Он достал руки из карманов и положил обе ладони на дверной косяк, загоняя меня в ловушку. Что-то похожее на дежавю охватило меня; я снова была загнанным оленем во взгляде хищника, и этот кот выглядел так, будто собирается поиграть со своим обедом, прежде чем приступить к убийству. И опять этот череп напротив меня, балующийся с моим ощущением реальности.

Потянувшись одной рукой за спину, я нащупала ручку, повернула ее и очень быстро улизнула, уверенно захлопнув дверь с грохотом и громко повернув ключом, когда ее заперла.

— Я убью тебя во сне!

— Я тоже тебя люблю, ангелочек, — слабый проблеск веселья послышался с другой стороны двери.

— Ох… Успокойся!

Я провела остаток дня в своей комнате, снова открыв дверь только где-то в одиннадцать часов, и то, очень тихо. Осторожно я направилась в ванную, внимательная к каждому звуку. После чистки зубов, следя за тем, чтобы не шуметь даже выключателем света и чтобы шаги не издавали ни звука, я пробралась обратно в свою комнату и легла, признательная, что смогу спокойно заснуть.

***

Страшный удар грома разбудил меня.

Встревожившись, я повернулась к окну и увидела, как свирепый шторм бушует снаружи. Холодный пот прошиб все мое тело. Молния ярко раздваивалась в небе, посылая электрические синие вспышки в заднюю часть комнаты, быстро сопровождающиеся тресканьем, которое отзывалось в глубине моего желудка. Это было похоже на звук, будто земля разрывалась на части.

Одной рукой я схватила одеяло на кровати и подтянула его к лицу, а другой отчаянно шарила вокруг в поисках выключателя к моему ночнику. Когда мои пальцы наконец нашли его, ответом знакомому щелчку была темнота. Я пощелкала выключателем еще пару раз, но свет так и не появился. Мои руки начали трястись довольно сильно, я нашла свой телефон и отыскала «Б» Бетани, но сразу вспомнила, что ее здесь нет. Еще одна вспышка молнии осветила небо, когда мой телефон громко упал на пол.

С бешено бьющимся сердцем, я начала делать резкие, мелкие вздохи и встала с кровати, чтобы выйти из комнаты.

Сильно трясясь, я прошла через гостиную, заставляя глаза держаться подальше от окон, пока не достигну коридора, где я была бы подальше от сверкающих вспышек и шума. Прежде чем я успела сделать это, вспыхнула удивительно яркая молния, и казалось, ослепила меня, когда звуковой удар расколол мое сознание на две части. Пораженная ужасом, я закрыла глаза. И это было большой ошибкой.

С зажмуренными глазами, образы пробивались к поверхности моего сознания, как тела, поднимающиеся на поверхность озера. Буря все еще бушевала, но теперь все углы комнаты были изменены — я снова вернулась в этот необычный отель в Париже.

Дождь хлестал в оконные стекла и влетал в открытые двери балкона, белые занавески развевались на ветру. Я двинулась вперед, чтобы закрыть их, но почувствовала, что мои ноги ударились о что-то твердое. Встав на колени, я опустила руки, чтобы почувствовать, обо что я споткнулась, темнота комнаты, кажется, заполняла меня, и поднималась, словно желчь в моем горле.

— Мама? — запнулась я в ужасе.

Мои руки прикоснулись к чему-то мягкому и теплому. Густая жидкость растекалась по ладони и между пальцами. Ощущалось, будто я погрузила свои руки в сироп. Подняв их, чтобы разглядеть, холодный синий свет заполнил комнату, словно стробоскоп, сияющий черновато-красный цвет вырисовывался на фоне моих рук. Тогда пришел гром, и я начала кричать.

Вдруг чьи-то руки обхватили мою грудь, удерживая на месте. Каждое усилие, которое я делала, чтобы вырваться, было подавлено одинаковым сопротивлением, и все мои пинки и крики не могли освободить меня.

— Нет… Нет! — завизжала я так громко, как и гром.

— Саша! — Звук пришел ко мне словно с конца старой, потрескивающей телефонной линии.

Я продолжила дергать руками и ногами, слюна вылетала из моего рта, когда я всем сердцем и душой вступила в ожесточенную борьбу, не добиваясь ни дюйма свободы. Когда я израсходовала всю свою энергию, не осталось ничего, кроме как обмякнуть, как тряпичная кукла, безразличная и бешено трясущаяся.

— Саша! Посмотри на меня!

Совершенно дикая и за гранью понимания, я медленно открыла глаза, реальность потихоньку возвращалась ко мне маленькими, неуверенными шагами.

Алекс сидел спиной к стене в коридоре, держа меня крепко сзади, в то время как я была зажата между его руками и ногами, съежившись напротив него в тугой комок. Одна маленькая свеча мерцала рядом, полки, где мы оставляли наши ключи, но с таким же успехом, мы могли бы быть и на дне колодца.

— Шшш, это просто энергия. Она вышла. — Я чувствовала кончики пальцев Алекса на моей щеке, убирающие мокрые пряди волос.

Подняв голову, я могла видеть сквозь мрак, что его глаза были обеспокоены.

Ужасно, когда это происходило, но кажется, я ничего не могла сделать, чтобы избежать этих… происшествий. Были ли это панические атаки или что-то другое, кажется, мне придется переживать худшую ночь в моей жизни снова и снова. Прошло два года, и до сих пор я ничего не могу сделать, чтобы сопротивляться, когда воспоминания приходят с такой силой. Было проще выходить из них, если кто-то был рядом, но потом мне всегда было неловко и стыдно. Мысль, что мой больной нерв обнажен для всех, была ужасна, но быть одной в такой момент хуже. Скорее всего, Алекс был последним человеком, которого хотелось бы видеть, но я была рада, что он здесь.

Я хотела, чтобы мое тело прекратило трястись, но это не произойдет в ближайшее время, поэтому лучше бы остаться здесь, пока на смену ночи не придет дневной свет.

— Ты можешь простудиться, если мы останемся здесь, — сказал Алекс спустя пару минут и начал вставать с пола, поднимая меня на руках.

Он нес меня через гостиную, когда я увидела большие окна и вспышки молнии за ними. Сейчас они были еще дальше, но я продолжала впиваться ногтями в его руку и боролась изо всех сил с ужасным зрелищем.

— Нет! — завопила я, когда раскаты грома снова прошли сквозь меня, как сверло стоматолога.

Очевидно сконфуженный, Алекс опустил меня на пол, и как только мои ноги коснулись половиц, я кинулась обратно в коридор. Я свернулась на полу рядом со стеной, закрывая уши руками в надежде закрыться от шторма. Уставившись вниз, я начала считать желтые плитки на полу, но они казались размытыми, так или иначе, я не могла разобрать, где заканчиваются одни, и начинаются другие. Уголком глаза я заметила какое-то движение, но все еще удерживала свой взгляд на пятой плитке. Или это была четвертая… Не уверена.

Держа толстое одеяло, Алекс сел рядом со мной на пол. Бормоча что-то себе под нос, он снова взял меня на руки, обернул одеяло вокруг моих плеч и бережно обнял меня. Мои зубы все еще стучали, но я не знаю, от холода или ли от страха.

— Все хорошо, малышка. Мы будем здесь столько, сколько ты захочешь, просто, пожалуйста, перестань дрожать, — нежно прошептал он мне на ухо.

Низкий тон его голоса принес мне странное облегчение. Потихоньку нисходило чувство спокойствия. С одной рукой вокруг моей талии он нежно провел пальцами по моим волосам, и впервые за долгое время я почувствовала себя в безопасности, свернувшись в объятиях моего заклятого врага.

Медленно открыв глаза, первое, что я увидела — мышцы на сильной руке, обернутой вокруг моих плеч. Изображение под моим носом оказалось мифическим животным, что-то вроде рычащего дракона с расширяющимися ноздрями, фыркающего огнем, и скользким телом, покрытым чешуйками различных оттенков черного. Его причудливое туловище сужалось в хвост, который окружал бицепс дважды, прежде чем исчезнуть где-то возле локтя. Разглядывание картинки и осознание, почему она была у меня под носом, было не лучшим способом пробуждения.

Мы все еще были в коридоре, и по свету, ползущему сквозь дверной проем гостиной, было понятно, что рассвело уже давно. Потрясенная от осознания того, что я провела ночь прижавшись к Алексу, мое дыхание стало поверхностным, когда я задалась вопросом, как мне уйти, чтобы не разбудить его.

— Похоже, тебе удобно здесь … — донесся его хриплый голос возле меня.

Я медленно подняла голову с его груди, отклонилась и посмотрела ему в лицо. Его глаза были красные по краям и темные внизу, было очевидно, что в отличие от меня, он не сомкнул глаз.

— Извини…— начала я, но он остановил меня, прислонив палец к моим губам.

— Ты напугала меня до чертиков прошлой ночью. — Он убрал палец, поднял одеяло с пола и обернул вокруг моих плеч. — Как ты себя чувствуешь?

— Лучше, — прошептала я, радуясь теплому ощущению на коже, где были его руки.

Бездумно я продолжала смотреть на черты его лица и тень однодневной щетины, осознавая, что в желудке завязываются узлы.

— Я собираюсь принять душ и одеться, — тихо сказала я, встала с его колен и поспешила в ванную, оставив Алекса, сидящего на полу в коридоре.

Щелкнув, дверь закрылась за мной, я стянула с себя пижаму и встала под душ. Вода чувствовалась феерической, пока стекала по мне, и я ощутила, что моя душа возвращается в мое тело, оправившись от ночной травмы и от эффекта Алекса, сказавшегося на мне. Я все еще могла чувствовать его запах, задержавшийся на моей коже, поэтому стало необходимо смыть все с себя.

Взяв чашку горячего, дымящегося кофе, я села рядом с окном на кухне и прислонилась головой к окну, наблюдая, как мелкий дождь капал из серого неба снаружи. Эти панические атаки всегда оставляют меня вымотанной, как будто кто-то выжал всю жизнь из меня.

Я больше так не могу.

Осознание факта, что у меня серьезная проблема, не побудило меня обратиться к врачу или психотерапевту, скорее всего из-за вопросов, на которые мне пришлось бы отвечать. Не было бы никакого выхода, кроме как лгать, что делало все усилия бессмысленными. Первое, что они конечно же спросили бы, это: «Когда начались эти атаки?», и я никогда не могла ответить честно. Иногда, я представляю лицо психиатра, когда я отвечаю спокойным голосом: