— Может, я изменила тебе из-за того, что ты постоянно меня отталкивал или игнорировал. Как делаешь прямо сейчас!

Прежний я поспорил бы с ней, разозлившись. Но сейчас это всё казалось такой ерундой. Она и Рейнольдс в конце автобуса по дороге из Янгстауна, пока я дремал впереди. Все остальные раньше меня поняли, что произошло. Мы с ней кричали друг на друга в школьном коридоре. А кому какая разница, кто кому дрочил, когда погибли люди?

Кроме того, Джен была совершенно права. Я морочил ей голову и в то же время держал её на расстоянии.

— Это правда. Я был дерьмовым бойфрендом. Прости, Джен. Может быть, нам лучше оставаться друзьями.

Она фыркнула и отвела взгляд, закусив губу. Наконец, она закатила глаза.

— Я знаю, что ты прав. Просто… у меня такое чувство, будто всё изменилось. И я хочу… — она остановилась, покачав головой.

«Хочу чего-нибудь прочного? Хочу вернуться назад во времени?» Я тоже.

— Спасибо, что пришла повидаться со мной. Это было мило. Я это ценю.

Она пожала плечами.

— Моя мама отправила меня с тортом из пекарни. Я отдала его твоей маме.

— Спасибо.

Она наклонилась и поцеловала меня в щёку. На мгновение её голова легла мне на плечо.

— Боже, Брай. Что нам делать? — прошептала она мне на ухо.

Я покачал головой. Я понятия не имел.

После того, как она ушла, я поднялся обратно в свою комнату, держась рукой за бок и немного хромая. Честно говоря, боли стало намного меньше. Шов, когда мама заставляла меня менять бинты, выглядел так, будто хорошо заживал. И не было никаких признаков инфекции, никакого жара или изменений в… конечном результате. Никакой крови. Я всё ещё чувствовал себя дерьмово, мне было больно, и не было никакой мотивации делать что-либо, кроме как лежать в кровати и читать, играть в видеоигры или смотреть кино. Что угодно, чтобы избежать мыслей в своей голове.

Когда я поднялся наверх, в моей комнате была мама, заканчивая менять моё постельное бельё.

Она подняла взгляд, и один уголок её губ опустился.

— Это было быстро. Джен уже ушла?

Я подозревал, что моя мама звонила маме Джен. Теперь я знал это наверняка.

— Мам, мы расстались. Лучше бы ты ей не звонила.

Она закончила разглаживать покрывало и села на кровать. Выражение её лица сказало мне, что предстоит лекция.

— Тогда кому я могу позвонить, Брайан? Думаю, тебе пойдёт на пользу повидаться с друзьями. Как насчёт тех мальчиков, с которыми ты и… и Джейк раньше проводили время?

Боже, она едва ли могла произнести имя Джейка.

— Я не хочу видеть Кэмерона и Гордо. Не хочу видеть никого.

— Нет другой девушки, с которой ты встречался до…?

— Нет.

Она вздохнула.

— Что ж. Надеюсь, доктор Бергер скоро разрешит тебе вернуться в школу. Я знаю, ты не в восторге от возвращения, и я тоже не рада. Я хотела бы навсегда оставить тебя дома. Но полиция обещала, что они обеспечат дополнительную защиту, пока стрелков не поймают. И я уверена, что твой папа прав — тебе пойдёт на пользу воссоединение с друзьями, возвращение к норме.

Я чуть не сказал: «Да, ведь последний раз, когда я тусовался с друзьями в школе, всё прошло очень хорошо». Но я сдержался. Выражение её лица было таким искренним, будто она хотела в это верить, будто хотела доверять словам копов, словам отца. Она хотела притвориться, что всё будет в порядке. Может быть, она должна была притворяться.

Я сел на край кровати и вздохнул. Опустил взгляд на свои босые ноги. Через мгновение она подвинулась ближе и провела руками по моей спине. Она пыталась меня успокоить, и я позволил ей это. Было приятно. Безопасно. Мне было семнадцать, и я проводил всё своё время в своей комнате, а теперь мама гладила меня как маленького ребёнка. Хороший способ быть боссом.

— Фу! Тебе нужна ванна. Хочешь, я наберу тебе воду? Или ты предпочтёшь душ?

— Может быть, завтра, — сказал я.

Она недовольно цокнула языком.

— Дай мне хотя бы приоткрыть окна. Здесь воняет, — она встала и подошла к окну. Я прикусил язык, намеренный ничего не говорить. Я не мог настолько быть ребёнком.

Она подняла жалюзи, и этот звук заставил меня поморщиться. Серый день казался слишком ярким. Я видел наш маленький двор и старую площадку, которой мы с Лизой не пользовались уже годами. Наш маленький участок окружал почти двухметровый забор. В одном углу росло дерево.

По ту сторону забора с лёгкостью мог кто-то стоять, может быть, на ящике или на чём-то ещё, положив на доски винтовку. Они могли смотреть прямо в мою комнату.

На моей шее выступил пот. В животе затрепетало тошнотворное ощущение.

«Прекрати. Зачем кому-то это делать?» — спрашивал я сам себя.

Почему нет? Зачем кому-то заходить в школу, полную старшеклассников, и стрелять в столовой? И стрелков по-прежнему не поймали. Может быть, они хотели добавить трупов на свой счёт. Может быть, они думали, что забавно пойти охотиться на выживших, на тех, кто вышел из больницы. Ведь место его проживания не было огромным секретом. Или кто-то совершенно другой мог стоять там с оружием. Какой-нибудь старик, бывший охотник, со старческим маразмом. Чёрт, это мог быть кто угодно.

— Я грею томатный суп. Принесу тебе тарелку, с жареным сыром на белом хлебе. Это переварить будет легко. Хорошо?

— Просто суп. Можешь добавить туда немного сухариков, — торговался я.

— Если тебе всё ещё очень больно после еды, нужно завтра сказать доктору Бергеру. Ты должен справляться с мягкой едой. Ты теряешь слишком много веса, Брайан.

— Всё уже лучше, чем раньше.

Она вздохнула и вышла из комнаты.

Я подождал, пока не услышал, как она спустилась по лестнице. Затем встал с кровати, держась за бок, и закрыл жалюзи.

Глава 9

Брайан

В четверг доктор Бергер сказал слова, которых я боялся.

— Ты справляешься прекрасно для трёхнедельной отметки, Брайан. Повезло, что ты такой молодой и здоровый. Думаю, ты можешь вернуться в школу, сынок, если только не будешь напрягаться. Никакого спорта. Никакой физкультуры. Никакого бега. Никакого грохота. Просто ходи на свои уроки и сразу домой. Твоё тело всё ещё заживает, особенно внутри.

Верно. Моё тело заживало. А голова? Не особо.

Мне удалось в пятницу остаться дома, убедив маму позволить мне отдохнуть ещё один день. Но отец за ужином прочитал мне десятиминутную лекцию об этом, и я знал, что это последний день милости, который я украл. Он «переживал, что я морочу себе этим голову» и сказал, что мне нужно «преодолеть это и вернуться в седло», и чем дольше я буду ждать, тем больше буду бояться. Казалось, он думал, что мне только нужно вернуться к нормально рутине, и всё будет отлично. Я знал, что он пытается мне помочь, но я бы предпочёл быть обмазанным мёдом и застрять в муравейнике, чем выслушивать дальше «мужские» разговоры отца.

Сказать родителям, что я вернусь в школу в понедельник, было одним делом. А на самом деле? Ничего простого. Мне удалось не думать об этом большую часть выходных. Но в воскресенье вечером я не мог успокоиться, чтобы что-то сделать. Мои учителя отправляли мне на электронную почту сообщения с заданиями, и я нагнал большинство пропущенного. И всё же, были главы учебников, которые я мог прочитать, задачи, к которым я мог подготовиться. Но я не мог сосредоточиться. Я не мог увлечься игрой или фильмом. Невозможно было сбежать от цепляющегося ощущения страха. Я дерьмово спал, это отчасти влияло тоже. И у меня было ощущение, что сегодняшние кошмары будут хуже всего, так что не мог даже заснуть, чтобы сбежать.

Затем я вспомнил про Лэндона Хьюза. Не позволяя себе передумать, я отправил ему сообщение.

Брайан: «Привет».

Лэндон: «Привет! Как дела?»

Брайан: «Не особо хорошо».

Лэндон: «?»

Брайан: «Завтра обратно в школу».

Танцующие пузырьки несколько раз появлялись и исчезали.

Лэндон: «Возвращаться очень тяжело. Мне по-прежнему страшно находиться в этом здании. Так что я тебя понимаю».

Брайан: «По большей части, я не хочу слететь с катушек у всех на глазах».

Вот. Я сказал это. Не знаю, почему я мог спокойно сказать это Лэндону. Но сказал.

Лэндон был другим. Он говорил что-то вроде: «Уверен, больше помогла твоя сила и желание жить». Джейк никогда бы такого не сказал, а если я говорил что-то подобное в компании с ним, он надо мной смеялся.

— Боже, Брайан, ты такой сентиментальный, — сказал Джейк, закатив глаза.

— Мне не нравится видеть, как парни получают травмы, ладно? Этого малого унесли на носилках. Футбол должен быть весёлым.

— Твоя проблема в том, что ты слишком добрый, — сказал Кэмерон. — В футболе нужно запугивать и толкать других парней. Как, по-твоему, ты получаешь такие отличные шансы бросать свой мяч и быть звездой?

— Да, красавчик. Мы не сделали бы никаких тачдаунов, если бы мы с Кэмероном не были задирами, — согласился Гордо.

— Ай, оставьте Брайана в покое, — сказал Джейк. — Он просто неженка, — он сказал это с теплом и по-дружески захватил мою голову в замок.

Это по-прежнему вызывало боль.

Нет. Я никогда не сказал бы это Джейку.

Лэндон: «Всем было тяжело. Чудовищно тяжело. В первый день возвращения сюда люди повсюду плакали. Ты знаешь Наоми Фишер? Она стояла на парковке и не могла зайти, пока учитель не вышел и не помог ей. И я слышал, что как минимум четверо людей не вернутся. Будут учиться на дому или переводиться.

Ладно. Значит, я был не один такой. Это помогало почувствовать себя чуть лучше.

Брайан: «Но у всех была неделя, чтобы привыкнуть. Так что разбитым буду я».

Лэндон: «Неделя это ничто. И ты был РАНЕН. Поверь мне, люди обступят тебя, желая обнять и всё такое. Особенно девчонки. ;-) Никто не будет тебя осуждать».

Я сидел на месте, дыша через тесноту в груди. С одной стороны, после разговора я стал переживать меньше. Но ещё это сделало завтрашнее возвращение в школу ещё реальнее. Внутри меня поднялось что-то ужасное, вызывая желание стошнить или упасть в обморок. Или сделать что-нибудь бессмысленное, например, собрать сумку и убежать.