ДЕСАНТ НА ОСМУССААР

арнизон Осмуссаара со дня на день ожидал высадки вражеского десанта на остров, но прошла уже неделя после истечения срока ультиматума, а фашисты не делали даже попыток к штурму ненавистного им советского морского бастиона. Зато обстрел Осмуссаара продолжался с утра до вечера, причем немцы увеличили почти вдвое количество своих батарей на мысе Пыысаспеа. Целью номер один для них являлся развевающийся на ветру красный флаг — символ мужества, стойкости и отваги осмуссаарцев.

Днем 13 ноября радисты попросили Гусева зайти на радиопост. Из политотдела военно-морской базы Ханко на его имя шли длинные радиограммы: для личного состава Осмуссаара передавали выдержки из опубликованного в «Правде» ответа защитников Москвы защитникам Ханко. Гусев, затаив дыхание, читал: «Пройдут десятилетия, века пройдут, а человечество не забудет, как горстка храбрецов — патриотов земли советской ни на шаг не отступила перед многочисленным и вооруженным до зубов врагом, под непрерывным шквалом артиллерийского и минометного огня, презирая смерть во имя победы, являла пример невиданной отваги и героизма. Великая честь и бессмертная слава вам, герои Ханко! Ваш подвиг не только восхищает советских людей — он вдохновляет их на новые подвиги, учит, как надо оборонять нашу страну от жестокого врага, зовет к беспощадной борьбе с фашистским бешеным зверьем…»

Да, эти горячие слова москвичей относятся и к ним, защитникам маленького острова Осмуссаар, они зовут на новый подвиг во имя скорейшего освобождения Родины от фашистских захватчиков. Гусев поспешил на 314-ю башенную береговую батарею, чтобы ознакомить артиллеристов с письмом москвичей. Потом он до поздней ночи обходил подразделения и без устали читал идущие от сердца слова тех, кто в этот тяжелый для Отечества час грудью встал на защиту Москвы.

Утром Гусева разбудил дробный раскат взрывов. Посмотрел на часы: так рано фашисты никогда не начинали обстрел острова. Подумал: «Неспроста взбесились фрицы. Надо ждать худшего…»

Вержбицкий тоже встал, быстро оделся и вышел в тамбур. Доносившиеся снаружи блока второй башни приглушенные взрывы явно встревожили его.

— Темно, а немцы уже «за работой», — встретил он Гусева. — Не иначе намереваются высадить десант на наш остров. Жаркий предстоит денек, комиссар…

Обстрел Осмуссаара нарастал. По докладам снаряды рвались на всей пятикилометровой прибрежной полосе.

— Точно, к десантированию готовятся, — сделал окончательное заключение Вержбицкий. — Потому так тщательно и обрабатывают восточный берег.

Наступил хмурый рассвет. Маслянисто-черная вода плеса постепенно меняла окраску, становясь пепельно-серой. Солнце было не в силах пробить густую толщу облаков, прикрывавших весь горизонт. Ветер ослаб еще с вечера, на море сравнительно спокойно, хотя местами волны рябили его отполированную поверхность.

Вержбицкий, Гусев и Кудрявцев поспешили на маяк, откуда отчетливо просматривался остров и все подходы к нему. Вахтенный сигнальщик поста наблюдения доложил, что с северо-востока, со стороны Палдиски, вдоль прибрежной полосы замечена кильватерная колонна малых судов. Вержбицкий в стереотрубу, а Гусев и Кудрявцев в морские бинокли сразу засекли медленно идущие вражеские суда.

— Большие десантные катера! — безошибочно определил Вержбицкий. — И на буксире они тащат самоходные баркасы.

С приближением вытянувшегося в кильватер каравана к мысу Пыысаспеа наблюдатель сосчитал катера: их оказалось восемнадцать. К тому же каждый из них тянул на буксире по два баркаса, видимо предназначенных для переброски по мелководью у самого Осмуссаара первой волны десантников. Кудрявцев прикинул количество вражеских десантников. Цифра получалась солидной: до двух тысяч человек. Это двойное превосходство над гарнизоном Осмуссаара плюс почти тройное превосходство в артиллерии, которая неистово била по прибрежной полосе острова. В противодесантном батальоне Сошнева появились раненые.

Вражеские десантные суда вышли на траверс мыса Пыысаспеа, затем разом повернули на девяносто градусов строго на запад и пошли на штурм острова, разбившись на три равные группы. Батареи доложили о готовности к открытию огня, дистанция составляла всего лишь шестьдесят кабельтовых — около одиннадцати километров.

— Не будем открывать огонь, — повернулся Вержбицкий к Гусеву. — Подпустим ближе и ударим наверняка.

Гусев неопределенно пожал плечами.

— Ты командир, тебе виднее, — произнес он.

— Дистанция пятьдесят кабельтовых, — передал вахтенный наблюдатель.

— Еще чуть-чуть, — процедил сквозь стиснутые зубы Вержбицкий.

— Дистанция сорок пять кабельтовых…

— Пора! — не проговорил, выкрикнул Кудрявцев.

Гусев утвердительно кивнул ему.

— Передавай на батареи, начальник штаба, огонь по фашистским десантным судам! — приказал Вержбицкий.

Кудрявцев по телефону передал команду на все батареи.

С верхней площадки маяка поле боя просматривалось как на ладони. К грохоту взрывов вражеских снарядов, все еще обрабатывающих прибрежную полосу высадки десанта, присоединились могучие залпы советских батарей. Над островом стоял сплошной гул, от взрывных волн заколебался холодный воздух. Первыми выросли перед большими десантными катерами маленькие всплески от снарядов сорокапяток и зенитных орудий, преградив им путь. Потом в гуще судов начали вздыматься пенистые султаны, поднятые снарядами стотридцаток. Последней вступила в бой башенная батарея, высокие и пышные всплески от ее шестипудовых снарядов были особенно устрашающи.

Ровная линия шедших на штурм острова вражеских судов резко изогнулась, а местами и вовсе разорвалась. Опасаясь смертоносных взрывов, они начали обходить вырастающие перед ними губительные всплески, порой сбиваясь в кучу. Первым начал разворачиваться на месте большой десантный катер, подбитый зенитчиками. С него попрыгали в воду около сотни десантников. Следом еще два катера почти одновременно развалились пополам от прямого попадания тяжелых снарядов береговых батарей. Добили вырвавшийся было вперед большой десантный катер и сорокапятки. Они стреляли в него до тех пор, пока под водой не скрылась мачта.

Гибель четырех судов окончательно расстроила ряды противника. Катера заметались, спасаясь от беспрестанно вырастающих по бортам султанов воды, некоторые повернули обратно. Еще один катер разлетелся в щепки от попавшего в него шестипудового снаряда.

С маяка Гусев отчетливо видел в бинокль сотни барахтавшихся в воде гитлеровцев. В серых, с зеленым отливом шинелях, они напоминали ему огромных серых мышей, чьей-то сильной рукой разбросанных на поверхности. Эти «мыши» плавали до тех пор, пока шинель не набухала водой, и потом камнем уходили на дно. Никто их не спасал, несмотря на крики о помощи, командиры больших десантных катеров стремились сохранить свои суда.

Батареи Осмуссаара потопили бы еще несколько судов, если бы гитлеровцы не догадались прикрыться дымовой завесой. Сразу два баркаса со шлейфами дыма за кормой пошли навстречу друг другу, скрывая за непроницаемой пеленой свои десантные катера.

— Дробь! — передал Вержбицкий команду на батареи. — Беречь снаряды! — и восторженно добавил: — Спасибо, артиллеристы! Славно поработали!..

Когда дымовая завеса рассеялась, поверхность была чиста: оставшиеся большие десантные катера ушли в Палдиски. У мыса Пыысаспеа чернел лишь один катер, выбросившийся на мель. Четырьмя залпами 90-я береговая батарея добила его.

Совинформбюро сообщило:

«14 ноября 1941 года береговые батареи Балтийского флота отразили попытки немцев высадить десант на остров „О“. Метким огнем советские артиллеристы потопили 6 катеров с солдатами противника».