ГОРОД ЖДЕТ
Был жаркий июль двадцатого года. Еще повсюду видны были следы недавней боевой тревоги. Еще попадались на улицах баррикады и не везде убрали колючую проволоку.
Но война уже откатилась от стен Петрограда далеко на запад, к польской границе, и в газетах рядом с военными сводками стали появляться сводки с другого фронта, где главным словом было «труд».
Еще требовалось держать в руках винтовку, но прославленная Седьмая армия, дважды разгромившая войска Юденича, уже приняла иное имя — Петроградская революционная армия труда.
На вооружение ее поступили кирки и ломы, пилы и топоры. И так же, как во времена боев, на трудовом фронте остались неразделимы армия и рабочий Петроград.
Скромными были сводки этого фронта, помеченные двадцатым годом, но каждая их строка была утверждением, ростом, созиданием.
И не очень искусные стихи, которые печатались вместе со сводками, говорили о том же:
Фонари давно потушены,
А в мозгу сверлит, сверлит,
Семь домов еще разрушено,
Девять нужно остеклить.
Один за другим шли субботники. На окраинах, на пустырях зазеленели огороды. Ожил Ботанический сад. Впервые после тяжких годин в теплицах начали выращивать цветы, приводить в порядок скверы.
По домам ходили школьники — с тетрадкой, с огрызком карандаша, — брали на заметку тех, кто ставит крестики вместо подписи, сообщали адрес ближайших курсов ликбеза.
А в начале июня в Петроград пришла из Москвы волнующая весть: Второй конгресс Коммунистического Интернационала, созываемый в столице, начнет свою работу в городе Октябрьской революции.
Так было решено по предложению Ленина. Девятнадцатое июля объявлялось в Петрограде праздником, красным числом.
«Петроградская правда» в особой рубрике ежедневно сообщала о ходе подготовки к конгрессу. И даже сегодня, сквозь толщу десятилетий, эта подготовка кажется грандиозной.
Лучшие художники, архитекторы, скульпторы отдают ей свое вдохновенье. По их эскизам, проектам украшаются улицы, проспекты, набережные, Таврический и Смольный, Дворцовая площадь и Марсово поле.
Воздвигаются трибуны и торжественные арки, устанавливаются скульптуры, плакаты, лозунги. Садоводы готовят букеты, и самое большое место занимает среди них красная гвоздика — цветок революции.
На ступенях Фондовой биржи выросла исполинская эстрада. Здесь репетируют постановку-феерию «Два мира», в которой участвуют три тысячи исполнителей и тысячетрубный оркестр.
Лето двадцатого года — первое лето, когда враг не угрожал Петрограду, — было настоящим подарком не очень ласкового Севера. «Щедрое солнце июля» — так поэтически была названа в газете репортерская заметка об этой редкостной петроградской погоде.
В эти жаркие дни петроградцы часто встречались с человеком, которого нельзя было не заметить: высокий рост, на лице глубокие, точно высеченные морщины, густые соломенные усы. Его сразу узнавали: «Горький, Горький!»
Петросовет поставил Горького во главе армии искусств — той, что украшала город. И вот он неутомимо шагает по улицам и площадям, постукивая суковатой палкой, поглядывая внимательным, хозяйским глазом на его праздничное убранство.