32. Про горох

Жил-был старик со старухой. Старуха у него была упрямая да настырная. Вот раз привязалась к старику: «Старик, посей горох! Старик, посей горох!» — «А куда ж я его посею, земли-то нет?» Ну, она думала, думала — действительно, земли у них не было — и говорит: «Хоть в голбец[48] посей, в голбце же есть земля».

Старик взял да и посеял горох в голбец. А горох рос, рос в голбце и до полу вырос, больше расти некуда. Старуха и говорит старику: «Старик, проруби в полу дырочку. Старик, проруби в полу дырочку». Ну, куда деваться от старухи. Взял и прорубил в полу дырочку. А горох рос, рос, рос и до потолка вырос. А старуха опять пристает к старику: «Старик, проруби в потолке дырочку. Старик, проруби в потолке дырочку». Ну, старик взял и в потолке прорубил дырочку.

А горох рос, рос и до крыши вырос. Старуха опять привязалась: проруби да проруби и на крыше дырочку. Пришлось и на крыше прорубить дырочку. А горох рос, рос, рос, рос и до неба вырос. Да такой вырос горох-то хороший, цвету было много, а потом такой сделался стручистый. А как там наверху стручки-то собрать, не знают. Ну, старик думал, думал, как горох оттуда собрать, и решил сделать высокую лестницу. Сделал большую, длинную лестницу и говорит:

— Вот по этой лестнице и полезу.

А старуха ему:

— Старик, возьми меня с собой, я тоже хочу за горохом.

— Да куда я тебя возьму-то? Как я тебя возьму?

Ну, она думала, думала и придумала. Сшила большой мешок и говорит:

— Вот я в мешок-то залезу, а ты его на плечо закинь.

— Да как я его понесу: руками-то надо же за лестницу держаться.

— А ты мешок-то в зубы возьми.

Старик так и сделал. Взял мешок со старухой в зубы, перебросил через плечо, а руками держится за лестницу. Стал залезать. Лез, лез, лез, высоко уже залез. А старуха сидела, сидела в мешке-то да и пернула. Старик мешок из зубов-то и выронил от испуга. Старуха по лестнице-то тор-тор-тор-тор и покатилась обратно. Ну, и упала на пол. Старик думает: или за горохом дальше лезть, или уж за старухой спускаться. Решил обратно слезть. Слез, смотрит: старуха стонет в мешке. Вроде уж ни жива ни мертва. Ну что, лечить надо. Пошел баню топить. Истопил баню, старуху к бане притащил, старуха лежит, стонет. Бежит мимо заяц, спрашивает:

— Че ты, старик, плачешь?

— Да вот, — говорит, — старуха, наверное, у меня умерла.

— А че ей сделалось?

— Да вот, за горохом лазила, да упала.

— Ну, — говорит, — лечить надо.

— А ты умеешь лечить?

— Нет, я не умею.

Бежит волк.

— Че, — говорит, — старик, сделалось?

— Да вот, старуха ни жива ни мертва, упала с лестницы — за горохом лазила.

— Дан лечи.

— Дак я не знаю, как лечить-то.

Бежит лиса.

— Че, — говорит, — старик, тут сидишь?

— Да вот, старуху надо бы в бане попарить, полечить.

А лиса, хитрая, говорит:

— Я могу твою старуху вылечить. Налей побольше масла в кринку, медку да чайку да неси все в баню, я ее там попарю-полечу.

Ну, старик радехонек, все собрал, принес в баню. Ну, а лисе, конечно, вовсе на старуху наплевать, лишь бы только самой поесть, попить. Поела, попила и кричит:

— Открывай шире двери!

Старик открыл шире дверь-то, лиса оттуда выскочила и убежала. А старуха так и осталась в бане. Старик пошел, конечно, давай уж сам ее мыть да парить. Попарил, помыл, старухе и полегчало. А старик все приговаривает:

— Я же тебе говорил, что не надо горох сеять. Вот, смотри, мы и дом-то с тобой весь изрубили.

Обещала старуха больше старику не перечить и во всем подчиняться. И стали они дальше жить-поживать.