5. Поселок Сосновка. ИТК-19

Игорь Звонков вздохнув, перевернулся на другой бок. Господи, еще одиннадцать лет! Сами собой полились слезы. Эти черные робы, эта колючая проволока, эти бесконечные построения и проверки, эти злобные лица и стриженные головы, этот сопровождающий везде запах карболки и человеческого пота… Нет, его здесь не трогали, а «Щербатый» даже приблизил к себе. Шутка ли сказать — ограбление инкассатора, да еще вооруженное — такие деньга взяли. Именно «Щербатый» и дал ему кличку «Интеллигент».

А чего ему, собственно, не хватало на свободе? Учился в институте, была возможность поступить в аспирантуру — отец все бы устроил. Имел свою машину. Деньга? Да, наверное деньга. Отец ему выделял на карманные расходы солидную сумму. Только насколько хватало этих денег? Дня на три-четыре. А ведь красивые девочки любят, когда им дарят красивые вещи, и вообще красивую жизнь.

Кто же виноват, что он здесь, за колючей проволокой? Григорий Петрович? Нет, только не он.

В этого человека он свято верил, но еще больше побаивался его. Тогда, перед нападением, он сказал:

— Смотри, Игорь, ты можешь отказаться, ведь всякое может случиться. Попадешься, будешь отвечать сам. Меня не существует, меня нет. Если предашь — жить не будешь, я достану тебя везде. Я все могу простить, кроме предательства. Предателей нужно уничтожать. Но помни, где бы ты ни был, я сделаю все, чтобы тебя выручить.

Так говорит и «Щербатый», собирая вокруг себя молодежь. Он здесь главный — «пахан», его здесь боятся и ненавидят. Когда Игорь прибыл в зону, «Щербатый» сказал ему:

— Не знаю, почему, но ты мне, парень, нравишься. Будешь моим помощником. Зона есть зона. Здесь свои законы, но тебя никто не тронет, а рассчитаемся на свободе. За все нужно платить…

Собственно, как все начиналось? Тогда они втроем, хорошо посидев у Валентина на квартире, одурев от видеофильмов и выпивки, шли по Краснопресненской набережной. После всего выпитого и увиденного каждый чувствовал себя уверенно. Даже эти хлюпики Валентин и Генка шли, выпятив грудь, грубо расталкивая прохожих и громко матерясь. Хотелось действовать, что-то сделать, показать себя.

Тогда они и заметили эту парочку: пожилого мужчину в очках и маленькую худенькую женщину, повернувших в переулок.

— Ну что, мужики, попугаем старшее поколение? — спросил Игорь.

— Может, кого-то другого, «Князь» — они ведь в родители нам годятся, — заметил Генка.

— Ну ты, адвокат, боишься что ли, тогда не мешай, мы с Валентином все сделаем, в ресторан, я думаю, они нас немного ссудят, — Игорь подмигнул Валентину.

Когда они вошли в переулок, то увидели, что пара расположилась на скамеечке, в глубине двора. Они сидели лицом друг к другу и женщина, положив мужчине руки на грудь, что-то ему говорила. Лицо ее светилось радостью. Он смущенно улыбался, то и дело поправляя очки. На мгновение Игорю даже стало их жалко, но отступать он не привык.

— Ну что же вы, дядя, молодежь развращаете. Ночь не наступила, а вы здесь любовь устроили, — сказал Игорь, подойдя поближе.

— Да нет, молодые люди, мы просто устали, вот решили отдохнуть.

— А я говорю, влюбляетесь, — упорствовал Игорь, — и нас развращаете.

— Ребята, мы вам не мешаем? Вот и идите, куда шли, — сказала женщина.

— Ладно, короче. Платите за любовь, и мы вас не тронем, — сказал Игорь, — в вашем возрасте любовь, особенно секс — это очень вредно.

— Да как вы смеете, — мужчина встал, — как вы смеете так разговаривать со старшими!

— Ну вот, я же говорил, что они нас не поймут, — сказал Игорь и так быстро снял у мужчины очки, что тот даже не сумел среагировать.

— Отдай очки, — тихо сказал мужчина, — слышишь, подлец, отдай очки.

— Ребята, не надо все это, — женщина заплакала и дрожащими руками, расстегнув сумочку, протянула Игорю несколько купюр.

— Такие деньги за любовь? Нет, этого мало. Ну ты, шизофреник, выручай свою старуху.

Мужчина вздохнул и с силой, но как-то неловко, ударил Игоря в грудь. Игорь просто не ожидал удара от такого тщедушного на вид человека и, потеряв равновесие, упал на асфальт. А потом они все вместе били мужчину, били зло и жестоко. Женщина пыталась заслонить его, помешать, но отброшенная ударом Валентина, упала на землю.

— Помогите, помогите! — закричала она, поднявшись.

Начали открываться окна. И вдруг Игорь краем глаза, как-то случайно, заметил, что далеко в проеме выходящего на другую улицу двора остановилась желтая милицейская машина. Липкий страх охватил все тело. «Позвонили, сволочи», — мелькнула мысль.

— Милиция! — закричал он, и все трое бросились назад по переулку.

— Сюда, скорее, — услышал Игорь из стоявшего рядом автомобиля.

Седой пожилой мужчина открыл им дверцы машины и рванул ее с места.

Выехали на Конюшковскую, проскочили ее и слились с потоком машин на Садовом кольце.

Ехали минут двадцать. Уже совсем стемнело. Свернули в небольшой переулок, проехали его и подрулили к платной стоянке.

— Сейчас пойдем ко мне, согреетесь, расслабитесь, — сказал мужчина.

Григорий Петрович — так звали их неожиданного спасителя — жил на третьем этаже. Квартира была двухкомнатная, обставленная дорогой, со вкусом подобранной мебелью.

Григорий Петрович достал рюмки, нарезал колбасу, сыр, лимон, и вытащив из светящегося бара бутылку коньяка, поставил ее на стол.

— За знакомство, — сказал он. Выпили, налили по второй. Раскраснелись, начали отходить от испуга. Валентин, как ни в чем ни бывало, с аппетитом закусывал, Генка радостно улыбался, Игорь молча жевал кусочек лимона.

— Григорий Петрович, спасибо Вам, Вы нас спасли, — умиленно сказал Генка.

— Да, срок вы бы схватили, — сказал Григорий Петрович, — а в лагере — это не на свободе. По себе знаю.

— Вы сидели? — спросил молчавший все время Игорь.

— Пришлось там побывать. Правда, не за уголовщину, а по 58-й.

— Вы политический? — Игорь удивленно посмотрел на Григория Петровича.

— Да как вам сказать. В 1944 заслали в тыл врага, потом провал, концлагерь. Бежал, снова воевал. После войны вызвали в НКВД, спросили: «Был в плену?» — «Был». Домой я уже не вернулся. Опять лагерь, только советский, было с чем сравнивать. Дали пятнадцать лет, В 1954 амнистировали. Вот так, молодежь.

— Вот сволочи, всю жизнь испортили, — процедил Валентин, — как же так?

— Да что я, таких много было. Кстати, я ведь шел с того двора и видел, как у вас развивались события. Жалко стало вас, ребята, да и люблю я смелых, отчаянных, и очень хорошо помню лагерь. Я и сам мальчишкой в неладах с милицией жил. — Он подмигнул и достал из бара бутылку водки «Золотое кольцо».

Все восхищенно смотрели на него. «Вроде бы во дворе никого не было, — подумал Игорь, — женщина прошла, а вот его не было».

— Я предлагаю, — встал Генка, — выпить за нашего спасителя. За отчаянных и смелых людей с большой буквы. За вас, Григорий Петрович. Пьем стоя.

— Я надеюсь, мы с вами расстаемся друзьями, — сказал Григорий Петрович, — если хотите, встретимся еще. Люблю молодых. Телефоны-то на квартирах есть? У меня, к сожалению, нет, хотя и участник войны.

Все написали номера домашних телефонов. Григорий Петрович проводил на улицу, остановил такси, дал водителю деньги и отправил по домам.

Задержавшись возле Игоря, он сказал:

— Так деньги не делают.

Звонков вздохнул и натянул на голову одеяло. Проклятые комары заели на нет.