Её взгляд на мгновение останавливается на Картере.

— Хм, конечно, — ответ звучит, как вопрос. — Я, хм, собиралась… — она останавливает саму себя. — Да, конечно.

Думаю, она знает, что этот разговор должен был состояться рано или поздно и хорошо, если мы уже пройдем через это.

Она идёт поговорить с Картером и Бен с энтузиазмом предлагает оставить их одних. Джек смотрит то на меня, то на Эмму с улыбкой на лице. У него есть эта фантазия, что я и Эмма будем вместе.

Но мы знаем её мнение обо мне, как о молодом человеке, так что этому не бывать.

— Что случилось? — она выглядит нервной, держа на коленях гитару и бренча по струнам.

— Что происходит с выходцем из мыла?

Эмма смотрит на меня.

Я продолжаю:

— Что? Он приходит на один концерт и вы уже?..

Она встаёт:

— Ты об этом хотел поговорить? Неужели я должна напоминать тебе у кого есть девушка? Пожалуйста, Итан, тебе лучше знать. Только потому, что парень дружит с девушкой, не значит, что у них романтические отношения.

Это не так печально слышать.

— Нет, не об этом, хотя я и пытаюсь понять, почему старые добрые шесть кубиков пресса стали важной частью твоей жизни.

— У него есть имя, — она тянется за своей курткой.

— Ладно, Картер, — я выхватываю у неё куртку. — Прости. Я не хотел тебя расстроить. Просто…

— Я знаю. Это… — она кусает губу и моё сердце тонет. — Я не знаю, — она снова садится на диван, выглядя разбитой. — Последние несколько недель были такими странными. Софи отсутствовала, думаю, не надо говорить, что происходило между нами. Так что было здорово поговорить с кем-то.

В горле застывает ком. Я был этим человеком, но больше не представляю кто я для неё.

Некоторое время мы сидим в тишине. Думаю, ей надо это услышать.

— Ты представляешь, как больно ранила меня? — Я с огромным усилием пытаюсь не плакать. Но с каждый разом возвращаюсь в тот день, к тому, что случилось.

У меня вошло в привычку опаздывать на пятнадцать минут и чувствовал себя дерьмом.

— Простите, я опоздал, — говорил я. Так что, по крайней мере, извинения свои приносил.

— Чувак, ты просыпаешься в гитаре? — спросил Джек.

Знал, что я был похожим на развалину. Несколько дней провёл без сна, волосы в беспорядке, не брился, а одежда мятая и грязная.

— Нет, — ответил им. — Келси и я расстались.

Никто не произнёс ни звука.

— На этот раз по-настоящему. Я облажался. Вот это да, Итан облажался.

Я рассказал обо всём, что произошло после последнего концерта. О той девушке. Чьё имя даже не могу вспомнить.

— Я опустошён. И ради неё, чьё имя даже не запомнил, я всё бросил на ветер. Не следовало пить те напитки перед концертом. Нужно было просто набраться храбрости. Это был самый большой концерт, понимаете ведь?

Вокруг была всё та же тишина.

— Что? Или я чего-то не знаю?

Они обмениваются взглядами. Но наконец-то один из них берёт слово:

— Ну, думаю, это не впервые, когда вы расстаётесь. И также не впервые, когда ты изменяешь…

— Да, ведь каждая песня об этом. — Джек перебивает.

— Но на этот раз это конец. Ни при каких обстоятельствах она не примет меня обратно.

— Как будто она раньше этого не делала? — Бен вздыхает.

— Точно, а следовало бы. — Из уст Эммы слышится смешок.

— Отожгла, — Джек поднял руку, чтобы она дала ему пять, но Эмма лишь отмахнулась от него.

— Простите, здесь есть что-то смешное? — не мог поверить, ладно другие, но я думал, Эмма примет сторону Келси.

— Совсем нет, — Эмма потирает глаза. — Не смешно. Это утомительно, Итан. Мы долго время уже проходим через это. Так что просто напиши еще одну песню о прощении, и мы пойдём дальше.

— Как будто это так просто? Эмма, серьёзно? Как ты можешь быть настолько холодна со мной?

— Возьми себя в руки, Итан. — Эмма вспыхивает.

— Что?

Она встала.

— Как я могу быть настолько холодной? Неужели я постоянно изменяю своей девушке? Вот это холодно.

Я уставился на неё. Никогда не слышал, чтобы она о ком-то негативно отзывалась. Неужели Эмма и правда так думает обо мне?

— Знаешь, что выводит меня из себя? Ты действительно прекрасный человек, серьёзно. Я привыкла уважать тебя.

Слово "привыкла" укололо.

— Ты один из моих самых близких друзей, но когда я думаю о том, что ты делаешь… Иногда просто не знаю, почему так доверяю тебе. Никогда не встречала человека, который бы делал больно другому так сильно. А сейчас ты начал пить и Бог знает, что еще делаешь перед концертами. Ты становишься таким непредсказуемым на сцене, мы никогда не знаем, какие твои дальнейшие действия".

Это взбесило меня.

— Ладно, сначала я слишком тихий, теперь чересчур непредсказуемый. Могу я сделать что-нибудь правильно?

— Не обвиняй нас в своих ошибках. Возьми хоть раз ответственность на себя.

— Это нелегко для меня, вы знаете.

— Я облегчу тебе жизнь. ПЕРЕСТАНЬ ИЗМЕНЯТЬ. — Эмма смотрит прямо на меня.

Мы все удивились крику Эммы. Джек, который всегда улыбается, выглядит поражённым.

— Просто ПРЕКРАТИ. Оу, ты не знаешь, как её вернуть? ПЕРЕСТАНЬ ИЗМЕНЯТЬ, Итан! Это не так трудно. Правда, не трудно. А еще лучше, перестаньте сходиться и давать обещания, которые не сможешь выполнить.

Я пытался защитить себя, но не нашёл подходящих аргументов.

— Ты хочешь знать, что я думаю? — спросила Эмма.

В другой ситуации хотелось ответить да, но не сейчас.

— Ты сам с собой это делаешь, постоянно держишь палец на кнопке саморазрушения, потому что тебе надо это для написания песен. Было бы прекрасно, если бы и других не тянул за собой. Ты хоть раз думал, что чувствует Келси? Все твои мысли только о себе, как тебе плохо. О твоей боли. А Келси? Та, кому ты изменяешь? Она, вероятно, мучается каждый раз, когда она не может прийти к нам на шоу из-за того, что случается в её отсутствие. Ты ИЗМЕНЯЕШЬ. С любой девушкой, которая повстречается тебе и сделает комплимент и всё, Келси забыта. Но в последнее время этого недостаточно, ведь так? Тебе необходимо еще нечто такое, за что можно себя пожалеть, так что в этом помог алкоголь. Словно ты боишься остаться один или столкнуться с реально существующей проблемой. И мне жаль тебя. Но только поэтому. Всё остальное мне надоело. Нам всем. Так что соберись, потому что я так больше не могу, если ты продолжишь в том же духе.

Я оглядываюсь и вижу, как Джек и Бен кивают в знак согласия.

— Честно, Итан, я больше не знаю, кем ты являешься. Но как бы там ни было, мне это не нравится.

Я не знаю, как реагировать или что сказать. До сих пор. Точно знаю, прошли недели и всё равно до сих пор ситуация выглядит неловкой. Мы оба уставились друг на друга. В который раз между нами повисло напряжение.

— Справедливо, — говорю я. — Мне нужно было это услышать. Ты права, я был лучше. Или, по крайней мере, пытался быть.

Она кивает.

— Я не наступлю на те же грабли. Не буду давать обещания, которые не смогу выполнить. Не буду пить или делать нечто такое, что негативно скажется на группе на сцене и вне её.

Она продолжает кивать.

— Ты сказал то, что должен был, потому что тебе не наплевать на меня. Так что я делаю вот что, отвечаю на услугу, — Эмма впервые смотрит на меня за долгое время.

— А как это связано с Картером?

— Никак. Это связано с выпускным проектом.

— Оу, — Не знаю, что она ожидала от меня услышать, но определённо не это. — Полагаю, довольно очевидно, что мы будем работать над нашим проектом вместе, — она кивает в знак согласия. — И я больше, чем просто счастлив, что ты здесь записываешь песни, но у меня одно условие.

Она недоуменно смотрит на меня.

— Ты должна спеть свои песни.

— Итан, ты же знаешь, я не могу петь. — Эмма встаёт.

— Нет, не знаю. Потому что ты можешь. Не осознаёшь это, потому что столько лет тебе кто-то промывал мозги, будто она лучшая певица.

Она стискивает челюсти.

— Ты довольно ясно высказался о Софи. Но она — лучшая певица.

— Твои песни будут в миллион раз лучше, если сама их исполнишь. Эти песни твоё сердце и душа. Ты отдаёшь их другой, которая никогда не сможет обладать таким же сердцем, как у тебя, даже если попытается.

— Не могу…

Я обрываю её.

— Ты должна сделать шаг, Эмма. Позволь общественности услышать твой голос, услышать тебя. Ты заслуживаешь лучшего, чем просто быть на заднем плане.

Я беру её руки.

— Ты — мой лучший друг. Ты — самый необыкновенный человек в моей жизни. И… Я хочу, чтобы ты поверила в себя так же, как я. Я говорил тебе, что не буду больше обещать невыполнимого. Так что вот тебе моё обещание. Я буду рядом с тобой на каждом шагу и буду делать все, что от меня зависит.

Я протягиваю руку и смахиваю слезу, катящуюся по её щеке.

— Не думаю, что могу сделать это, — тихо говорит она.

— Конечно, можешь.

Я легонько целую её в лоб, а затем обнимаю.

Знаю, ей страшно. Петь перед аудиторией пугает. Но если я могу это, то и она может.

Я делал это ради неё. Практически всё, что находилось за пределами моей зоны комфорта, я делал ради Эммы.

Голос в моей голове звучит значительно тише, пока я сижу рядом с ней.

Осталось только одно.

Осталось высказать только одно. Я использовал всю свою храбрость.

И пока я держу Эмму за руку, в голове проносится: Эмма Коннели, я люблю тебя. Я люблю тебя с первого дня нашего знакомства.