17

— Ты ревновал.

— Я не ревновал!

Вобрав воздух через зубы, лицом я уткнулся в подушку, отложив книгу. Дарси преспокойно сидел за столом со стопкой справочников, решив, что все задания на каникулы сможет выполнить за один вечер. И я не особенно сомневался в нем — его упрямства и усидчивости вполне могло на это хватить. Я же второй день никак не мог вдумчиво приняться за Мольера, извечно отвлекаясь на подколы и мягкие издевки со стороны соседа. Арлен, видимо, получал удовольствие от того, как нелепо я огрызаюсь. Ему все казалось нелепым. С того зимнего дня в саду прошло уже пять дней, а это значило, что сегодня, двадцать шестого декабря, день довольно особенный. И особенный он вовсе не потому, что Арлен впервые проснулся позже меня, а потому что еще вчера было время рождественского сочельника. Школа пестрила гирляндами, источала аромат хвои, часто вечерами играла музыка, создающая праздничное настроение тем, кто по каким-либо причинам остался заложником «Хартвуда». И отчего-то все казалось легким и невесомым, как гусиное перышко, которое я вытянул из шва подушки.

— И чего ты только не уехал? — проворчал я, сдув гусиный пух с ладони.

— К кому? — горько усмехнулся старшеклассник и, убавив свет настольной лампы, поднялся и двинулся в мою сторону.

Я пожалел, что спросил. Недавно Арлен признался, что его отец не сможет приехать из Германии к Рождеству, а мать получила приглашение от подруги на праздник. У него больше не было ближайших родственников, поэтому Дарси пришлось остаться здесь. Отчасти я был доволен этим. Но радовался я отнюдь не чужому несчастью, а тому, что смогу побыть с неизведанным, как космос, Дарси в более неформальной обстановке. На мой взгляд, именно этого не хватало, чтобы сделать еще один шаг навстречу взаимопониманию. Лгать было бесполезно — мы были необходимы друг другу. Хотя, мои многолетние убеждения все еще не давали мне полностью раскрыться: постоянно я чувствовал смущение и некий дискомфорт рядом с Арленом, хотя его присутствие, несомненно, радовало. Мои двойственные чувства откликались и в настроении юноши — он становился более мрачным. Я ощущал в этом свою вину, но пока что ничего сделать с собою не мог.

В тот момент я проникнулся голосом Дарси и сочувственно взглянул на него. Медовые глаза ответили блеском: юноша явно только того и ждал. Стоило мне лишь расслабиться, как он заломил мне за спину руки и припал к шее, губами захватывая кожу и доводя меня до гаммы чувств своим рваным дыханием. Я простонал, то ли от боли, то ли от удовольствия. Тогда, шесть дней назад, мы в полной тишине вернулись в комнату и до ночи целовались, словно одержимые. Реальность вывернулась наизнанку, подарив мне мою первую в жизни заветную тайну, до жути скандальную и странную.

— Кто-нибудь зайдет, дверь открыта, — промычал я, пытаясь сбросить с себя Дарси. Но он был гораздо сильнее и тяжелее, чем хотелось бы.

— Да кому ты нужен, — усмехнулся парень и тут же невзначай добавил: — Кроме меня.

Последняя его реплика заставила меня замереть, и я ощутил, как от смущения сводит мышцы и ломит зубы. Постепенно ко мне приходило осознание того, что с Арленом мы некто больше, чем соседи по комнате. Его поцелуи, прикосновения, даже слова пробуждали во мне залп восторга (это как фейерверк, только из эмоций вместо пороха), и, судя по всему, старшеклассник тоже испытывал нечто подобное. Вообще, мы старались не обсуждать то, кем мы приходимся друг другу, а в повседневной жизни вели себя точно так же, как раньше. Но стоило нам оказаться в запертой комнате, как руки Дарси обхватывали мое лицо, а мои губы искали его. Хотя взгляд Арлена все-таки изменился. Если раньше, стоило нам пересечься в коридоре или столовой, мы делали вид, будто не знаем друг друга, то сейчас я знал, что медовые глаза, которые стали казаться огненными, скользят вслед за уходящим мной. Подарить ответный взгляд смелости не всегда хватало. Да и вообще, сказать честно, Дарси стал чаще создавать возле меня неловкие ситуации. И даже будто развлекался этим. Особенно он сумел смутить меня в Рождественский сочельник. В тот вечер для ребят, оставшихся в школе, — а нас было совсем немного — организовали чаепитие. Мне удалось прийти позже всех и сесть с краю, чтобы в любой момент можно было уйти, никого не беспокоя. Но не тут-то было — Арлен явился и сел рядом. Разговаривал со мной так, будто мы друзья, нарочито смеялся и даже один раз похлопал меня по плечу. Я сразу заметил на себе странные взгляды, поэтому все полчаса за столом в смущении ковырял свой пудинг и даже не допил фруктовый чай. Зато удовольствие получил сам Арлен. Он любил вести себя вызывающе, но в то же время со вкусом. Даже мисс Элизабет смотрела на нас с долей удивления. Вот кто уж точно всем сердцем не любил Дарси. Иногда можно было заметить войну взглядами между ними: моя классная наставница смотрела на старшеклассника с долей презрения, а он на нее с вызовом и нахальством.

В общем, в «Хартвурде» все было обычно, за исключением наших с Арленом отношений.

— Кстати, — произнес юноша, оставив меня в покое и вновь облачившись в свой постоянный облик холодного, как Нептун, юнца.

— Что такое? — поспешил уточнить я и с живота перевернулся на спину, пригладив растрепавшиеся волосы.

— Я предлагаю съездить со мной в Хартпул.

— Что? — удивившись, я решил переспросить.

Арлен терпеть не мог встречные вопросы, поэтому сразу дерзко заявил:

— Видимо, вместо шарфа стоило подарить тебе слуховой аппарат.

Я немного обиделся, но вида не подал. Привык. Кстати, о шарфе. В качестве подарка на Рождество Дарси обмотал меня им, едва не удушив. Пах он своим предыдущим владельцем, то бишь Арленом, и этот запах рождал во мне удовольствие. Скорее всего, рефлекторно.

Тем временем брюнет вновь заговорил:

— Зайдем в книжный. Я знаю, ты бы хотел туда. После выпьем кофе. Можем посмотреть кино. А потом… — он будто смутился на секунду: его глаза странно скользнули к полу, — …потом у меня есть одно дело, и я хотел попросить тебя составить мне компанию.

— Какое дело? — поинтересовался я и, поднявшись, подошел к окну. Двор был пуст, словно в школе мы были вдвоем. Дарси промолчал на мой вопрос, а значит, ответ я узнаю не сейчас. Мне совсем не нравилось, когда он так поступал, но я был готов простить этому человеку, задевшему мою душу, практически все его небольшие недостатки.

— Это будет тридцать первого декабря.

— Новый год? — по своей глупости переспросил я.

— Ну, если ты отмечаешь какой-то другой праздник в этот день, то я не против.

Пришлось поникнуть. Рядом с Арленом я всегда ощущал себя полным кретином. То, что мы обоюдно признались в симпатии, не особенно изменило привычные отношения между нами, и уж желчи в Дарси меньше точно не стало. Еще меня до сих пор беспокоила та история, которую однажды Леона так и не успела мне рассказать. Пару раз я хотел напомнить девушке о ней, но почему-то смущался, да и она явно в моменты наших встреч не была настроена говорить о человеке, к которому испытывала антипатию.

— Мы, думаю, останемся в городе на ночь. Я же говорил, у меня там дела.

— Нас никто не отпустит на ночь, — покачал головой я, зная местные порядки. Если Арлену нарушить их ничего не стоило, то я скорее причислял себя к законопослушным ученикам.

— Насчет этого не беспокойся, — махнул рукой парень и я немного напрягся, пытаясь понять, что он задумал. Конечно, я доверял Дарси, но оставаться в неведении тоже не очень нравилось.

Я, было, хотел возразить или высказать свое мнение, но в кармане Арлена зазвонил телефон и тот, выругавшись, вышел из комнаты. Я остался один с возможностью только догадываться о том, чего тот скрывает от меня с такой неловкостью.

***

Однажды, когда я был еще совсем ребенком, мои родители поссорились. Вообще, такое случалось довольно часто, но в памяти, словно отпечаток, остался именно этот момент: в пылу раздора отец оделся и ушел, хлопнув дверью. Я видел, как это произошло, и, будучи маленьким мальчиком, очень близко принял случившееся к сердцу. «Мама, куда папа пошел?» — обратился я к Норе, впившись в нее печальными глазами. Она опустилась рядом со мной на колени, шмыгнула носом и обняла. Мама всегда была теплой и приятно пахла. Так, как пах наш дом. «Он победит злого волшебника и вернется», — Нора умела убедить. Тогда я гордо выпрямился, и мои плохие предчувствия растворились — ведь не каждый отец вечером уходит сражаться со злом! С тех пор прошло уже двенадцать лет, а я все еще верил в злых волшебников. Только понял, что все они — внутри нас.

В дороге меня почему-то всегда одолевали воспоминания о детстве, и неважно, что это было за путешествие — долгая переправа через Ла-Манш или поездка от «Хартвуда» до ближайшего города. Сейчас мой путь, а точнее — наш, лежал к Хартпулу. Часы показывали десять утра, и, полусонный, я периодически ударялся о стекло лбом, борясь с желанием уснуть. Арлен спокойно сидел рядом, а его пальцы беспорядочно плясали на сенсорном экране мобильного.

— И все-таки, как тебе удалось их уговорить отпустить нас до вечера в новый год? — поинтересовался я, вдыхая специфический аромат своего енотового воротника.

— Отстань, — как отрезал Дарси, даже не взглянув на меня.

«Не выспался что ли?» — рассерженно про себя заметил я, но поспешил отступить. Если Арлен был не в духе, то моя глупость могла лишь еще больше его разозлить. Мне очень хотелось припасть лбом к его плечу и вздремнуть, но в автобусе было полно народу. Особенно заставляла меня напрячься странная немолодая женщина, скорее даже бабушка, в не менее странном зеленом берете грубой вязки. Она глаз с меня не сводила, отчего я порою звучно сглатывал и старался взглядом отыскать что-нибудь интересное за окном. Тщетно. Некогда зеленые поля превратились в белоснежные пустыни: будто вместо песка в них был сахар.