Глава 8. Шумилов

Проснулся сегодня рано. Осмыслил весь вчерашний вечер и понял, что с задачей я справился только наполовину. Оксану я от себя оторвал, но себя от Оксаны так и не смог. Вспомнил её вчерашнюю, и понял, что хочу её до одури. Не могу себя остановить. В офис шёл с твёрдым намерением поговорить и всё ей объяснить. Я понимал риск, но был уверен, что смогу её защитить. Я изменился и теперь точно готов к этой войне. Я внезапно понял, что никогда, никого и ни к кому не ревновал. Когда же я узнал, что Оксана уехала с Пашей, я просто хотел убивать. Только Игорь остановил меня от необдуманных действий. Позвонил ей, нёс какой-то бред, назвал своей. Естественной она не была настроена на разговор, после всего, что я натворил. Послала меня и бросила трубку. Приехал в офис и всё утро мерил шагами кабинет. Когда подошёл к ней, то сразу потерялся в её запахе. Маленькая моя нежная девочка. Эту тягу невозможно объяснить, я стою рядом с ней и чувствую, что она моя. Моя девочка. Но когда Оксана получила розы и записку от Паши, меня как будто прошибло молнией — чистая ярость. Я всегда был уравновешенным человеком. Но это долбаная ревность не даёт мне мыслить адекватно. Я совершаю поступки, которые бы никогда не совершил в здравом уме. Пожелал ей удачного свидания и просто сбежал. Дверью хлопнул так, что она чуть не раскрошилась на маленькие кусочки. А в кабинете хотелось разнести, всё, что только под руку попадётся. Изо всех сил постарался взять себя в руки. Ведь у меня осталось ещё одна проблема. План Игоря. С этого дня, я в любой день могу ждать гостей. Поэтому каждый вечер я должен оставаться в офисе и ждать. Конечно люди Игоря всегда наготове. Но я хотел присутствовать лично, смаковать каждый миг проигрыша врага. Пусть не во всей войне, но по крайней мере в её этапе. Поэтому разговор с Оксаной я решил отложить. Единственное, что мне нужно было сделать, так это избавиться от Паши. А учитывая то, что Оксана всё ещё работает на меня, это было не так сложно. Позвонил Завальскому и сказал, чтобы Оксана к завтрашнему дню подготовилась к сдаче экзамена по окончанию испытательного срока. Я знал, что Оксана послушная девочка, и к этому экзамену она обязательно будет готовиться. Весь вечер думаю, что в ближайшее время я смогу с ней поговорить, и тогда уже на правах собственника смогу запретить ей общение с Пашей. Но сейчас я даже не представляю, как смогу ей всё это объяснить. Да и пока, что я уверен, что она не поймёт, и не простит ситуацию с Алиной. Но ей придётся меня принять, если понадобится я сломаю сопротивление, и она всё равно будет моей. А ещё меня весь день не оставляло плохое предчувствие. У меня постоянно было ощущение, что что-то пойдёт не так. Я несколько раз звонил Игорю, и мы проговаривали наш план по деталям. Всё должно было пройти чётко. Дождался окончания рабочего дня, выключил весь свет и засел в своем кабинете. И опять все мысли вокруг моей девочки. Снова и снова прокручиваю у себя в голове все встречи с Оксаной. Да, в моей жизни действительно было очень много женщин. Разных. Но она была особенной. И дело здесь совершенно не во внешности. Она была настоящей. Во всём, от кончиков ресниц до послушного характера и томного, женственного голоса. Она, наверное, сама не подозревала, насколько он естественный, насколько он возбуждает. С ней я снова мог почувствовать себя живым. Каждая её частичка заставляла вырваться из меня зверя, рвать всё от ярости ревности. И этот самый зверь хотел её до безумия. Он до скрежета зубов хотел её тело. И самое удивительное то, что он хотел её душу. То, что меня никогда не интересовало в женщинах. Мне нужно было только красивое тело, которое я мог трахать. Я вспомнил, как на банкете она танцевала с Пашей, то, как искренне она смеялась. И мне действительно захотелось, чтобы она также смеялась со мной. Наверное, в глубине души я понимаю, что не могу дать ей таких эмоций. Но моему внутреннему зверю всё равно. Он каким-то первобытным желанием хочет, чтобы она принадлежала ему. Полностью. Её нежное, мягкое тело, её тонкая ранимая душа. Мне очень хочется её увидеть, но я прекрасно понимаю, что сейчас она меня к себе просто не подпустит. И я, как какой-то сумасшедший маньяк открываю видео с камер наблюдения в офисе. Начинаю просматривать весь её день. Смотрю за тем как она сидит за компьютером, пьёт кофе и смешно болтает ножкой, в такт музыке, которая звучит в её голове. Ей звонит кто-то по телефону и она улыбается. У неё безумно красивая улыбка. И меня в очередной раз разрывает от того, что рядом со мной её улыбка исчезает. Она может быть серьёзна, напугана, в гневе, да какая угодно, но только не счастливая. Смотрю, как она читает что-то в мониторе и шепчет сама себе, как будто повторяет прочитанный текст, а потом хмурит носик и злится. И меня начинает пугать то, что я действительно готов просто наблюдать за ней. А потом понимаю, что это страх нового. На самом деле мне это нравится. Смотреть за обычными повседневными её действиями. Досматриваю до конца её рабочий день. К вечеру она уходит домой, не самая первая, но и не самая последняя. Проходит некоторое время после ухода всех сотрудников, и она возвращается. В темноте крадется на носочках к ноутбуку Завальского, берёт его и садится у окна. Свет не включает, но свет падающий из окна даёт ей возможность ориентироваться. И вот тут я ни хрена не понимаю. В голове начинает лихорадочно крутиться мысли о том, что в офисе кто-то постоянно сливал информацию. Рвусь между мыслью броситься сразу к ней или понаблюдать за тем, что она делает. Выбираю второе. Но она продолжает сидеть и что-то читать на мониторе. Я пытаюсь в себе найти для неё оправдание, но ничего кроме предательство на ум не приходит. Потому что то, что я вижу на экране, другим быть не может. Единственное чего я не понимаю, так это то, почему Ефимцев не нашёл этого. Она ведь не первый раз это делает. Грудь полоснуло незнакомой болью, болью предательства. Я понимаю, что она мне не друг и не моя женщина, но она так невинно и моментами предан смотрела мне в глаза, что что-то не вяжется. Я мог ожидать этого от кого угодно, но только не от неё. Она же чистая, невинная. Неужели она настолько хорошая актриса? Неужели она настолько хорошо играла рядом со мной невинность? И неужели я настолько слепой идиот, что не заметил этого в ней. Понимаю, что уже не могу терпеть, срываюсь и иду в кабинет отдела продаж. Открываю дверь и не включая свет направляюсь прямо к ней. Отбрасываю ноутбук в сторону и, хватая её за запястья, прижимаю к стене.

— Привет, маленькая мышка, так значит ты вовсе не та, за кого себя выдаешь. Решила поиграть в игры с взрослыми дядями? — меня рвёт на части от гнева. Хочется тряхнуть её так, чтоб её маленькая головка раскололась об стену, но моему внутреннему зверю плевать на бизнес. Он требует её, вонзиться в её тело, подмять под себя, чтоб девочка знала своё место.

— Отпустите меня, пожалуйста, мне больно, — шепчет еле слышно, а на глазах уже наворачиваются слёзы.

— Нет, девочка, сначала ты ответишь на все мои вопросы, а потом я, может быть тебя отпущу, и лучше не зли меня, — маленькая сука, решила со мной поиграть, но она дорого поплатится за это. Даже слёзы играет, но она меня этим больше не тронет. Хватаю её за горло и прижимаю к стене.

— Я не понимаю о чём вы, — хрипит сквозь слёзы.

— Кто тебя прислал?! Что ты искала на компьютере Завальского?!

Она уже почти севшим голосом отвечает лишь одно слово — «экзамен». А меня как будто кипятком облили. Отпускаю её, хватаюсь за ноутбук и вижу в нём информацию по продажам. Это же я заставил её готовиться. И тут я понимаю, что я полный идиот. Как же я напугал бедную девочку. Это уже паранойя.

Слышу как она откашливается, хочу уже подойти к ней, но она жмётся в угол и выставляет руки вперёд, защищаясь.

— Почему ты готовишься здесь и почему пробралась тайком? — что-то не сходится.

— У меня нет дома компьютера, и я не хотела никому говорить. Я коплю деньги на учёбу. В отличии от вас, я не могу себя позволить такую дорогую вещь. А тайком потому, что меня бы никто не понял. — опустила глаза вниз, стыдливо, в свете с окна видно слабый румянец.

— Почему ноутбук Завальского? — всё ещё не верю ей.

— Потому что тайком с включенным светом не пробираются, а его можно отнести к окну, чтобы лучше было видно.

И тут мне сносит планку, и ей видимо тоже. Рывком прижимаю её к себе, не смотря на то, что сопротивляется. Глажу её по волосам, вдыхаю её сладкий запах. А она начинает вздрагивать на моей груди глухими рыданиями. Обхватываю её лицо ладонями и покрывают поцелуями, каждую слезу, что была на её щеках. Она упирается мне в грудь, а мне уже всё равно. Зверь сорвался с цепи и требует своё. И именно в этот момент я слышу грохот разбитого окна. Твою мать! Только не сейчас!

Шумилов

Я должен был быть главным героем всего этого представления, но сейчас мне нужно думать только об одном — куда спрятать мою девочку. Лихорадочно соображаю, куда первым делом мы можем спрятаться. Вспоминаю план здания и понимаю, что ближайшим местом к нам является кладовка. Учитывая, откуда донесся звук разбитого стекла, мы успеем туда добраться. Обхватываю Оксану за плечи и насильно тащу её туда. Закрываю за собой дверь. Прижимаю её всем телом к стене и закрываю рот ладонью. Чувствую, как она начинает трепыхаться подо мной, как пойманная птичка. Но не даю ей вырваться из своих объятий. Наклоняюсь к ней и как можно тише шепчу:

— Оксана слушай меня внимательно и запоминай. Сейчас в здание вломились мои враги. Им необходимо забрать документы по новой сделке, — вижу как она испуганно смотрит на меня и продолжаю, — всё под моим контролем, тебе нечего бояться. Но нам с тобой нужно быть здесь, пока они не закончат обыск офиса и не найдут нужные им документы. За офисом смотрят мои люди, если что-то пойдёт не так — они их остановят. Нам просто сейчас нужно не шуметь. Ты меня поняла?