11

Попав под убийственный огонь русской артиллерии, шведы остановились только у Будищенского леса. Без сил падали кто где, выпустив из рук оружие, замирали в тупом оцепенении… Невдалеке виднелась качалка, устроенная на дрогах, капралы срывали голос, пробуя расшевелить солдат, но все это — близость короля, суровые окрики, даже удары тростью — как бы проходило мимо них… О скорой атаке не могло быть и речи.

Король безмолвствовал, зато Реншильд, обычно покладистый, дал волю своему гневу, обрушиваясь то на Штакельберга, то на Гамильтона, то на Крууза.

— Вы потеряли в утреннем бою треть фуллблудсов, а успех равен почти нулю. Редуты живут, кроме двух, которые приведены в молчание не вами… Вот, полюбуйтесь! — Он указал направо, где панически отступала мазепинская конница.

Фельдмаршал круто повернулся к Спарре.

— Вам надлежало действовать заодно с колоннами Росса и Шлиппенбаха… Где они? Почему вы не пробились на помощь?

— Если кто-то решил отсидеться в окопах, это вовсе не значит, что я должен следовать за ним! — взорвался Спарре.

— Генерал, вы забываетесь…

— А, к черту!

С аванпостов подъехал обеспокоенный Левенгаупт.

— Русские производят странные повороты. Регименты, марширующие последними, вдруг оттянулись назад. С какой целью? Готовят ударный кулак?

Реншильд побагровел.

— Не сомневаюсь в вашей лихости… — процедил он сквозь зубы. — Но… вас подводит глазомер. Как могло случиться, что вы, опытный генерал, ошиблись в расчете расстояния и послали войска прямо под русские орудия?

— Хотел бы я видеть в этой преисподней вас… — проворчал тот.

— Что-о-о? О месте главнокомандующего судить не вам!

— Довольно, господа, — нарушил вдруг свое молчание король. — Оставьте взаимные упреки, сейчас не до них, займитесь каждый своим делом… — В голосе его зазвенел металл. — Очередь за генеральным сражением. Да, скоро все решится, и если я сегодня еще терплю разговоры о русских, завтра будет иначе. Прошу запомнить! — Он кивнул Адлерфельду. — Густав, пусть запрягают.

— Но, ваше величество, — взмолился лейб-медик Нейман, — вам требуется отдых, вы провели ночь без сна…

— Как и вся шведская армия, добавьте.

Подошел Мазепа, его студенистое, избура-желтое лицо сияло.

— Государь, приятные новости. В лагерь прибыли татарские делегаты в сопровождении турецкого эскорта. С ними возвратился тайный секретарь Клинковстрем, посланный к оттоманам. Он доехал только до Бендер…

— Где Клинковстрем? — отрывисто бросил Карл.

— Перед вами, государь.

— Короче: каков ответ бендерского сераскир-паши?

— Ждет указаний из Константинополя, — с поклоном ответил тайный секретарь.

— И долго намерен ждать? — резким голосом справился король. — Рано или поздно Порта вынуждена будет выступить, но… не окажется ли слишком поздно? Густав, пригласите ханских людей.

Делегация приблизилась. Ее глава, молодой бек, то и дело хватаясь за кинжал, залопотал гортанно-быстро, и тайный секретарь с запинкой перевел:

— Несмотря на то, что гяурские министры предлагали богатые дары, крымский хан, — да хранит его аллах! — отказался от подношений и готов рискнуть на все под рукой блистательного героя Севера!

— При наличии нового фирмана[21] падишаха, не так ли? — тихо заметил граф Пипер, и татарин, обескураженно потупясь, вдруг завел о царе Петре: тот, замыслив морской поход на Стамбул, привел в подкрепление своему азовскому флоту восемьдесят кораблей, сто двадцать галер, пятьсот малых бастиментов…

Карл отмахнулся.

— Какой морской поход? С чем? Силы нового флота преувеличены в десять раз. Да будет известно: царь отплыл в Азов на легкой бригантине, с несколькими горе-фрегатами, которые затонули тотчас по прибытии в устье Дона. То, что кроме них — старое гнилье, предназначенное к слому за негодностью… Ах, не верят? Пусть пошире откроют глаза! — Карл помедлил. — Как бы то ни было, ханские наездники понадобятся мне для преследования русских. Пипер, дайте им золота, и побольше. Даром эти господа служить не станут… — Он приподнялся, посмотрел на логовину, вдоль которой густели шведские линии. — Ну вот, мои викинги рвутся в драку. Хочу к ним!

Иссиня-бледный, с лихорадочным взором, сжимая в одной руке шпагу, в другой — пистолет, он ехал мимо войск, бросал отрывисто-звонкое:

— Рыцари Остроготии! Мы никогда не интересовались численностью врага. Был бы враг, прочее — вздор! Чтобы увенчать наши знамена бессмертной славой, нам предстоит немногое: окончательно разгромить русских, которые постоянно бегали от нас, надеясь на резвые ноги. Теперь они в капкане; их лагерь наполнен провиантом и ждет победителей. А завтра, — завтра! — прямой путь в Москву, в самое сердце России. Скот, земли, женщины — все будет ваше!

— Хуррр-рра-а-а! — гремели в ответ шеренги, испестренные кровавыми повязками. — Да здравствует король!

Около кальмарцев и упландцев Карл задержался.

— Как мне донесли, на флангах русской армии построено конное мужичье принца Сашки… Топоров и кос вы там не заметили? Странно, очень странно!

Прокатился гулкий смех. Карл иронически поджал губы, — единственное, что он мог себе позволить, — слегка щелкнул пальцами, и к нему подвели семеновского унтер-офицера. Бранденбуржец, рослый парень с угреватым лицом, испуганно вздрагивал, вжимал голову в плечи.

— Граф, дайте ему зрительную трубу. Прежде всего, где русская гвардия?

— В самом центре, ваше королевское…

— Превосходно. Еще меня интересует, где необстрелянные регименты новобранцев? Почти рядом с гвардией? — Карл вопросительно поглядел на фельдмаршала. — Реншильд, что вы думаете по этому поводу?

— Вероятно, царь Петр не рассчитывает на стойкость новобранцев…

— Надо сделать так, чтобы помощь им запоздала или не явилась вовсе. Сковать гвардию боем, одновременно ударить по рекрутам. Направьте против них самые испытанные войска.

— Кальмарцев и упландцев, ваше величество?

— Да. Воспользоваться роковой ошибкой царя Петра, — не первой, но, надеюсь, последней, — пройти на штыках, отрезать левое крыло русских. У меня все.

— Жребий брошен! — присказал по латыни Мазепа.

Король умолк, застигнутый внезапным виденьем. Перед ним снова дыбился полуразрушенный, охваченный пламенем палисад, вдоль него плескались штурмовые колонны, а сверху набегали, набегали, набегали толпы оборванных людей с пиками и рогатинами… О чем-то спросил главнокомандующий, король не ответил, мыслями по-прежнему там, на полтавских валах… Толпы росли, захлестывали все вокруг, нечеловеческий рев больно долбил в уши… Вопрос был повторен.

— Что вы сказали? — встрепенулся Карл.

— Государь, войска ждут вашего милостивого приказа!

Король медленно повел рукой в поле.

— Приказ один — вперед!