— Ты — предатель! Ты сказал мне не заставлять тебя выбирать, но, очевидно, что ты уже сделал свой выбор! У меня даже не было шанса! Предатель! — кричала она Сандерсу. У него отвисла челюсть.

— Эй! — рявкнул Джеймсон, и все внимание обратилось к нему. Он заставил Тейт отступить от Сандерса. — Его здесь не за что винить. Я попросил его помочь мне. Теперь извинись перед ним, сейчас же, — прорычал Джеймсон, глядя на нее.

Она прыснула со смеху, и он удивился.

Кто-то стал более храбрым с тех пор, как я видел ее в последний раз.

— Ты, мать твою, издеваешься надо мной? — кряхтела она. Джеймсон кивнул.

— Меня можешь бить сколько хочешь, но если ты еще раз прикоснешься к нему, я к чертям собачьим вышвырну тебя с этой лодки, — предупредил он. Ее смех на мгновение стал выше на октаву.

— Оооооо, вот это угроза — быть вышвырнутой с лодки, на которой я не имею ни малейшего желания находиться, — прошипела она.

Прежде чем Джеймсон смог ответить, Сандерс развернулся и шагнул с дока. Исчез внутри, ушел так быстро, что это можно было принять за бег. Джеймсон разглядел шок на лице Тейт, но затем он пропал. Его заменила печаль. Вина. Он отпустил ее запястье.

— Какие бы отношения у тебя не были с Сандерсом, помни, я практически его отец. Единственная семья, которая у него когда-либо была, так что, конечно, он поможет мне, когда мне это нужно, — предупредил ее Джеймсон. Ее нижняя губа дрожала, и Тейт продолжала смотреть на дверь, за которой исчез Сандерс. — Но ты также должна знать, что Сандерс никогда не причинит тебе вреда, даже если это разочарует меня. Если он привез тебя сюда, пусть даже под ложным предлогом, это потому, что думал, что это для твоего же блага.

Тейт все еще не смотрела на него. Она шагнула к дверному проему, игнорируя его существование. Джеймсон отпустил ее. На лодке было так много комнат, она найдет одну себе.

Джеймсон вздохнул и тяжело опустился в мягкий шезлонг. Дела шли не так плохо, как могли, но они как пить дать, не шли хороши. Сандерс предупредил его, что ее чувства не изменились, что она очень сильно пытается его ненавидеть.

Для него это не имело значения. Два месяца — долгий срок. В течение того короткого времени, которое они провели вместе, Джеймсон курам на смех привязался к глупой девушке. Все его причитания, разглагольствования и предупреждения, постоянные напоминания ей о том, что она не должна ожидать, что он станет чем-то большим, чем он есть, — ему хоть иногда стоило послушать самого себя.

Пока он был так занят, пытаясь предупредить, что даже не заметил, как сам влюбляется в нее.

Теперь Джеймсон не мог сказать, где начиналась она и заканчивался он. Мысль о смерти Тейт причиняла ему боль.

Быть вдали от нее в течение двух месяцев, не позволяя себе никакого контакта с ней... оказалось трудно.

Джеймсон был сильным и импульсивным по своей природе — не выследить ее и попросту потребовать, чтобы она простила его, потребовать, чтобы они вернулись в прежние отношения, — все было тяжело.

Он не видел ее два месяца, но как только увидел Тейт, идущую к нему, ощущение было такое, словно время обратилось вспять. Внезапно он оказался прав там, где ему нужно было, и любые вопросы и сомнения в том, что он делал, вылетели в трубу. К худу или к добру, правильно или неправильно, Джеймсону нужна была Тейт. Он был не совсем уверен, когда это произошло, но все-таки это случилось. Нет смысла отрицать это.

Теперь все, что ему нужно было сделать, это убедить ее, что она ему нужна.

Никто и никогда не говорил, что жить в аду легко.

* * *

Примерно в два часа ночи Тейт больше не могла это выносить и откинула одеяло. У нее была милая комната с королевского размера кроватью, но еще лучше — она была одной из самых отдаленных от комнаты Джеймсона. Она стала первой, в которую Тейт заглянула, когда спешила лечь спать.

Вот только заснуть не могла. Вина съедала ее живьем. Она не могла поверить, что ударила Сандерса. Это словно ударить собственного ребенка. Тейт вылезла из постели и, не потрудившись надеть штаны, просто потащилась в коридор в майке и нижнем белье. Все равно Джеймсон и Сандерс видели ее в таком виде; во всяком случае, это было похоже на возвращение к нормальной жизни.

Тейт вычислила, что за большой дверью в конце коридора, ведущей в комнату прямо под носом яхты, и была комната Джеймсона. Она заглянула в комнату рядом, но та оказалась пуста. Затем проверила комнату через коридор. Повернула ручку как можно медленнее, толкнула дверь на дюйм. Попыталась заглянуть внутрь, чтобы посмотреть, есть ли комок на кровати.

Звук она услышала первым. Мгновение она не могла понять, что это такое, а затем до нее дошло. Словно удар по лицу. Кто-то плакал. Тейт скользнула в комнату и тихо закрыла за собой дверь. Даже не думая, просто подошла к изножью кровати и залезла на нее, пока не оказалась рядом с ним. Сандерс лежал на спине, поэтому она прижалась к его боку. Обняла рукой его грудь, закинула ногу поверх его ноги.

— Прости меня, Сандерс, — прошептала она. — Мне очень, очень жаль.

— Нет, нет, вам не нужно сожалеть, мэм, я не должен был... я не понимал, что вы... Завтра, я буду… — начал он отрывистым голосом, но когда он произнес «мэм», вернулся назад, применив к ней титул незнакомки, ее сердце разорвалось пополам. Она прижала ладонь ко рту.

— Это мне должно быть жаль. И мне правда, правда жаль. Мне никогда не стоило бить тебя. Я люблю тебя, Сандерс. Так сильно люблю. Я просто вышла из себя, я не должна была этого делать. Мне очень жаль, — вздохнула Тейт, прижимаясь лицом к его плечу. Она почувствовала, как его ладонь остановилась на ее руке, осторожно поглаживая ее.

— Все в порядке, Тейтум. Все будет хорошо. Обещаю.

Сандерс не выносил любого рода контакт. Она знала это; даже рукопожатия давались ему с трудом. Поэтому пощечина была для него сродни выстрела из пушки. Снарядом, разорвавшим его душу.

Она знала его прошлое, знала, какое насилие он пережил, и все же Тейт стала той, кто нажал на курок.

Я не лучше Джеймсона.

— Я не хочу здесь находиться, Сандерс. Но я сделаю это. Ради тебя, — прошептала она ему на ухо. Тейт почувствовала, как он кивнул, и вздохнула. Поцеловала в щеку. Прижалась к его боку. Он немного поерзал. Теперь, когда он перестал плакать, было ясно, что ее близость вызывала у него дискомфорт.

Поэтому она сжала его крепче.

Наконец, он сдался и пошевелил рукой, чтобы освободить ее и обернул ее вокруг плеч. Прижал ее еще ближе. Она заснула на груди, слушая его сердцебиение.

* * *

На следующее утро Джеймсон сидел на палубе на носу своей яхты и смотрел на океан. Он занимал место с внешней стороны пристани, поэтому ему не приходилось сталкиваться с какими-либо другими лодками. Обязательное условие для него. Скалистый выступ был всем, что разделяло его и открытый океан.

Утром он отправился проверить Сандерса, но остановился в шоке. Тейт лежала в постели с парнем в позе ложечек, словно ни делали это каждый день. Руки Сандерса крепко сжимали ее талию. Даже Джеймсон никогда не спал с ней таким образом и даже не думал попробовать.

Теперь он почувствовал себя лишним.

Они появились только в десять. К тому времени Джеймсон принял душ и оделся, даже вышел, чтобы купить себе газету. Они ничего ему не сказали, но было очевидно, что все, что произошло между ними накануне, загладило пощечину. Хорошо. Если бы эти двое не поладили, то для него не было бы никакой надежды.

— Голодна? — спросил Джеймсон, когда Тейт брела туда, где он сидел. Она пожала плечами и села напротив него, своровав кусок тоста из его тарелки.

— Как долго я должна здесь находиться? — спросила она, глядя на воду и грызя хлеб.

— Ты не пленница. Можешь уехать, когда захочешь. Сандерс может отвезти тебя в аэропорт прямо сейчас. Я просто подумал, что ты сильнее этого, — сказал ей Джеймсон. Девушка фыркнула.

— Неправильно подумал.

— Послушай, — вздохнул он, наклоняясь вперед и снимая солнцезащитные очки. Свои Тейт не сняла. — Независимо от того, хочешь ты признавать это или нет, у нас с тобой есть незавершенное дело. Да, я совершил большую ошибку. Ты тоже ее допустила. Это не должно нас разорвать.

— Никогда не было никаких нас, — заметила Тейт. Джеймсон пожал плечами.

— Чем бы мы там ни были. Друзьями, — предложил он. Девушка рассмеялась.

— Мы никогда не были друзьями, — ответила она.

— Мы были чем-то.

— Мы были ничем.

— Зачем тебе нужно все так четко определять? Потому что все говорят, если «A» плюс «Б», то равно «В»? Значит, мы ничто? Иногда если «X» разделить на «4,3» равняется «ну его нахер», Тейт. Плохое произошло, но были и хорошие моменты, — напомнил ей Джеймсон. Она была ему нужна, чтобы помнить. Тейт снова фыркнула и отвернулась, так что теперь без помех смотрела на воду.

— Кажется, я забыла эти моменты. Наверное, когда из-за моих припадков в мозг перестал поступать кислород, — огрызнулась она.

— Это не смешно.

— Нет, ни капли, — согласилась Тейт. Джеймсон вздохнул. Погрузился глубоко в свое сердце, чтобы найти клочок доброты. Честности.

— Мне очень жаль за то, что я причинял тебе боль, — сказал он мягким голосом. Было очевидно, что она изо всех сил пыталась не плакать.

— Когда-нибудь, — начала она, прочищая горло, — ты найдешь кого-то, кто превзойдет в этих играх. Тебя превзойдет, и ты, наконец, узнаешь, что это за чувство.

— Как я найду этого кого-то, если не ищу? — спросил Джеймсон.

— Возможно, стоит начать. Ты не становишься моложе, — указала она.

— У меня есть человек, которого я хочу, — ответил он прямо. Тейт подавилась вдохом.

— У тебя нет ни черта, — ей удалось откашляться. Он рассмеялся.

— Тебя так легко разозлить сейчас. Это должно быть весело, — сказал Джеймсон. Она покачала головой.

— Я не хочу играть в твои игры, — настаивала Тейт. Он прислонился к столу, скрестив руки.

Наконец, мы можем перейти к самой сути.