав, скупо ответил мужчина.

— А я Руслана Селиванова. Можно просто Лана, — представилась и вжалась в спину, прячась от хлестких веток. — Я журналист. Летела в Вилюйск на праздник летнего солнцестояния. Со мной оператор Миша… был…

Вспомнив бездонные от ненормально расширившихся зрачков глаза Михаила, подавила истерический всхлип. Не хватало устроить истерику посреди леса. И чтобы отвлечься, завертела головой, определяя направление движения. Судя по мелькающему в разрывах туч солнцу, мы двигались на север или северо-запад.

— Рау, вы не подскажите, день недели какой?

— Самый длинный день в году был вчера, — странно ответил мужчина, и я отстала с расспросами, поняв по тону, что время заткнуться.

Мужчины не любят навязчивых болтушек. Ему тяжело и меня тащить, и ружье, еще я заставляю говорить. Он и так из-за меня трофей бросил. За ночь тушу потреплют волки, испортят шкуру. Лучше не спрашивать, а самой говорить, про себя рассказывать.

— Странно, два дня прошло, а самолет до сих пор не нашли?

— Это аномальная зона на сотни километров, — ровным голосом произнес охотник, опровергая предположение об усталости. — Связь плохая. Приборы барахлят. Пилоты в курсе, и облетают это место. Да и люди стараются не забредать. Вот зверью тут раздолье.

Он махнул рукой в сторону белки, рванувшей по стволу сосны.

Про электромагнитные аномалии я слышала, знала, что живущие в таких местах люди часто болеют. Но дюжий, широкоплечий и статный мужчина больным не казался.

Может он на сезон приехал? Поохотится и домой. Может их вообще целая компания…

— А вы один живете? — поежилась, представляя его дом, осаждаемый волчьими стаями и медведями ежедневно.

— Один…

— Не страшно одному?

Вместо ответа, мужчина легко поднырнул под поваленный ствол дерева и замер, прислушиваясь и вглядываясь в плотную зелень листвы неподалеку стоящих кустов орешника. Я охнула, не ожидая такого маневра.

— Тс-с-с, — шикнул на меня охотник, вскинул ружье и прицелился, осторожно раздвигая дулом тонкие, осиновые веточки.

Я сжалась, заткнув уши ладонями, но ожидаемого грохота выстрела не последовало. Только знакомый сизый дымок взвился, растворяясь в чистом, лесном воздухе.

— Сегодня будет бульон из куропатки, — заявил Рау, подняв тушку пестрой, лесной курочки.

Несмотря на легкий озноб и тупо пульсирующую боль в сломанных пальцах, есть хотелось, и желудок радостно поддержал идею охотника о бульоне. Представляя, как ем наваристый суп, незаметно отключилась, очнувшись лишь, когда тело растянулось на жестковатой поверхности, немного пахнущей прелью. Взгляд прошелся по низкому потемневшему от времени бревенчатому потолку, крохотному окошку, с замурзанными стеклами, едва освещающими пространство небольшой комнатушки, по заваленному электронным хламом столу, на котором лежал мой рюкзак и ружье. Мне показалось, что над пластиковым листком крутиться полупрозрачная голограмма увеличенного участка карты какой-то местности. Даже пульсирующую красную точку и строки из непонятных зеленых символов, быстро сменяющих друг друга, разглядела. Хотела поинтересоваться, что это, как вся конструкция мигнула и исчезла. На меня надвинулась тень, закрывшая свет.

Осторожные руки сунули под голову подушку, тело прикрыли мягкой тканью. Озноб не прекращался, и я с благодарностью мурлыкнула что-то заботливому мужчине, заползая под одеяло с головой и проваливаясь в сонное забытье.

* * *

— Проснись, нужно посмотреть раны, — пальцы осторожно тряхнули за плечо в попытке разбудить. — У тебя начинается лихорадка. Нужно принять лекарство.

— Миша, отвали. Дай хоть раз выспаться, — недовольно пробурчала я, зарываясь обратно в кокон одеяла, отгоняя назойливого шутника-оператора.

Через секунду ногу до колена прострелила боль. Я вскинулась, но тут же рухнула обратно, прижатая сильной рукой.

— Я предупредил, — пресек мою попытку возмутиться охотник, ловко отрезая кусок брючины, пропитанный засохшей кровью. — Я сделаю пару инъекций, воспаление прекратиться, и опухоль сойдет. Одену фиксатор на стопу. Через пару дней сможешь начать ходить.

Чувствуя, что чужая ладонь больше не удерживает спину, я с трудом села и попыталась разглядеть своего спасителя. Мужчина снял плащ, но капюшон темной спортивной куртки, глубоко надвинутый на глаза, скрывал лицо. Легко поднял на руки, словно я ничего не весила, и перенес на лавку ближе к окну, где осторожно осмотрел синюшную, раздутую до размера слоновьей ноги, правую стопу и корку запекшейся крови на левой лодыжке, скрывающей рваную рану.

— Сломано три пальца, — сообщил мне охотник, что-то разглядев в отечной синевато-багровой коже, в руках появился стержень, смахивающий на обычную пишущую ручку.

Легкая желтоватая пена из пластикового наконечника желтого цвета с шипением растворяла корку и очищала поверхность раны. Замерла, ожидая неприятных ощущений. Но ничего такого не почувствовала. Необычное лечение пока нравилось, немного пощипывало кожу и только. Остатки пены Рау смахнул салфеткой, открывая кривой рубец. С другого конца, окрашенного в синий, мужчина выдавил прозрачный гель, который осторожно размазал точно по рубцу. Жжение оказалось вполне терпимым. Рубец на глазах менял цвет с темно-красного на розоватый, заметно сгладился, словно гель «съел» лишнюю ткань. Тонкий прозрачный «пластырь» аккуратно закрыл рану и словно впитался в кожу, слившись с текстурой.

— Рану можно смело мочить водой, — предупредил охотник, убирая медицинские чудо-капсулы. — Скоро заживет. Шрамов не будет, не бойся. Под коркой началось гноение, но я все зачистил.

— Спасибо, Рау, — только и могла сказать, следя за манипуляциями мужчины и осторожно разглядывая его.

Средних лет, следит за фигурой, отлично владеет бесшумным оружием. Почему он скрывает лицо? Безобразная внешность или скрывается от закона? Скорее первое — кожа бледновата.

По комнате, дразня, пополз запах наваристого мясного бульона. Я сглотнула, поискав глазами кипящую кастрюльку. Оная, исходящая душистым парком, обнаружилась рядом на столе.

Рау открыл пластиковый контейнер, достал узкий стержень с выемкой, задумался, оглядывая свое богатство — ряды разноцветных капсул, толщиной с графитовый стержень карандаша. Выбрал из всех прозрачную, промаркированную непонятными значками, вставил в выемку и, не предупреждая, уколол в плечо. Пискнула я из протеста и в ожидании боли, но привычного «комариного укуса» не почувствовала. Выкинув использованную капсулу, аналогов которой я никогда прежде не видела, охотник выбрал похожую и украсил розоватым пятнышком от инъекции другое плечо.

— Это безопасно? Вы не опыты ставите… на мне? — проводила беспокойным взглядом вторую использованную ампулу. — Я не превращусь в мутанта?

— Поздновато переживать, тебе не кажется? — в голосе явно слышалась насмешка. — Прошу к столу. Будем ужинать.