— А ты побеждаешь? — спросил я, опустив брови к переносице и повинуясь ритму танца.

— Я просто не соревнуюсь, — отчеканил собеседник.

Я ничего не ответил и, стараясь не смотреть на окружающих, считал шаги, чтобы не сбиться. Но я ошибался и оступался несколько раз: шеи касалось дыхание партнера, такое же горячее, как его руки. Будто весь Арлен был создан из огня: пылал им, дышал им, источал его. Но быть ведомым мне нравилось больше, чем вести, ведь мне не приходилось ни о чем думать. Дарси был выше и плечистее субтильного меня, на долю секунды мне стало даже комфортно рядом. Однако, стоило лишь вспомнить о сотне глаз, сверлящих нас с недоумением, я терялся. Арлен практически не замечал никого вокруг, и наслаждался мелодией. «O Fortuna!» Орфа, под которую нам выпало танцевать, идеально отражала гамму моих чувств — от смятения и стыда до некого наслаждения. Дарси танцевал слишком хорошо. Внезапно я вспомнил про Лили и, повернув голову, взглядом зацепил свою одноклассницу. Она стояла не двигаясь, а на исказившемся лице девушки читалась горечь и недоумение. Блейн было больно. Ей было стыдно. Унизили не только меня, но и ее. Заметив, что я засмотрелся, Арлен ловко отстранил меня, а затем вновь притянул к себе, полушепотом произнеся:

— Ты знаешь, что танец даже интимнее, чем банальное занятие любовью?

— Не задумывался, — огрызнулся такой наглости я, но заставить свои налившиеся краской щеки вновь вернуться к своему цвету не мог. Дарси вновь говорил странные вещи, от которых по шее и до самых кончиков пальцев бежали мурашки. «Он просто учит меня побеждать», — убедил себя я и немного успокоился. Финальный аккорд. Трагичный и торжественный. Я утер испарину со лба и поспешил отстраниться, заведя за спину вспотевшие ладони. Темноволосый юноша вскинул голову и, промолчав, вновь направился к своей спутнице. Молчали и все остальные, не в силах подобрать слов. Молчал и я, полностью погруженный в самого себя.

Я ненавидел Дарси. Но с ним мир становился миром.

Сегодня первый раз в жизни я получил удовольствие от вальса.

***

Вечер удался. Я вернулся раньше, чем предполагал, и, едва захлопнув дверь, уселся на край стола. Все тело ломило, охватывало жаром, а мысли рассыпались и рассыпались, как бусы матери, которые та однажды случайно порвала. Все остальное время, что я провел в зале, Арлен даже не смотрел на меня, развлекая своим присутствием и разговорами Лили и Вацлава. Ей, наверное, нравилось это: впервые в этой школе кто-то был обходителен с ней, да и не просто кто-то, а сам Дарси. Поляк тоже казался приятным, и в его жестах и взглядах на мою подругу я не видел ничего враждебного. Зато, как смотрели на Блейн другие девушки… Все-таки я надеялся, что это не обернется для нее чем-то неприятным.

За мною тут же зашел сосед, споткнувшись о небольшой порог. Гаррет рассмеялся и обратился ко мне:

— Вы так классно танцевали.

Почему-то меня не удивило то, что он отметил это, едва увидел меня. Я сразу поспешил оправдаться. Было неловко, ведь кто-то мог уловить в этом танце совсем не то, что было на самом деле.

— Меня хотели разыграть. Но Арлен выручил.

— Да, Дарси довольно непредсказуем. Играет на публику. Такой он. Но ведь ты говорил, что вы недолюбливаете друг друга?

— Так и есть.

— Тогда это странно. Если бы так было, то он не выручил бы тебя, — уже без улыбки произнес старшеклассник. Когда Манн уставал, он казался серьезнее. — Пару лет назад, помню, один парень чем-то шантажировал Дарси. Правда, так никто и не узнал, чем. Может, это был просто слух. Но суть в том, что едва Арлен узнал об этом, парень перевелся.

— Я ничего не знаю, — покачав головой ответил я. — И знать не хочется. По крайней мере, сегодня. Я буду спать…

Собеседник кивнул, погасил свет и включил для себя настольную лампу. Мне нравилось, что Гаррет умел меня понять.

Примечания:

Люцифер в "Божественной комедии" Данте несет свое наказание, вмерзнув в лед.

O Fortuna — первая композиция пролога сценической кантаты немецкого композитора Карла Орфа.