Шун был единственным ребенком, и он заботился о Субару, как приемная мать. Субару не мог ходить быстро и легко уставал, и Шун не мог брать его везде с собой, но порой я видела, как они гуляли вместе. Было забавно смотреть, как Шун шагает своими тонкими длинными ногами, а за ним спешит Субару на коротких лапках.

Потому я удивилась, увидев, как он один бредет по холму с видом на город. Была осень, закат наполнял воздух меланхолией. Прошло две недели с того случая на тренировке.

— Шун, — позвала я, он шел ко мне, опустив задумчиво голову.

— Саки, — он словно проснулся.

Тусклый вечерний свет не давал прочесть выражение его лица.

— Что такое? — я шагнула к нему.

— Назад! — резко сказал он.

Я замерла. Нас разделяли двадцать метров.

— Почему? — в моем голосе звенела печаль.

— Прости… Но я хочу побыть один.

— Один?

— Да, — он посмотрел на меня и отвел взгляд.

— Потому ты порвал с Сатору?

— Да, наверное.

— Но почему? Ты так хочешь быть один, что бросаешь всех своих друзей?

— Это… даже если я объясню, ты не поймешь, — Шун вытащил что-то из кармана.

Металлические шарики блестели в свете заката. Гудящие шарики. Когда они летали с проклятой силой на большой скорости, они гудели. Это была одна из первых игрушек, которые мы использовали в академии, чтобы развить силы. Никто в классе уже не замечал их, так что было странно видеть, как умелый Шун носит их с собой.

— Вряд ли мы сможем видеться в ближайшее время.

Три шарика летали вокруг головы Шуна, ловя свет солнца и гудя не в такт.

— О чем ты?

— Я не смогу ходить в школу. Мне нужно пройти лечение.

— Ты болен? — я сильно встревожилась. Он был заразным? Потому держался подальше от нас?

— Хм. Болен… но не как простуда. Как бы сказать? Не мое тело болеет, а разум.

Тогда я не понимала, что за болезнь разума. Он был заражен бактерией или вирусом?

— Мне нужно идти.

— Постой, — крикнула я, и он обернулся. — Даже если мы не можем встретиться в школе, я могу тебя навещать, да?

— Не знаю, — он замешкался. — Я больше не буду жить дома.

Я охнула.

— А куда ты отправишься?

— В маленькую хижину для восстановления. Так они говорят, но это просто домик. Я перееду туда через пару дней и буду жить один.

— Где это?

— Не могу сказать.

Я лишилась дара речи. До этого я считала невозможным секреты между нами. Если он не мог мне рассказать, то правда была хуже, чем я могла представить.

— Шун, — в моей голове стало пусто. Я не знала, что сказать. — Ты… будешь совсем один? А Субару? — я мысленно готовилась к худшему.

— Он дома, — просто сказал Шун. — Я хотел уйти один.

Я чуть обрадовалась, что Субару был в порядке, но переживала все сильнее. Что происходило с Шуном?

— Я могу тебе как-то помочь?

Он молчал. Гудели шарики.

— Шун, я всегда лю…

Я почти призналась в чувствах, но он перебил:

— Саки, не знаю, стоит ли говорить тебе это, но это к лучшему.

— Что?

— Помнишь летний лагерь два года назад? Мы думали, что смогли скрыть факт, что Риджин запечатывал наши силы. Это не так.

— Что? — я его не понимала.

— Они все знали. Не знаю, почему, но они просто решили не наказывать нас сразу.

— Не понимаю, о чем ты.

— Они все это время следили. Я лишь недавно заметил.

Мое тело потяжелело, словно тонущий корабль. Холодный пот стекал по телу.

— Уже нет смысла предупреждать, Саки, но остерегайся котов.

— Котов? Каких? Ты про нечистых котов?

Шун замотал головой, не кивая и не качая ею.

— О, да… возьми, — он снял с себя чокер и бросил мне.

Он был тяжелее, чем я ожидала. Толстый кожаный ремешок с металлическими кольцами. Напоминал ошейник для пленников.

— Что это?

— Амулет от котов. Я его сделал.

— У Субару такой, да?

Но это не было похоже на ошейник Субару. Он улыбнулся от моей шутки, но не рассмеялся.

Он пошел прочь, но вдруг остановился.

Белый зверек шел к нам. Субару. Бежал так быстро, как позволяли его лапки.

— Глупый пес… я же говорил не идти за мной, — тихо сказал Шун под нос.

Он отвернулся от меня и Субару и заспешил спуститься по холму.

Маленький бульдог бежал за ним, виляя хвостом. Он плохо бегал, но сейчас шаги были еще более неуклюжими.

Я заметила, что правая задняя лапа Субару была ранена. Нет, с ней что-то было не так.

Но я не успела приглядеться, он пропал в сумерках.

— Нам нужно узнать, куда ушел Шун, — тихо сказал Сатору.

— Но как? — с неуверенностью спросила я, хоть слова Сатору чуть меня взбодрили.

— Как? Любым возможным способом, — сказал он, не пугаясь.

— Ты все еще пытаешься вернуть его? — Мария цинично посмотрела на него. — Теперь мы знаем, что он порвал с тобой не из-за ненависти к тебе.

— Я не это хочу, — сухо ответил Сатору. — И разве у нас нет других вопросов к нему? За нами следят? При чем тут коты? И… — Сатору сжал кулаки, — что вообще происходит с Шуном?

Мое сердце сжалось с болью. Я никому не говорила о том, что видела в разбитом яйце. Я знала, что это было прямо связано с проблемами Шуна, но, если я скажу вслух, мои страхи станут реальностью, и я не смогу это опровергнуть.

Шуна не было в школе четыре дня. Мы собрались за зданием школы после уроков и тихо говорили.

— …но если они следят за нами, разве не лучше не выделяться? — осторожно сказал Мамору.

— Да, он прав. Это слишком опасно. — Мария заняла сторону Мамору.

— Так вы просто бросите Шуна? — зло спросил Сатору.

— Я так не говорила. Но… — она нервно огляделась. — Мне и сейчас кажется, что за мной следят.

— Тут никого. Не глупи, — оскалился он.

Я вдруг кое о чем подумала.

— Помните побег от Киромару? Ночью нас преследовала жуткая птица.

— И ты, Саки? Козодой и вороны были обучены бакэ-недзуми.

— Если они так могут, то у комитета этики трюки должны быть умнее, да?

— Да! Я тоже слышал. Гении типа Шисея Кабураги, Кофу Хино и Ю Татэбэ могут управлять генами и создавать зверей, каких задумают. Не удивлюсь, если за нами следит та пчела.

Все притихли. На нас давила тревога. Если они использовали насекомых, мы и не заметим, пока нас не поймают. И с жуками не поймешь, где они передавали отчет.

— Ладно… я пойду искать Шуна. Не помогайте, если не хотите.

— Я помогу, — тут же сказала я.

— Погодите! Вы так говорите, будто нам плевать на Шуна. Нет, — возмутилась Мария. — Просто будет заметно, если мы вчетвером будем рыскать по округе. Да, Мамору?

Мамору открыл рот. Он явно не это имел в виду, но кивнул, ничего не сказав.

— Ты права. Разделимся.

Мы разбились на две группы. Мария и Мамору пошли поговорить с друзьями Шуна из других команд. Мы с Сатору пошли к его дому.

К счастью, у пристани была свободная лодка. Мы отправились по паутине каналов.

Пайнвинд находился на севере Камису-66, и дом Шуна был на северной окраине городка. Это было большое здание, поддерживаемое колонной в метр в диаметре. Балка длиной с тридцать метров поддерживала потолок. Я играла тут в детстве, и дом всегда казался страшным, я такого не ожидала от деревянных домов. Когда мы подросли, мы стали играть снаружи и перестали навещать дома друг друга.

Лодка быстро плыла по каналам, но Сатору вдруг заметил ее у развилки, ведущей в Пайнвинд.

— Что такое?

— Посмотри на это.

Я проследила за его взглядом и увидела, что много лодок было привязано у развилки. Они были не больше нашей лодки. На лодках был «глаз бога», городская печать, и красный номер. Это были лодки городского управления, и слова на санскрите указывали, из какого отдела они были. Тут было слово Хри, символизирующее Амитабху, Тысячерукую богиню, значит, они были из отдела здоровья или защиты окружающей среды.

— Просто минуем их.

Наша лодка направилась по воде. Я взглянула на развилку краем глаза и заметила в двадцати метрах над водой черно-желтую веревку. Знак, что проход запрещен.

— Что происходит? Мы не можем войти в Пайнвинд?

— Похоже на то.

— Но… это невозможно.

Это из-за Шуна? Я хотела спросить, но боялась открыть рот.

— Придется пройти.

— Там не будет стражи?

— Обойдем через лес.

Мы выбрались на берег в километре от развилки и пошли в другую сторону. Слева было поле травы, а справа — лес папоротника, камелии и вечнозеленых деревьев. Мы проверили, чтобы за нами не следили, и юркнули в лес.

— У меня плохое предчувствие.

— И у меня.

Чувство усиливалось с каждым шагом. Волоски на шее встали дыбом, словно магнитное поле отталкивало все частички в наших телах.

Как далеко мы зашли? Стало видно черно-желтые веревки. Они тянулись до середины леса.

— Издеваетесь? Кто сюда ходит?

— Думаю, так во всем городе.

Сатору скрестил руки и смотрел на веревку. Она обвивала деревья зигзагом, но концов не было видно.

— Придется пройти дальше, — Сатору нырнул под веревкой на уровне его глаз.

Я шла за ним. Сердце колотилось, мы нарушали правила, но выбора не было.

— Шш, — Сатору замер и махнул мне молчать.

Я застыла.

В тридцати метрах впереди что-то двигалось среди деревьев.

Сатору обернулся и сказал одними губами: «Бакэ-недзуми». Часовой.

Мы пригнулись в тени деревьев, стараясь не дышать. Я создала ветерок проклятой силой, чтобы он унес наш запах.

Казалось, прошла вечность, но в реальности это было не больше десяти минут. Крик раздался в лесу. Бакэ-недзуми бросился прочь.

— Хорошо, идем.

Мы пошли вперед. Наконец, мы добрались до тропы, пересекающей вечнозеленый лес. С другой стороны был лес красных сосен, в честь которых был назван город.

Мы огляделись, не увидели вокруг людей или бакэ-недзуми и пошли в сосновый бор.

Вдруг все волоски на моем теле встали дыбом.

Я в панике озиралась, но видела лишь деревья и траву. Ничего странного. Но что-то было не так.

— Как я и думал, тут что-то странное. Что-то плохое в воздухе. Нельзя задерживаться, — сказал Сатору, ощутив то же, что и я.

— Что нам делать?

— Мы уже далеко зашли, так что обратно не уйдем, да? — прошептал Сатору, хоть выглядел неуверенно.

Мы прошли еще сорок метров по сосновому лесу. И перед нами появилось нечто невероятное. Еще одна веревка, но не черно-желтая.

— Священный барьер! Почему?

Это был белый канат с бумажными лентами. Почему Священный барьер, защищающий Камису-66 от окружающего мира, был в Пайнвинде?