Он легонько проводит своими толстыми пальцами по моей руке.

‒ Острячка.

Я высовываю язык, что, вероятно, доказывает его правоту. Меня это не волнует.

‒ Эй, это не моя вина, что я никогда там не была. Если бы это зависело от меня, мне бы не пришлось гадать, что такое средняя школа. Я бы уже знала.

‒ Я не согласен с большей частью того, что делает твой отец, но думаю, что он правильно понял эту.

Уязвленная, я снова пялюсь в потолок.

‒ Без разницы.

‒ Я просто говорю, что люди узнали бы, кто твой отец. Это сделало бы тебя мишенью.

‒ То есть у меня не должно быть жизни из-за этого, ты это хочешь сказать? Я должна оставаться взаперти, выйти замуж за того, за кого он мне скажет, и одеваться так, как скажет Байрон...

‒ О чем, черт возьми, ты говоришь? Что Байрон тебе сказал? ‒ Он смотрит на меня, его глаза немного дикие.

Меня охватывает беспокойство. Джо и я, у нас были наши маленькие размолвки. Это естественная часть поддразниваний, которые заставляют нас дуться друг на друга и мириться. Но я никогда не видела его таким напряженным. За исключением, может быть, в отношении его отца. Но он в основном закрывается, если поднимается эта тема.

Он не закрывается сейчас. На его лице ярость и ожидание.

‒ Он мне ничего не говорил, ‒ отвечаю я, пытаясь его успокоить. ‒ Он просто сказал, что я иду на вечеринку. И что я должна выглядеть как можно лучше, что бы это ни значило.

Джо ругается по-итальянски. Я не понимаю большую часть слов, но знаю, что они плохие.

‒ Ублюдок, ‒ говорит он.

Ладно, это я знаю.

‒ Это не важно.

‒ Это чертовски важно. Он должен держать свои грязные руки от тебя под...

‒ Он не трогал меня.

Я встревожено приподнимаюсь на локте. Осторожно, словно приближаясь к дикому животному, я кладу руку на плечо Джо.

‒ Он меня не трогал, ясно?

Я смотрю, как Джо делает глубокие вдохи и выдохи. Он медленно успокаивается, хоть я и чувствую, что гнев все еще кипит под сдержанным лицом. Через мгновение я снова ложусь. Включается песня «Ангелы, которых мы слышали на небесах». Сейчас только начало мая, но я люблю рождественскую музыку в любое время года. Это так обнадеживает. Особенно мне нравится хоровая версия.

Возможно, я действительно думала, что средняя школа была немного такой...

‒ Я думал, что тебе не разрешили пойти на вечеринку, ‒ тихо говорит он.

Я пожимаю плечами.

‒ Кажется, они передумали.

‒ Для тебя это небезопасно.

Ммм...

‒ Все будут там.

‒ Именно поэтому это и небезопасно.

‒ А ты будешь там? ‒ с надеждой спрашиваю я. Я не беспокоюсь о безопасности этой вечеринки. Я имею в виду... это же вечеринка. Но я все равно хочу, чтобы он был там. ‒ Ты можешь защитить меня.

Он издает звук отвращения.

‒ Нет. На тот вечер у меня есть работа.

Работа. Звучит зловеще. Не то чтобы у него были смены в кинотеатре или что-то в этом роде. Работа значит выполнить кое-какие поручения его отца. Что-нибудь для семьи. Если что-то пойдет не так? Что, если он пострадает? У него до сих пор синяки от того, что случилось прошлой ночью. Как смеет отец посылать его на подобные жестокие и опасные миссии?

С другой стороны, это именно то, что мой отец делает с Хонор.

‒ Мы увидимся после вечеринки, ‒ говорю я. Подумывала сказать ему, что мы можем пропустить ту ночь, но лежать здесь с ним сейчас, это слишком больно. И теперь, когда я знаю, что у него есть работа, я буду волноваться за него, пока не увижу снова.

‒ Вечеринка будет допоздна.

‒ Я уйду пораньше. Скажу им, что меня тошнит. ‒ Не отмечаю, что меня уже тошнит. Я всегда хотела пойти на вечеринку, на что угодно. Но теперь, когда я вот-вот на нее попаду, все кажется неправильным. Речь не о танцах в бальных залах и поцелуях в саду. А в том чтобы быть выставленной напоказ перед друзьями Байрона, в то время как Джо где-то рискует своей жизнью. ‒ Пожалуйста. Мне нужно увидеться с тобой после вечеринки. Жди меня здесь.

Он хмыкает, все еще глядя в потолок.

‒ Возможно.