Глава 11

Два детектива из Восточного Гудзона молча поднимались в лифте «Ламоника Тауэрс» на двенадцатый этаж, находившийся под навесом.

Тихо поднимающийся лифт, казалось, удерживал их от разговоров. Детектив Гровер, круглолицый толстяк, пожевал кончик погасшей сигары и посмотрел на загорающиеся цифры этажей. Детектив Рид, «Долговязый Рид», как его звали в отделе по расследованию убийств, пробежал кончиком карандаша по отметкам в маленькой черной записной книжке.

— Он упал с восьмого этажа, — сказал Рид.

Гровер согласно хмыкнул.

— Он не будет говорить.

— Если бы ты свалился с восьмого этажа, тебе бы хотелось говорить? — спросил Гровер. Он дотронулся до тщательно отполированной панели с кнопками пухлым волосатым пальцем.

— Нет, он не собирается что-либо говорить. Он не хочет говорить даже с медицинским персоналом.

Гровер потер пятно на отполированной панели с кнопками. Они работали в бюро уже восемь лет, и оба знали об опасности «Ламоника Тауэрс».

Это было роскошное здание, которое с достоинством могло бы занять место в дорогих районах Нью-Йорка, но оно находилось в Восточном Гудзоне. Строительство этого двенадцатиэтажного здания стоило владельцу четыре с половиной миллиона долларов. «Ламоника Тауэрс» сбалансировал медицинский бюджет и снизил налоги с жителей города. Благодаря этому политическому достоинству одна из партий находилась у власти почти десять лет. Здание возвышалось, белое и огромное, среди серых трехэтажных домов, окружавших его основание.

Полицейские инструкции предписывали: патрульная машина должна патрулировать здание в течение двадцати четырех часов. Ни один полицейский не может войти в здание без разрешения начальства. Все чрезвычайные звонки отсюда должны рассматриваться в первую очередь.

Если мистер Норман Фелтон, владелец, который жил в двадцатитрехкомнатных апартаментах на двенадцатом этаже, позвонит в департамент, полиция Восточного Гудзона поступает в его распоряжение — после уведомления начальника департамента полиции, который, возможно, может сделать что-то персонально для мистера Фелтона.

Гровер вышел из лифта и шагнул на темно-зеленый ковер вестибюля. Когда двери лифта закрылись, он понял, что возле них не было кнопки обратного вызова. Он подтолкнул Рида. Они могли идти только вперед к единственной белой двери с большим металлическим глазком в центре. Дверь была абсолютно гладкой и без дверной ручки.

— Мы даже не поставили в известность шефа, — пробормотал Рид.

— Ты заткнешься наконец? — спросил Гровер. — А? Заткнешься?

— Нас сотрут в порошок.

Гровер схватил Рида за отворот куртки и зло прошептал:

— Мы должны сделать это. Из этого здания выпал человек. Я знаю этих богатых людей. Не беспокойся. С нами все будет в порядке. Шеф нам ничем бы не помог. За нами закон. Все о’кей.

Рид покачал головой, когда Гровер постучал в белую дверь. Стук был глухим, как будто плоть столкнулась с твердой сталью. Гровер снял шляпу и подтолкнул Рида, чтобы тот сделал то же самое. Рид снял шляпу.

Дверь открылась быстро, но тихо, скользнув влево, за ней стоял чернокожий дворецкий, высокий и внушительный.

Они просят извинения за то, что потревожили мистера Фелтона, сказал Гровер дворецкому, но они должны увидеть его. Человек был обнаружен на тротуаре перед фасадом «Ламоника Тауэрс». Существует подозрение, что он выпал из окна.

Гровер и Рид несколько замешкались под взглядом дворецкого. Потом тот сказал:

— Входите, пожалуйста.

Он пригласил их в огромную комнату размером с банкетный зал. Детективы даже не заметили, как дверь тихо закрылась за ними. Они изумленно смотрели на дорогие белые шторы, частично закрывавшие обзорное окно. Темная кушетка, стояла во всю длину стены. Комната была освещена белым светом, напоминая выставочный зал. Современные картины в дорогих рамах висели по стенам, напоминая об отличии этого мира от Восточного Гудзона. Черный массивный стол занимал дальний угол комнаты. Стулья были настоящими произведениями искусства, прекрасно сочетавшимися с отделкой комнаты. Через длинное окно можно было видеть красные всполохи заходящего солнца на высоких бортах пассажирских судов, стоявших у пристаней Нью-Йорка.

Наконец дворецкий вернулся.

— Мистер Фелтон встретится с вами, джентльмены. Следуйте за мной и не курите, пожалуйста.

Фелтон сидел на высоком стуле из вишневого дерева, скрестив ноги под кашемировым халатом, с тонкой и циничной улыбкой на лице. Его седеющие волосы были тщательно уложены, лицо казалось сильным и волевым. Светло-голубые глаза были неподвижны.

Дуновение величия и изящества исходило от этого человека, как будто своим присутствием здесь он делал большое одолжение.

— Мистер Фелтон, — сказал дворецкий, — вот двое полицейских, которые хотели вас видеть.

Мистер Фелтон кивнул, и дворецкий пригласил их в кабинет. Слуга поставил два стула возле Фелтона. Справа от него стоял полированный дубовый стол. Мистер Фелтон кивнул. Дворецкий ушел. Гровер робко сел на предложенный стул. Рид последовал за ним.

— Просим прощения за беспокойство, — сказал Гровер.

— Не знаю, как и начать, мистер Фелтон.

Седовласый мужчина наклонился вперед и благожелательно улыбнулся.

— Смелее, — сказал он тихо.

Гровер взглянул на Рида и кивнул.

— Час назад перед фасадом здания был найден человек. Осмотрев его повреждения, мы подумали, что он выпал из окна.

— Вы хотите сказать, что кто-то видел, как он выпал, — спросил Фелтон тоном, который звучал скорее утвердительно, чем вопросительно.

Гровер наклонил голову, как человек, неожиданно увидевший дверь там, где ее раньше не было.

— Нет, нет, — сказал он. — Никто не видел, как он выпал. Но мы видели много подобных случаев, и я почти уверен, прошу прощения, что он выпал из этого здания.

— Но я в этом не уверен, — сказал благородный владелец.

Рид достал блокнот и нервно вертел его в руках. Гровер сглотнул, в его глотке стало так же сухо, как на летнем тротуаре. Он хотел что-то сказать, но Фелтон жестом остановил его.

Два детектива сидели неподвижно. Фелтон продолжал:

— В здании живут несколько семей, которые… как бы это сказать… несколько необычные люди. Мы тщательно проверили их, прежде чем сдать в аренду здание, но, как вы знаете, никогда нельзя быть ни в чем полностью уверенным. Я могу поверить, что этот человек выпрыгнул или… — Фелтон наклонил голову, как будто набирая сил на окончание фразы. Он посмотрел в моргающие глаза Гровера и сказал: — Бог простит меня, я думаю, что его могли выбросить.

Фелтон продолжал: — Я был на балконе своей комнаты час назад и смотрел на улицу вниз, когда увидел падающего человека. Он выпал с балкона восьмого этажа. Мой дворецкий и я спустились в эту квартиру, но она была пуста. Уже некоторое время она свободна. Там никого не было. Если этого человека толкнули, то убийце удалось бежать. Я собирался сам позвонить в полицию и все рассказать, но я был так потрясен, что мне понадобилось некоторое время, чтобы прийти в себя.

— Ужасно и страшно, — продолжал Фелтон, — думать о том, что тот, кто толкнул этого человека, — если его толкнули, — может быть, живет сейчас в этом здании.

Фелтон посмотрел в глаза двух детективов.

— Боюсь, что мне придется попросить вас о большом одолжении. — Этот человек, которого нашли на улице. Этот мертвец…

— Он не мертв, — сказал Гровер. — Он скоро умрет, но пока жив. Ему сейчас очень плохо, сэр.

— О, как ужасно. Но это может помочь нам. Я хочу, чтобы вы узнали, кто он и откуда, и как можно быстрее. У нас есть все справки и сведения о людях, проживающих здесь. Если здесь есть какая-то связь, мы сможем ее найти.

Детективы кивнули.

— Постарайтесь, и, я думаю, вы будете щедро вознаграждены.

Фелтон быстро достал два конверта.

— Моя карточка внутри, джентльмены, — сказал он. — Пожалуйста, позвоните, как только что-нибудь узнаете.

Когда дворецкий вернулся, проводив полицейских, он сказал:

— Вы могли сблефовать. Не стоило их покупать.

— Я и не покупал их, глупец, — сказал Фелтон. Он встал со стула и потер ладони.

Дворецкий пожал плечами.

— Что я должен говорить, босс? Что я должен говорить?

— Ничего, Джимми. Я все контролирую.

Фелтон холодно взглянул на Джимми. Потом повернулся к нему спиной и подошел к занавескам, закрывающим балкон.

— Откуда он появился?

— Что?

— Ничего, Джимми… Принеси мне выпить.

Фелтон раздвинул занавески и вышел на вечерний воздух, окружавший его двенадцатиэтажное здание в Восточном Гудзоне. Он подошел к краю, положил руки на алюминиевые перила и вдохнул свежий воздух, приносимый ветром с Гудзона.

Воздух здесь был чистым. Он заплатил за каждый кирпич, который поднял его на эту высоту, где дул прохладный освежающий ветерок. Здесь не было сажи, как на другом берегу реки в Ист-Сайде — с толпами людей, продавцами, фабриками и матерями, орущими на своих детей, — когда матери были дома. Мать Фелтона не часто бывала дома.

Конечно, кроме ночей. Он все еще чувствовал шлепки по плечу и алкогольный запах от матери. Позади нее часто в дверном проеме стоял мужчина. Больше ему негде было стоять. Квартира была очень маленькой. Одна комната. Одна кровать, в которой он спал.

Мать подталкивала его, и он выходил в коридор.

— Эй, оставь подушку, — кричала она. Он оставлял ее, выходил в коридор и сворачивался калачиком возле двери. Зимой он накрывался своим пальто.

Тоща он тоже жил на последнем этаже. Но на улице Деланси в Ист-Сайде последний этаж был дном социальной лестницы, где жили такие же проститутки, как его мать. В Ист-Сайде никогда не было лифтов. На последний этаж нужно было подниматься пешком.

Иногда мать запирала дверь в комнату. И тогда он не мог проскользнуть в комнату утром, чтобы одеть свитер, почистить зубы и причесаться. В таких случаях ему приходилось идти в школу с коридорной пылью на взлохмаченных волосах. Но никто из учеников не смеялся.