Залог доверия. Часть 2

— Мисс Грейнджер? — обратилась мадам Помфри к вероятной пациентке и внимательно ту оглядела. Не нашла ничего особенно, кроме немного покрасневших щек, и обратилась повторно. — Мисс Грейнджер, с вами что-то случилось?

Та наконец-то вышла из оцепенения и несмело кивнула. Помфри не торопила и дала ей собраться с мыслями. Говорить об этом было стыдно, но наконец она решилась.

— Сегодня утром меня начало очень сильно тянуть к одному мальчику…

Гермиона начала рассказ, не называя имен, а Помфри хмурилась про себя, стараясь держать нейтральное выражение лица.

"Мордред и Моргана, все-таки интерес старосты к МакЛаггену был искуственным, ну если следы остались, он не отвертится. Как минимум от штрафа, а то и от магического обета", — возмущенно думала она, вспоминая последние сплетни и вслух сказала:

— Хорошо. Пройдите вон в тот круг, — указала она в центр помещения, — пожалуйста. Проверим.

Гермиона со все возрастающим страхом стояла и ждала, когда же мадам Помфри закончит вырисовывать незнакомые руны в воздухе. Продолжалось это добрых минут десять, но наконец она закончила.

— Ну что я вам скажу, мисс Грейнджер… — неловко замолчала мадам Помфри.

Гермиона нервно кивнула:

— Зелья? Похоти и ревности?

— Да. Еще отворотное и зелье лояльности.

— Ну, Гарри, — взбешенная Гермиона резко развернулась к дверям, но замерла, когда услышала:

— Да, отворотное было завязано, скорее всего, на него.

— Что значит отворотное? Не любовное? Не зелье похоти?

— Мисс Грейнджер, вы уже взрослая девушка и не глупая вроде. Покупайте или учитесь варить очищающие зелья. У вас в крови было зелье ревности, завязано на кого-то рыжеволосого…

"Рон", — с холодком подумала Гермиона.

— Зелье похоти, завязанное на блондина, — продолжала мадам Помфри.

"МакЛагген", — поняла Гермиона и осознала, что если бы не "охрана" Гарри, то ей было бы еще противнее от себя самой, чем сейчас.

— Да и еще зелье лояльности на кого-то из персонала школы.

"Не может быть!" — воскликнула про себя Гермиона.

— Несколько дней назад вы приняли очищающее, причем довольно дорогой его вариант, снимающий все привязки, но оставляющий возможность проверить следы принятых ранее зелий.

— То есть… — ошарашенная Гермиона попыталась осознать мысль, что ее травили подчиняющими волю зельями все кому не лень.

— В данный конкретный момент на вас не действуют никакие влияющие на психику зелья и чары, — ехидная улыбка мадам Помфри была на грани превращения в почти пошлую. — И то необычное влечение к молодому человеку, которое вы описали, — Гермиона покраснела еще гуще, — абсолютно естественно, хотя, — она на секунду задумалась, — возможно, чуточку сильнее, чем могло бы быть из-за подавления естественных чувств различными факторами.

Ошеломленная открытиями Гермиона просто опустилась на ближайшую кровать и, преодолевая смущение, обратилась к собеседнице.

— Что же мне делать, мадам Помфри?

— С этим молодым человеком? — подмигнув, осведомилась та и с бесстыдством любого медицинского работника продолжила: — Вроде противозачаточное зелья я вам выдавала в этом месяце?

Гермиона покраснела еще сильнее, хотя казалось, куда уж, но все же нашла в себе силы продолжить разговор.

— С зельями.

Помфри стала исключительно серьезной:

— Я не шутила насчет очищающих зелий. Это муторно, нужна небольшая порция, но каждый день. Еще можно купить артефакты, показывающие добавки в пище, но они несовершенны. Тот, кто дал вам очищающее зелье, сделал вам роскошный подарок. Ближайшие дней тридцать вам ни о чем беспокоиться не надо. Ну и вы всегда можете прийти провериться у меня, — ободряюще улыбнулась мадам Помфри. — Не стесняйтесь.

— Спасибо, мадам Помфри.

Гермиона, медленно поднявшись, почти боясь выйти из неожиданно показавшегося ей уютным Больничного крыла, пошла к выходу.

* * *

Дверь открылась, и Гермиона с каким-то невероятным цветом лица осторожно вышла в коридор.

— Гарри?

— Да, мисс Грейнджер? — закрыл он книгу и встал, скрестив руки на груди.

— Гарри! — сделала она шаг вперед и начала заламывать руки.

— А чего вы ожидали, мисс Грейнджер?

— Гарри, это нечестно, я была под зельями…

— Три дня назад, — с улыбкой, не затрагивающей глаз, спокойно и холодно напомнил Гарри, — и четыре дня назад. Я не понимал, что с тобой происходит, и пытался защитить.

— Гарри, извини, мне очень стыдно…

Гарри вздохнул, заметил, как стул с книгой развеялись в воздухе, заставив Гермиону вздрогнуть. Вот так же просто развеяна по ветру их дружба. Все из-за недоверия и лжи.

— Мисс Гермиона Грейнджер, вот уже почти пять лет я был вашим другом. Спасибо за все, — Гарри слегка улыбнулся, но лицо его снова посуровело и окаменело перед следующими словами, — я понимаю и не виню вас в вашем поведении с начала года. Сейчас ясно, что это было действие зелий. И ваше странное поведение относительно Рона, и нездоровое увлечение МакЛаггеном. И даже, — вздохнул, — вчерашние некрасивые слова…

Гарри ходил вдоль коридора из стороны в сторону.

— Гермиона. Ты меня знаешь пять лет. Знаешь, как я ненавижу принуждения. И ты думаешь, я бы стал… — безразличие в его голосе сменилось тихой яростью, — принуждать тебя к чему-то…

— Гарри, — Гермиона попыталась достучаться друга, или бывшего друга — думать об этом не хотелось…

Попыталась даже его обнять, но Гарри отшатнулся. На него странно посмотрел прошедший мимо них в Больничное крыло первокурсник, но ничего не сказал, а молча толкнул дверь. Правда, так внезапно появившаяся ярость Гарри уменьшилась.

— Не надо, Гермиона, — грустно сказал он. — Я понимаю, что это скорее всего какое-то остаточное влияние зелий. Может, действие зелья похоти прошло не до конца или еще чего. Нужна будет помощь — обращайся, помогу. Но… — Гарри покачал головой, — мы и так с тобой не особо общались в последнее время, — он грустно усмехнулся, — я почти привык.

Гермиона смотрела вслед Гарри, и тихие слезы вины и жалости к себе капали на ее школьную форму. А что она могла сказать в свое оправдание? Что первая мысль после того, как она осознала свои чувства, была о том, что такого быть не может? Что она сразу огульно обвинила Гарри, потому что так было… проще?! Да проще было обвинить Гарри в искусственных чувствах к нему, чем пытаться справится с фактом того, что чувства настоящие и требуют каких действий. Опять. И если они настоящие, то будет очень, очень больно. Опять. Как она вообще могла это ему сказать?

Осмотревшись вокруг, Гермиона вдруг поняла, что совершенно одна в коридоре и рядом никого нет. Она с ужасом осознала, что рядом никогда никого нет. Она одна. Она всегда остается одна. Даже Гарри, который когда-то стал для нее лучшим другом, всегда выбирал Рона или свои приключения, часто просто не слушая её предупреждения об опасности.

"Он опять меня бросил, — шмыгнув, подумала она, — он снова это сделал"

Чувство беспощадно злой обиды и состояние одиночества стремительно овладевало ею. Единственное, чего хотелось, — это спрятаться где-нибудь в углу и тихо прорыдаться от жалости к себе. Не дождетесь! Вместо этого она побежала за причиной своих страданий. Если он винит её в недоверии, то пусть выслушает до конца, что стало причиной этого.

Она резко откинула пышные волосы назад и решительно пошла в сторону гостиной, куда, вероятно, направился Гарри.

Она так и не смогла подойти к нему. Впервые ей не хватало смелости, тем более он так внимательно слушал, что ему там лила в уши Джинни Уизли. У Гермионы от наблюдения за этой сценой все сильнее бурлило в душе чувство ненависти, перерастающее в желание повыдергивать идеально гладкие волосы, которые Джинни игриво наматывала на палец.

"Возможно, я погорячился с обвинениями", — подумал Гарри, краем глаза наблюдая за напряженной Гермионой.

Он почти не слушал Джинни, что-то раздражающе лепетавшую ему на ухо. Слишком беспокоился о подруге и возможности их дальнейших отношений.

"Интересно, я правда ей нравлюсь, или это просто эффект отмены зелья?" — спрашивал Гарри сам себя. Почему-то сейчас это стало очень важным для него. Особенно сейчас, когда Гермиона с ненавистью взирала то на него, то на Джинни и сжимала руки на своей книги до побелевших костяшек.

Он не мог больше на это смотреть. Еще немного, и он сам подойдет к ней с извинениями. Хотя с другой стороны, за что ему-то извиняться? Это она должна просить прощения и возможно, даже тем способом, который он предложил ей. Как вообще можно было поверить в эту гадость? Разве он давал повод не верить себе?

С этими разрывающими голову вопросами Гарри извинился перед Джинни и вышел из гостиной. Он с болью в сердце вспоминал, как часто раньше они с Гермионой сидели, тесно прижавшись друг к другу, разговаривая ни о чем. Просто болтали. Когда это было? Кажется, последний раз на четвертом курсе, перед первым испытанием. Когда же они стали отдаляться друг от друга? С чего вообще Гермиона решила, что он хочет ей отомстить. Возможно это… Некоторые люди часто проецируют собственные желания и страхи на других людей. Но за что Гермионе мстить ему?

Он долго шел по коридорам Хогвартса, думая о прошлых временах и приключениях, в которых Гермиона всегда была на его стороне. Строго говоря, она до этой ситуации его не предавала. Всегда поддерживала и верила его словам, даже порой самым невероятным предположениям. Так что же случилось с его Гермионой? Он давно стал думать о ней именно так. Его Гермиона.

Он сам не заметил, как ноги принесли его в библиотеку. Он даже улыбнулся. Все верно. Он ведь думал о ней. А Гермиону чаще всего можно было найти именно здесь — в этом оплоте знаний и мудрости. У нее даже был здесь свой уголок.

Гарри с нежностью вспоминал, как она однажды, прижав палец к своим губам и доверительно взяв его за руку, повела по лабиринтам библиотеки, показывая дорогу.