Сьян сбежал по ступенькам, проскользнул мимо раскинувшей объятья Теллы и подошел к убитому барону. Рядом с трупом он поежился, словно от холода. В воздухе, как темные снежинки, медленно таяли хлопья тьмы.

— Всемогущий чародей… — пробормотал Сьян.

— Я не хотела…правда, Сьян. Я не хотела! Ты веришь мне? Я…не знаю, что на меня нашло…Сьян! Самое главное, что ты жив! Я думала…Мы все думали, ты…что он…

Бессвязное бормотание Теллы прервал громкий хлопок. Дом некроманта вздрогнул, из окна третьего этажа повалил дым. Телла завизжала и вцепилась в Сьяна. Загудел темный вихрь и из него, сверкая изумрудными глазами, появилась высокая фигура в балахоне.

— Я ссс…смотрю ты неплохо разз-влекаешшшься, господин адвокат, — низким голосом прошипел темный инквизитор, — одним движением руки отшвыривая Теллу в сторону и делая шаг к Сьяну. От Инквизитора пахло смертью и тьмой.

— Какой хорошшенький мальчик! Иди же ко мне…

Дождь закончился, тучи слегка расступились, выплевывая горошины звезд. Сонные цветы стряхивали капли, выдыхая дурманящую летнюю свежесть. У Эшреда кружилась голова. Сияна даже под мороком юноши выглядела соблазнительно. Морок мерцал, просвечивая женственные формы. Морок сводил с ума. Почему она не в его постели?

— Почему я вечно должен бегать за тобой? Почему тебя ни на минуту нельзя оставить?!

Голос Эшреда грохотал, как гром, пугая ночных пичужек в темном саду. Он был в ярости. Ему хотелось броситься на Сияну и сжать ее сильно-сильно — то ли задушить, то ли залюбить до смерти. На лбу выступил пот. В балахоне стало жарко. Он тяжело дышал, словно после марафонного бега. Скинув балахон, он стянул мокрую от пота сорочку и швырнул ее под ноги. Сьян сделал шаг назад и едва не споткнулся об окровавленный труп.

— Господин Инквизитор, вам плохо? — спросила Сияна, отметив восковую бледность щек, плотно сжатые посеревшие губы и стиснутые словно от зубной боли скулы. — У вас дом говорит. — нерешительно добавила она, кивнув на вырывающееся из окна пламя.

— Я тоже горю. — усмехнулся Эшред, подходя к Сияне. — Пока ты обжимаешься здесь с этой потаскухой…

— Да как вы смеете! — заорала пришедшая в себя Телла. — Я его невеста, между прочим!

Телла бросилась вперед, намереваясь грудью закрыть любимого. Инквизитор провел по воздуху ладонью. Телла схватилась за горло, выпучила глаза, хватая ртом воздух, она беспомощно замычала.

— Телла! — закричал Сьян.

— Ей уже не помочь, мой сладкий адвокат.

Инквизитор крепко ухватил Сьяна за плечи, сдавил их посильнее, опустошая резерв, стягивая морок, как помятую бумагу, разрывая сорочку, жадно нащупывая губы… Его руки скользили по телу, как две холодные змеи. Каждое прикосновение, как укус, отравляло, и она все сильнее ощущала зловонное дыхание мертвой магии.

— Пустите! Прекратите! Не надо! Пожалуйста… — взмолилась Сияна.

— Пустить? Чтобы ты опять убежала от меня? О, нет, я теперь никогда тебя не отпущу…Я так хочу тебя…Ты сводишь меня с ума…Ты даже не прдставляешь, что ты со мной делаешь, девочка!

— Вы…вы не в себе…Я чувствую запах смерти…

Некромант ее не слышал, он повалил ее на влажную траву, впиваясь губами в ее губы, покрывая поцелуями ее лицо, заламывая руки, которыми она жалко пыталась отбиться, за голову. Сияна попыталась увернуться от его поцелуев. И встретилась с остеклевшими глазами барона, лежащего в нескольких сантиметрах от нее. Его исцарапанное лицо, казалось, ухмылялось и радовалось, что скоро на этой дорожке будет на один труп больше.

Поцелуи ранили, поцелуи жгли, спускаясь все ниже, поцелуи высасывали магию, и сил становилось все меньше. Но вместе с этим сквозь боль, как упрямый росток сквозь камень, просыпалось желание. Тело чувствовало по своим законам, и, когда губы некроманта, скользнул ниже живота, ее ягодицы напряглись, и, поощряя, качнулись навстречу языку, прокладывающему влажную дорожку все ниже и ниже…

Дом горел все ярче. Пожар разгорался, перебираясь на крышу, гудя, выплевывая остатки подъеденных деревянных перегородок. Крыша вспыхнула, как бенгальская свеча.

Язык Инквизитора раздвинул волосики и замер, вырывая стон. Губы сомкнулись, впиваясь так, что Сияна задохнулась. Почти. Горло точно затянула удавка, когда весь его рот накрыл ее промежность, точно хотел съесть. Некромант, как голодный кот, играл и дразнил. Перед глазами Сияны заблестели золотые мошки. Когда его тело накрыло ее сверху, вдавив в колючий гравий, она не ощутила тяжести. Она обвила его бедра ногами, чувствуя его готовность штурмовать ее влажный вход.

Крыша задрожала, как паровоз, и защелкала черепицей. Некромагия отличное топливо для разошедшегося пожара.

Некромант вцепился в горло Сияны, снова накрывая ее губы. Она и так уже почти задыхалась, а он давил, и давил, не слыша ее хрипа, жадно целуя, выпивая всю ее магию без остатка, раздвигая бедра и собираясь наполнить ее так, чтобы она совсем задохнулась от удовольствия и отдала ему все, что могла.

Огонь заурчал, выдавливая в черное небо сноп искр, и часть крыши, съехав на бок, стремительно полетела вниз…

Глава 15 — Бог из машины

Deus ex machina

И вдруг мир остановился. Сияна, наконец, смогла свободно вдохнуть, закашлялась и…

— Привет!

— При. вет…

— Идуниус Дамониус Лоходониус III, к вашим услугам, прекрасная госпожа!

Карликовый бог удачи завис между охваченной пламенем крышей и затылком некроманта, тоже зависшего с перекошенным то ли от страсти, то ли от ненависти лицом. Лохотунчик робко улыбнулся, одергивая зеленый камзольчик и кокетливо поправляя шляпку, тоже зеленую, естественно.

— Милая Сияна, я не совсем уверен, что должен прерывать ваше…общение, но, в случае, если вам требуется удача, то я весь к вашим услугам.

— Всемогущий чародей! Лохотунчик, ты не забыл обо мне! То есть достопочтенный Лоходониус, заберите меня отсюда, пожалуйста! — взмолилась Сияна.

— С удовольствием!

Кончики его пальцев засветились. Темная ночь обретала краски.

— Куда желает направиться милая ведьма?

Сияна аккуратно выползла из-под некроманта. И, сама не понимая, зачем она это делает, с трудом, изо всех своих последних сил, пинками и толчками, она отодвинула темного инквизитора из-под нависшей над ним горящей крыши.

— Вы, великодушная госпожа, зря растрачиваете силы. Этим некромантам хоть горящей крышей, хоть замороженной оглоблей — все ни по чем. — философски заметил, не попытавшийся ей помочь Лоходониус.

Запыхавшаяся Сияна оттерла пот, уселась, огляделась. Взгляд остановился на неподвижно лежащей Телле.

— Вы можете помочь той девушке, уважаемый Лаходониус?

— Увы, прекрасная Сияна, боги, тем более карликовые, не всемогущи. Подумайте о себе. Где бы вы хотели очутиться?

Сияна подползла к Телле. Закрыла ее глаза, в которых больше не было игривого блеска, и тихо произнесла:

— Я хочу оказаться там, где спокойно и безопасно. Это возможно?

— Удача всегда на моей стороне, поэтому возможно многое, но хотелось бы побольше конкретики…Представьте, как должно выглядеть это место.

Сияне не надо было долго думать. В ее жизни было лишь одно место, где она так себя ощущала…Тишина зазвенела. Несколько минут не происходило абсолютно ничего. А потом словно одновременно зазвенели тысячи колокольчиков, и девушку закружил теплый вихрь, засасывая в нечто, напоминающее ягодный сироп. Позади упала и с треском рассыпалась вспыхнувшая ярче прежнего крыша. Сияна оглянулась. Некроманта она если и задела, то совсем чуть-чуть…Она полетела куда-то, набирая скорость, сироп лип к коже и восстанавливал резерв, приятно щекотал, сладкими брызгами залетал в рот. И вдруг все изменилось. Зазвучала музыка, такая пронзительная, словно капли медовой пены из кубков богов пролились на землю, рождая эту мелодию. Звуки складывались в причудливый узор, который напоминал весеннее пение птиц, колыбельную бабушки и пастушьи напевы, которые наигрывал дедушка. Мелодия отдавалась в сердце, некстати навевая воспоминания о бессонных ночах с князем.

Сияна вылетела из сиропа, как пробка из бутылки и плюхнулась мягким местом на пеструю клумбу, зажмурившись от яркого света, как от проклятья. Мелодия зазвучала громче. Грустная. Нежная. Пронзительная. Сияна не сразу смогла открыть глаза. Солнце в зените. А вокруг столько зеленого, сочного свежего. Желтого. Красного. Синего. Цветы. Цветы. Цветы. Точно Лохотунчик отправил ее в мир богов, где всегда тепло и нет места некромагии и тьме. Мелодия вздрогнула и затихла.

— Не торопись открывать глаза! С непривычки заболят. Солнце сейчас особенно яркое. — услышала она мужской голос, такой знакомый, что она вздрогнула и не послушалась совета. И тут же, охнув, зажмурила глаза снова.

— Всемогущий… чародей… — простонала Сияна.

— Дурашка! — засмеялся мужчина. — Давай я тебе еще сыграю, а ты слушай и чувствуй. Пусть глаза отдыхают. Чем чаще смотришь на мир с закрытыми глазами, тем лучше видишь его истинный цвет.

Мелодия выплеснулась робко. Задрожала. Вздохнула и откатилась, как волна — плавно, но вздыбливаясь под конец и шумно выплескиваясь на берег. Флейта. Деда играл на самодельной дудочке, как казалось Сияне, виртуозно. Но…музыкант, который выдувал сейчас мелодию, был почти богом, потому что Сияне было и горько, и радостно, и слезы катились градом. Одновременно. А еще было чувство, что она попала домой. Резерв подрос и засиял.

Она не знала, сколько прошло времени.

Время бежало то вперед, то назад. То вдруг застывало в настоящем.

Она видела дом своего детства с резными окнами. Она видела улыбающегося Мирвана, черноволосого и красивого. Она шагнула в будущее, но увидела перед собой два зеркала. Стекло, как беспокойное море, волновалось. Зеркала смотрели друг на друга. Отражали друг друга. Разбегались миллионами отражений в бесконечность лабиринтов.