3

Гилленкрок, не отрываясь, глядел туда, где у села Крутой Берег сквозь клочья тумана вырисовывался русский лагерь. Войско лениво жгло костры, спало на траве и в палатках, изредка обменивалось полыми ядрами с крепостью… Что ж, восточнее все развивается именно так, как и предполагалось, исходя из воинских качеств медлительного старика Шереметева. Правда, там есть еще заносчиво-гордый Меншиков, пресловутый принц Сашка, есть Репнин и Боур, но их прыть начисто разбилась о непоколебимую стойкость героев шведского ложемента.

— Едут гости, — напомнил Табберт.

Генерал-квартирмейстер перекинул трубу назад: по северной дороге двигалась цепочка всадников.

— Благодарю, капитан. Сюда направляется граф Реншильд, с ним — Гермелин, Седергельм, кажется, Хорд. Словом, чины королевской квартиры во главе с главнокомандующим совершают свой утренний моцион!

Фельдмаршал медленно въехал на размытое монастырское взгорье, с помощью кирасира спешился.

— Доброе утро, Аксель, — сказал он, тяжело отдуваясь. — Что русские?

— Никаких перемен! — Гилленкрок позволил себе чуть улыбнуться. — Главные силы по-прежнему скучены перед Ворсклой. Они все еще не расстались с мыслью освободить город по самой короткой линии!

— Очередь за штурмовыми колоннами! — бодро произнес тайный советник Гермелин, красавец и фат, вскруживший голову не одной польской даме.

Генерал-квартирмейстер бросил взгляд вокруг, его немолодое, в резких морщинах лицо потемнело.

— Да, очередь за ними, как и вчера, и месяц назад… Но будем ли мы иметь успех?

Реншильд пощипал курчавую бородку.

— Какие видите тому препятствия, Аксель? — суховато, несколько свысока поинтересовался он.

— Препятствия те, что выстрелы, слышимые теперь нами, на две трети принадлежат русским. Отсюда непрерывные, ничем не оправданные потери: и в ложементе, и у крепости, и на аванпостах. Бревенчатый частокол, устроенный Келиным в пригороде, можно было бы столкнуть ногой, но чтобы подойти к нему — необходима основательная бомбардировка! — Гилленкрок низко опустил голову.

— Что вы предлагаете? — резко спросил фельдмаршал.

— По-моему, не осталось ничего другого, как снять осаду и найти хорошие, более или менее безопасные квартиры, иначе всей армии — в силу ее страшной удаленности от Швеции — грозит несчастье.

Фельдмаршал переглянулся с чинами королевской квартиры, похлопал грустного Гилленкрока по плечу.

— Милый барон, гений нашего короля в конце концов преодолеет любые преграды. Или в первый раз? Та же Нарва, те же Клиссово и Головчин — всюду на острие ножа. И всюду блистательная победа над врагом, каким угодно врагом. Простое везение? — Фельдмаршал многозначительно оттопырил губы. — Не думаю… Кстати, король весьма доволен вашей распорядительностью, которая предотвратила бросок русских.

— Был разговор? — лицо Гилленкрока невольно покрыл слабый румянец.

— В общем, нет. Но одно то, что его величество имеет на вас новые виды, говорит о многом.

— Король ждет вашу милость, — с учтивым поклоном присовокупил добряк Седергельм.

— Да-да, ложемент не вызывает сомнений. Отправимся, господа!

Главный шведский лагерь встретил звуками трубы, порядком и чистотой. Бесшумно поднялся шлагбаум, выкрашенный в черно-белый цвет, часовые отсалютовали фузеями, и перед кавалькадой открылся плац, окруженный четкими рядами палаток, щедро присыпанный песком, — его переноской с берега несколько дней подряд занимались гетманские казаки. Поодаль строилась плутонгами гвардейская пехота. Мимо ехали кирасиры и рейтары, проведя ночь за пределами лагеря, — в глаза бросалась крайняя худоба лошадей. В стороне, под навесами, приглушенно рокотали ручные мельницы, реквизированные по окрестным селам, перетирали в муку зерно, добытое там же.

— Воин севера неприхотлив, — растроганно заметил Реншильд. — Овсяная лепешка, глоток пива, в крайнем случае, воды, — и он готов хоть к черту в гости!

— Но ямы с провиантом, ваше сиятельство, встречаются все реже, — тихо заметил Гилленкрок. — Отыскать их — лишь половина дела, ибо вскоре затем налетает казацкая шайка, предупрежденная туземцами. Затем предстоит спуск на большую глубину. Солдаты, едва достигнув дна ямы, теряют сознание, лишаются речи, до того сильны ядовитые пары от гнилой провизии. По свидетельству пастора Нордберга, треть армии страдает поносом…

— Проклятье!

— Что же вы хотите, Гермелин? — отозвался фельдмаршал. — Варвары были, есть и останутся варварами. Даже те, кто временно присоединился к нам!

Всадники разом повернули головы влево. На отшибе, за проточиной, гомонили запорожские коши. Чубатые сечевики толпились у пустых котлов, бродили как неприкаянные, подолгу всматривались в заречье, одетое синеватой дымкой.

— Поистине, союзники на час! — процедил сквозь зубы Хорд, направляя коня к приземистому строению, над которым развевался именной королевский штандарт.

…Король ждал, прямо сидя в походном кресле. Удлиненное лицо бесстрастно-спокойно, серый поношенный сюртук застегнут на все пуговицы, в руке неизменный Плутарх, повествующий о стремительных бросках отборной македонской кавалерии.

— Вы, Аксель? — спросил Карл, не оборачиваясь. И тут же, без каких-либо предисловий и вступлений: — Мы думаем поручить вам руководство штурмом. Идите, составьте диспозицию.

Гилленкрок шагнул было из кабинета и остановился.

— Ваше величество, будет ли мне позволено высказать некоторые соображения по дальнейшему ходу кампании?

— Условие одно — короче.

— Намерены ли вы, государь, продолжать осаду Полтавы?

— С осадой покончено. Штурм, последний штурм, — был невозмутимый ответ. — И вы должны определенно сообщить нам, в какой час после полуночи падет эта упрямая крепость. Именно так поступал маршал Вобан перед каждой победоносной акцией, а ведь вы — наш маленький Вобан! — милостиво добавил король.

Генерал-квартирмейстер поклонился, провел рукой по глазам, собираясь с мыслями. Сбоку, на стуле, затаенно дышал Мазепа, вникая в малопонятную речь, то и дело вытирал платком сизобритую голову. Граф Пипер и Реншильд неподвижно застыли у окна.

— Дай мне бог занять при вашем величестве место знаменитого инженера… — медленно сказал барон. — Однако я полагаю, что и сам Вобан чувствовал бы себя затруднительно, лишенный необходимых средств!

— У нас довольно всего, чтобы разделаться с Полтавой раз и навсегда! — Король скупым жестом отвел доводы Гилленкрока как несущественные. — Если упрямцы поймут, что мы готовим генеральный штурм, они тотчас капитулируют. Нарва — тому наглядный пример. Не так ли, господа?

Первый министр пробормотал что-то невнятное, то ли соглашаясь, то ли сомневаясь, Мазепа усиленно кивал. Гилленкрок с трудом подавил стон. Бог мой, до чего крепко сидят в голове короля иллюзии девятилетней давности!

— Русские не те, далеко не те. Боюсь, наша пехота истечет кровью, прежде чем переступит полтавский вал… — сказал генерал-квартирмейстер.

— С вводом в бой гренадерских рот не спешите. В первой линии могут идти за-по-роги, — по складам выговорил Карл.

Генерал-квартирмейстер отрицательно покачал головой. Позднее, в своей палатке, он придет в ужас при одной мысли о том, что решился на столь откровенный спор с героем Севера, королем шведов, готов и вандалов, но теперь он не уступал ни шагу, и Пипер с возрастающим беспокойством вникал в его взволнованную речь… Как можно полагаться на запорожцев, это легкоконное войско? Их назначение — наносить молниеносные, боковые удары, сидеть в пикетах. К длительной осаде, а тем более к схватке с регулярными силами они совершенно не приспособлены и, как правило, разбегаются, потеряв под огнем двух-трех человек.

— Запороги сделают все по моему желанию, — заверил Карл. — Саксонское золото, переданное им в течение весны, крепко подбодрило их.

— Но, государь, главная трудность не в том. Где у нас тяжелые батареи, чтобы опрокинуть вал с палисадом, кстати, возобновляемым ежедневно?

— Мортир вполне достаточно, и вы сами наблюдали, как Бинов с одного выстрела прошибал каменные дома, которые гораздо прочнее дерева!

— Не сомневаюсь, — упорствовал Гилленкрок, — он в силах расшибить столб, если прицел окажется правильным. Но перед нами — сотни дубовых бревен.

— Может поразить одно — управится и с остальными. Это не ваша забота, Аксель! Вы, долгое время находясь за границей, привыкли к старомодным осадам, и когда не имеете чего-либо под рукой, впадаете в уныние. Мой принцип вам известен: удовольствуйся тем, что есть, малыми средствами сумей многое, на первый взгляд, невозможное!

— Увы, падет последний столб — иссякнут и наши боевые припасы…

— Все необходимое даст крепость, ее гигантские склады и погреба, впрок заготовленные господином гетманом!

Нет, король был непоколебим в своей уверенности. Разговор с первых минут шел впустую…

Карл отхлебнул воды из оловянного стакана, с величаво-светлой улыбкой указал туда, где находилась цитадель.

— Ступайте, барон, принесите нам победу. Она близка. Примите неотложные меры, и вы убедитесь, черт побери, что слава отнюдь не отвернулась от нас. Да, Кронштедт приготовил русским чудесный сюрприз. Окажите ему содействие!