Фрейвид требовательно взмахнул рукой, приказывая ей начинать. Ингвильда набрала в грудь побольше воздуха, протянула руки к шумящей пучине и громко запела. Невольно она старалась подражать пронзительному голосу Хёрдис, но сама слышала, что получается плохо.

Весь вчерашний вечер Ингвильда ломала голову, сочиняя эти строки. Заклинание вышло не слишком складным, но все же это были стихи, и дух побережья должен будет к ним прислушаться. Чем лучше сложено заклинание, чем более умело пропето, тем больше его сила и крепче власть человека над духами. Именно поэтому вожди Морского Пути ценят хороших скальдов не меньше, чем хороших воинов. Но у Фрейвида не было своего скальда, и сам он сочинять стихов не умел. Как говорил Властелин Ратей, бедный не совсем обездолен судьбой, а богатый не всем одарен.

Пропев первую, вызывающую строфу, Ингвильда замолчала, с трепетом прислушиваясь к голосу моря. Волны под Тюленьим Камнем взметнулись выше, упругий прохладный поток воздуха взлетел и ударил в лицо Ингвильде. Она полной грудью вдохнула солоноватую свежесть, и вдруг ей стало легко: хозяин побережья услышал ее. И она запела дальше: теперь следовало рассказать духу о своем деле.

Фрейвид кивнул Асольву и склонился над козой. Вдвоем отец и сын подтащили животное к самому краю обрыва. Фрейвид одним ударом перерезал жертве горло, поток горячей крови заструился вниз по камню, навстречу жадным волнам. Казалось, они дерутся за добычу, как стая голодных собак.

Море забурлило, волны перед Тюленьим Камнем расходились все сильнее и шире. Это был добрый знак. Фрейвид и Асольв поспешно подняли тушу козы и сбросили ее в волны. А Ингвильда запела снова:

Опустив окровавленные руки, Фрейвид и Асольв смотрели в море. А волны кипели все сильнее; на всем пространстве, видном глазу с Тюленьего Камня, поднялась настоящая буря, но небо над пляшущими волнами оставалось спокойным – воды привела в движение не сила ветра с небес, а иная мощь, скрытая в самой обители Эгира.

И вдруг прямо перед скалой в волнах проступило что-то темное. Ингвильда вскрикнула: из воды показалась огромная, размером с быка, голова серо-черного тюленя. Даже Фрейвид охнул и отступил дальше от края обрыва: впервые он воочию видел духа побережья. А Большой Тюлень лишь несколько мгновений смотрел на людей огромными желтыми глазами, а потом медленно скрылся. От головы его пошла широкая волна, с яростью устремилась на берег, лизнула скалу, так что стоящих на вершине людей осыпало холодными брызгами. Вода налетела на песчаные отмели по бокам Тюленьего Камня, зашипела, как сама Мировая Змея.

– Бросай! – пересиливая священный ужас, хрипло закричал Фрейвид дочери. – Скорее бросай!

Ингвильда поспешно шагнула к белому платку, заранее расстеленному на гладком камне, и, зажмурившись, бросила на него пучок тонких рябиновых веточек, который все это время держала в руке. Веточек было двадцать четыре, и на каждой она своими руками вырезала маленький рунический знак. Прутья рассыпались; Ингвильда встала на колени и торопливо, наугад, взяла три из них и отложила в сторону в строгом порядке: первый, второй, третий.

– Смотри, что там! – подталкивал ее Фрейвид.

Ингвильда еще немного подождала, закрыв лицо руками и стараясь успокоиться. Она знала значение рун, но впервые в жизни ей самой приходилось гадать, и никто не должен был помогать ей в истолковании. От волнения мысли разбегались, стройное знание рассыпалось в бесполезные осколки. Стараясь сосредоточиться, Ингвильда мысленно рисовала перед собой три Хуг-руны, которые проясняют разум и облегчают правильное понимание: «вуньо», «суль», «даг». На темном поле закрытых глаз три руны Мысли горели ярким огненным цветом, но Ингвильда так тревожилась и волновалась, что никак не могла решиться взглянуть на свои три прута. Что сказали ей боги? И поймет ли она их предсказание? А вдруг все окажется противоречиво, запутанно?

Но отец ждал, и ей пришлось пересилить свое волнение. Ингвильда взяла тот прут, который вынула первым. «Науд». Не слишком хорошо для начала. И не самый обнадеживающий ответ на заданные вопросы.

– Что это значит? – несмело спросил Асольв, которого не учили рунам.

– Это значит… – Ингвильда не решалась говорить, словно отец мог ее саму счесть виноватой в таком нерадостном предсказании. – Это «науд». Боги говорят, что для нас сейчас не самое удачное время. Нас ждут неудачи. И многое может измениться, выйти совсем не так, как мы задумали.

– Значит, мы не найдем…

– Посмотри, что говорит вторая руна! – потребовал Фрейвид. Он нахмурился, но не терял надежды.

– «Хагаль»! – Ингвильда взяла второй прут, глянула на него и испуганно вскинула глаза на отца. Именно эту руну когда-то вынула Сигнехильда Мудрая перед неудачным походом. – События сильнее нас! Нас ждут грозы и бури!

Фрейвид промолчал, и Ингвильда сама скорее схватила третий прут, ожидая от богов хоть какого-нибудь совета. На нее глянула одинокая прямая черта руны «иса». Она могла нести только один совет: не упрямься и жди, проявляй терпение. Любые старания сейчас бесполезны, ты все равно ничего не добьешься.

– Не такого я ждал от богов! – Фрейвид с досадой тряхнул руками, на которых сохла жертвенная кровь. Ему казалось, что боги обманули его, в обмен на такую хорошую жертву всучив такие дурные предсказания.

– Боги предупреждают нас! – ответила Ингвильда. Ее страх перед гневом богов был сильнее робости перед отцом. – Если мы не поймем, что сейчас судьба сильнее нас, и сами полезем грудью на копье – выйдет еще хуже, чем могло бы. Мы должны быть благодарны и за такое предсказание.

– От моей матери я получал предсказания получше! – так же досадливо отозвался хёвдинг и пошел прочь.

Асольв посмотрел на Ингвильду и развел руками. Ее нельзя было винить в обещанных богами неудачах, но ей самой было неуютно. Казалось, окажись на ее месте бабушка Сигнехильда, предсказания были бы благоприятнее. Но что тут можно поделать? Бабушкины руны, как и следовало, были положены с нею на погребальный костер, а у ее внучки был свой дар и была своя удача, совсем иная.

– Раз уж мы просили совета у Тюленя, так придется его принять! – сказал Асольв, глядя в спину уходящего отца. – А не то он разгневается.

Фрейвид не обернулся. Он уже заподозрил, в чем причина неудачных предсказаний. Всем известно, что Хёрдис хорошо ладила с духом побережья. Должно быть, тот взял ее под свою защиту. Попробуй теперь обидеть ее – и море смоет Прибрежный Дом. Ведь именно этим она грозила в тот вечер, когда ее схватили?