Глава 19. Оксана

Я стою одна. Здесь полно людей.

Не могу понять, как мне жить теперь.

Некого жалеть, и бежать — зачем?

Мне бы лишь уснуть на твоём плече.

Позабыв всю боль, отпустить печаль.

Мерзкий глас судьбы пригласить на чай.

Прозябать одна не хочу здесь, нет.

Я к тебе хочу, я так жду, мой свет.

Мне осенний дождь мерзко бьёт в лицо.

И терновым я, облачась, венцом —

Просто долго жду, да схожу с ума.

Я одна и жрёт до прожилок тьма.

Только знаю мир, что разбит и слеп,

Что твердит о том, что мой путь нелеп —

Сам дождлив и пуст, правды — ни гроша.

Потому стою одна и поёт душа.

В шумной пустоте я кричу одна.

Отыщи меня, я тобой больна.

Может это сон, нет, не так, постой.

Если б я спала — то была с тобой.

Не могу дышать, город душит мрак.

Я хочу сбежать, но одной никак.

Это так смешно, здесь полно людей.

Но стою одна, остаюсь твоей.

(с) Автор неизвестен

Это всё похоже на сон. На липкий, вязкий, нескончаемый кошмар, из которого невозможно выбраться самой. И хочется, чтоб меня разбудили. Растрясли ото сна и утешили. Но это всё наяву. И это ещё страшнее. Стою, и в который раз уже поправляю выбившуюся из хвоста прядь волос. Придирчиво осматриваю строгое черное платье. Мне хочется быть красивой для тебя. В последний раз. И, боже, как много я сейчас бы отдала, чтобы коснуться тебя хотя бы раз. Но я не могу этого сделать, потому что тебя больше нет. Три недели. Коротких три недели ты был в моей жизни. А мне так больно сейчас, словно из меня кусок сердца вырвали. Даже не кусок, а всё целиком. Но мне нельзя. Потому что часть тебя всё же осталась. Маленький комочек внутри меня. Продолжение тебя. Мой человечек, у которого возможно будут твои глаза. И ради него мне нужно продолжать жить. Несмотря ни на что. И я собираюсь, спускаюсь к машине, что ждёт меня внизу, чтобы попрощаться с тобой в последний раз.

А в машине вновь и вновь в голове один и тот же момент. Как меня выводят из здания, силой держат у машины. И я чувствую, что это неправильно, что-то не так. Но меня стальными тисками держат, не давая вернуться в дом. А затем из дома выходит Ефимцев, один. Идёт ко мне, качая головой в ответ на немой вопрос. И в следующую секунду его отбрасывает взрывом. И вот уже нет ничего. Одни обломки. Уже потом, Алексей расскажет мне, что он не успел. Что Маврин выстрелил первым. А в отчете суд. мед. эксперта я прочту, что единственное по чему возможно было определить труп, это слепок зубов. И всё, я тебя больше не увижу, никогда. Остаётся только помнить. И в голове наш последний разговор.

«— Нет, нет. Не оставляй меня, прошу тебя. Я больше не хочу тебя терять. Прошу…

— Верь мне Оксана.

— Мне страшно…

— Я знаю, но ты должна уйти.»

И словно предала тебя, бросила одного. Но я поверила. И я знаю, что ты отдал свою жизнь, взамен моей. Выкупил меня у смерти. И я не знаю любить тебя за это или ненавидеть. Но я не сдамся, Саша. Я справлюсь, и не будет любимее на свете ребёнка, чем наш. И он всегда будет знать о тебе. А я… Я разлюблю тебя завтра, обязательно. Чтобы не было так больно. Только не сегодня. Этот день только наш. Нашей любви и наших потерь. Я разлюблю тебя завтра… А сегодня… Сегодня я буду задыхаться от боли. Сегодня я буду мечтать, и бредить о тебе. Сегодня я буду желать тебя, моля Бога и Дьявола. И драть мерзлую землю с обезумевшим взглядом. Ловить обжигающий воздух, вперемешку с солеными слезами. И выть, зверея от ненависти. Сегодня я буду умирать вместе с тобой. А завтра жить для тебя. Ведь ты этого так хотел…

****************

И не было слёз. Просто стояла, не в силах оторвать себя от могилы. Мне казалось, что если я сейчас уйду, то разорву последнюю ниточку, что нас связывала. Казалось, что вот это всё наконец-то станет реальностью, а мне хотелось проснуться. Мне до безумия хотелось, чтобы это был сон. Очень реалистичный, цветной, от которого трудно дышать, но всё-таки сон. И вот когда я уйду отсюда, и начну жить обычной жизнью, то надежд уже не останется. Так и стояла, пока не почувствовала робкое прикосновение к плечу. Сложно представить, насколько человек полон надежд в такие моменты. Эти несколько секунд, пока ты поворачиваешь голову, и эта нелепая надежда, что это будет он. Что он скажет всё что угодно. Что это была ошибка, или что так нужно было для дела. Это было настолько неважно, что мне почти захотелось улыбнуться. Надежда и вера, это то, что поддерживает, но порой просто разрушает человека. Позади меня стоял Игорь. Он видимо опоздал, потому что я не видела его среди людей, что пришли проститься. Одет в черный костюм и пальто. В руках цветы. И глаза, полные боли и отчаянья. Так странно, что среди толпы людей лишь единицы чувствовали хотя бы сотую долю того, что чувствовала я. Игорь был среди них.

— Привет.

— Привет.

И молчим. Просто смотрим друг другу в глаза. И слова застревают в горле. Мне так много хочется ему сказать о своей боли, ведь он поймёт меня. И у нас немой диалог. Мы говорим глазами. О том, как нам жаль, о том, как его не хватает.

— Как ты? — спрашивает Игорь. Притягивает меня к себе, позволяя уткнуться в плечо.

И словно рухнули воздвигнутые мной стены. Я заплакала. Нет, не заплакала, а зарыдала. Вырвалось всё то, что я так крепко держала в себе. А Игорь лишь гладил по меня по волосам, позволяя выплакаться. Не знаю, сколько мы так стояли, пока он мягко не отстранил меня.

— Оксана, мне пора. Но знай, ты всегда можешь на меня положиться. И ещё. Саша предполагал, что подобное может случиться, поэтому кое-что оставил тебе. — Он передал мне большой белый конверт, который я не заметила сначала. Долго смотрел на меня, словно хотел что-то сказать. Потом вскинул взгляд куда-то вдаль и ушёл, так ничего и не сказав. А мне хотелось бежать за ним и вытрясти из него эти слова, словно какой-то пазл выпал из мозаики, и он унёс его с собой. Но он шёл так быстро, не оборачиваясь, словно бежал отсюда сам. Словно ему тоже нужно было время, чтобы прийти в себя. Нам всем это нужно. Но он мне тоже был нужен. Я была потеряна, я не знала, что мне делать и куда идти. А затем подошёл Паша. Просто взял меня за руку и повёл. Помог сесть в машину на заднее сидение и сел рядом. Водитель завёл машину, и мы выехали на трассу. Какое-то время ехали молча. Погружённая в свои мысли, в какой-то момент я всё же заметила на себе чей-то взгляд. В зеркало заднего вида на меня внимательно смотрел водитель. Хотя, по всей видимости, он не занимал эту должность. Слишком солидно одет. Дорогое пальто, белоснежные манжеты рубашки выглядывающие из-под него. На пальце массивная печатка с драгоценным камнем. И кисти руки совсем не рабочего, загорелые, ухоженные. На вид около шестидесяти, гладко выбрит, с длинными седыми волосами, зачесанными назад. Никогда его раньше не видела. Но разговаривать с ним не хотелось. Слишком пристально и внимательно он меня разглядывал. Я бы даже сказала оценивающе. И взгляд у него ледяной. Не злой, не презрительный, а какой-то расчетливый.

Он привёз нас к моему дому. Все вышли из машины, и он протянул мне руку.

— Эдгар Шварц. Я отец Павла, и давний друг семьи Шумиловых. Нам очень жаль, поверь. Хоть у нас и были… некоторые недомолвки в последнее время, но Саша для нас часть семьи. И мы всегда будем рады тебе помочь. Не стесняйся, и обращайся по любому поводу. — Затем запнулся на несколько секунд, и добавил. — Я оставлю вас, мне пора.

— Хорошо, отец, спасибо. — Отозвался Паша, и уже повернувшись ко мне, добавил. — Я побуду с тобой немного, хорошо?

Кивнула безвольно, не смогла ему отказать. Не смогла, потому что мне действительно нужна его поддержка. Хотя бы его.

Уже в квартире вспомнила о конверте. В нём были какие-то документы и письмо. Я не могла решиться его прочитать. Чёртова надежда и страх её потерять мешали.

— Хочешь, я прочту тебе? — Паша говорил нерешительно, робко, словно боялся меня потревожить.

— Нет, спасибо, я сама. — И с первых строк уже хотелось закричать. Потому что теперь реальность обрушилась на меня, и придавила к земле.

«Оксана, моя маленькая, нежная девочка. Даже в какой-то степени смешно писать это. Столько раз видел это в фильмах или книгах. Такая забитая фраза, но по-другому всё равно не скажешь. Если ты читаешь это письмо, значит меня нет в живых. Только не плачь, малышка. Я знаю, что тебе больно. Поверь, я бы отдал всё, чтобы быть сейчас рядом с тобой. Но видимо по-другому я не смог. Я сам не понял, как ты ворвалась в мою жизнь, но поверь, без твоих зеленых глаз я бы уже не смог. И я бы так хотел, чтобы ты родила мне девочку с такими же глазками. Маленького озорного ангелочка, который вил бы из меня верёвки. Самая любимая и избалованная на свете малышка. Но видимо выбор встал между мной и тобой. И тебе придётся жить без меня. Только живи и береги нашу малышку. Я позаботился, что вы ни в чём не будете нуждаться. В документах твой новый паспорт и документы на владение моей компанией. Ты вольна выбирать свой жизненный путь дальше, только обещай мне, что не натворишь глупостей и позаботишься о себе и ребёнке. И помни, я ни о чем не жалею. И счастлив, что встретил тебя. И ещё. Я люблю тебя. Прощай, моя девочка.»

В конверте действительно лежал паспорт на другое имя, и документы. А в голове тысяча мыслей. Что я вообще с этим буду делать. Как с этим справиться. И закрадывающийся страх. А что, если Маврин был не один? Что будет теперь с нами? Сбежать в другую страну? Мои мысли прервал Паша.

— Они найдут тебя, Оксана. Даже в другой стране, даже под чужой фамилией. — Он словно прочитал мои мысли. — Я смогу защитить тебя. Просто дай мне шанс. Я помогу тебе справится со всем этим. Выходи за меня замуж, и обещаю, тебе больше не нужно будет ничего бояться. Только не перебивай меня, пожалуйста. Я знаю, что ты его любишь. И я готов ждать. Ты мне очень нравишься. И я никогда ничего подобного раньше не чувствовал. Я дам тебе столько времени, сколько тебе нужно. Только не отталкивай меня. По-другому мне сложно будет защитить тебя. Мы должны быть семьёй. Хотя бы в чужих глазах. Не торопись принимать решение, подумай хорошо. Я приеду завтра, а сейчас мне, пожалуй, нужно идти.