Многие современные японские авторы видят в этом факте прежде всего свидетельство крайней жестокости Хидэёси, которая не имеет исторического оправдания, тем более что речь шла о человеке сугубо мирной профессии. В то смутное и суровое время, когда всюду бушевало пламя войны и каждый в любой момент мог оказаться жертвой бесчеловечного обращения, крайней свирепости и жестокости, небольшая по размерам чайная комнатка, где Сэн-но Рикю проводил чайную церемонию, представляла собой своеобразный микрокосм, в котором господствовали свои законы и свои ценности. Главные атрибуты этого мира — скромность, простота, миролюбие. Всякий, кто приходил сюда, должен был забыть обиды и вражду, которые жгли его душу, и, расположившись на матах-татами перед чашечкой с зеленым чаем, вести непринужденную беседу о вещах, далеких от реальных забот и тревог. Не раз Сэн-но Рикю прислуживал в чайных домиках не только Хидэёси, но и многим его военачальникам, демонстрируя свое умение вкусно готовить ароматный чай и создавать атмосферу благожелательности и непринужденности. И в результате такой трагический финал: человек, жизненным кредо которого было хранить мир, стал жертвой неоправданной жестокости и суровой беспощадности. Даже в то время, когда жизнь любого человека мало что значила и каждый мог лишиться ее в любой момент и по любому поводу, факт самоубийства Сэн-но Рикю, к которому принудил его военный правитель страны Хидэёси, потряс японское общество, произвел на всех ужасное впечатление[237]. Тем более безрассудным и чудовищным представляется этот поступок Хидэёси современному человеку.
Хотя пышные чайные церемонии устраивались в Осакском замке часто, больше всего Хидэёси любил проводить время за чашкой чаю в маленьких чайных домиках, выстроенных на территории парка. В окружении своих приближенных и наложниц он попивал ароматный чай неторопливо, пребывая в хорошем расположении духа и хоть на короткое время отвлекаясь от больших и сложных государственных дел.
Любил Хидэёси проводить время и в кругу своих жен и многочисленных наложниц. Первую жену Хидэйси Китамандокоро звали также Нэнэ, а одно время и Ёсико. Когда они поженились, ей было всего 13 лет, а Хидэёси — 25. Хидэёси добился присвоения Нэнэ придворного звания — сначала третьего, а затем и первого ранга. Ее покои располагались в западной части Осакского замка. После смерти Хидэёси новый правитель страны Токугава Иэясу выделил ей «на булавки» 13 тыс. коку риса. Она умерла в 1624 году в возрасте 76 лет и была похоронена в одной могиле с Хидэёси на территории храма Кодайдзи[238]. По свидетельству некоторых источников, кроме законных жен у него было шестнадцать наложниц[239]. Это были совсем молоденькие девочки в возрасте 12–13 лет, девушки постарше и более зрелого возраста. Все они, как правило, происходили из знатных семей. Среди них были дочери таких влиятельных феодалов, как, например, Маэда, Ходзё, Ямана и др.[240] Положение наложницы при военном правителе страны не воспринималось как нечто предосудительное. На него смотрели как на положение фрейлины при императорском дворе. Более того, отдавая своих дочерей в наложницы Хидэёси, влиятельные феодалы испытывали даже радость, усматривая в этом возможность сближения с верховным правителем страны и упрочения своих позиций в политической структуре новой власти. Вместе с тем родительское чувство иногда брало верх, и в глубине души они, очевидно, противились если не самой системе наложниц, то по крайней мере насилию, каким она оборачивалась против них самих и их детей. Однако реально они мало что могли предпринять.
Издревле существовавшая в Японии система наложниц, унижая и оскорбляя человеческое достоинство, еще больше усиливала и без того унизительное и бесправное положение женщины в японском феодальном обществе. Она имела, очевидно, свои отличия, скажем, от китайской системы наложниц или от гаремов мусульманского мира: некоторые китайские императоры содержали по тысяче и более наложниц, а в гаремах зажиточных мусульман их было по нескольку сотен. Что же касается характера нравов и степени уничижительного отношения к женщине, то японская система наложниц была не более человечной, чем все остальные.
Хидэёси сам отбирал себе наложниц. Внешне обставлялось это весьма пышно и даже торжественно. К нему в замок доставляли хорошеньких девушек, как правило детей знати, и, выбирая для этого всевозможные поводы, устраивали своего рода смотрины. Если какая-нибудь из приглашенных девушек пли дам привлекала внимание хозяина, он снисходил до того, что просил ее назвать имя. Этого было достаточно, чтобы подручные Хидэёси поняли, о чем идет речь: избраннице надлежит навсегда остаться в замке и пополнить ряды наложниц. Хидэёси, как и его предшественники — правители Японии, в том числе и императоры, был строгим приверженцем этой системы и ревностно оберегал ее традиции. Когда первые европейские миссионеры (португальцы и испанцы) посетили Японию, некоторым из них удалось получить аудиенцию у Хидэёси в замке Осака. Во время одной из таких встреч, как утверждают некоторые источники, Хидэёси, выслушав подробный рассказ патеров о преимуществах и выгодах католической религии, спросил: «А сколько по вашей религии разрешено иметь жен?» И когда в ответ услышал, что только одну, Хидэёси якобы воскликнул: «Нет. Эта религия не для меня!» Если верить католическим миссионерам, единственное, что сдерживало Хидэёси от принятия им христианства, так это запрещение многоженства. «Коли будет разрешено выйти за пределы дозволенного в этом, — будто бы заявил им Хидэёси, — то и я перейду в вашу веру»[241].
Из всех наложниц Хидэёси одна заслуживает особого упоминания. Не только потому, что Ёдогими, как отмечают все летописцы, была очень мила и необыкновенно красива. Это была женщина удивительной судьбы. Ее мать, младшая сестра Ода Нобунага, вместе со своим вторым мужем Сибата Кацуиэ, храбрым военачальником, одним из ближайших сторонников Нобунага, погибла в замке Китаносё, осажденном войсками Хидэёси. Ёдогими тоже находилась в осажденном замке, но, перед тем как совершить самоубийство, мать переправила ее «на волю» в надежде, что Хидэёси сохранит ей жизнь. Ёдогими и две ее младшие сестренки действительно нашли приют у Хидэёси. Впоследствии она стала наложницей, а затем женой Хидэёси. Это произошло в 1589 году, когда ей было 22 года, а Хидэёси — 53. Ёдогими, как и первая жена Хидэёси, проживала в западной части замка Осака[242].
Своей красотой, нежностью и очарованием она была, видимо, очень похожа на свою мать, которая славилась красотой и изяществом. Ёдогими сразу заняла особое положение в замке Хидэёси. К ней было приковано всеобщее внимание. Хидэёси относился к ней ласково, любовно называл ее «женушкой-соловушкой». А когда у них родился ребенок, ее положение в замке еще более упрочилось, и она, пользуясь полным расположением Хидэёси, стала фактической хозяйкой, оттеснив первую жену Нэнэ.
Рождение сына было большим событием для Хидэёси, у которого долго не было детей. Потеряв всякую надежду иметь собственного сына — прямого наследника, Хидэёси решил усыновить своего племянника Хидэцугу, которому успел даже передать свой титул верховного правителя (кампаку), сохранив за собой скромное звание танко, под которым он и вошел в японскую историю.
И вдруг, ко всеобщему удивлению, и прежде всего, конечно, самого Хидэёси, у него появился законный наследник. Это был второй ребенок от Ёдогими. Первый их сын Цуругамацу умер в трехлетнем возрасте. Когда у них родился второй сын, которого назвали Хидэёри, Хидэёси было уже 57 лет, а Ёдогими — 26. После того, как полнился на свет законный наследник, Хидэцугу должен был исчезнуть, и Хидэёси без тени сомнения, хладнокровно принуждает Хидэцугу к самоубийству, выискав для этого какой-то пустяковый повод.
Тем временем Ёдогими привольно жила со своим сыном в замке Осака, окруженная всеобщим вниманием и заботой, пользуясь особым покровительством со стороны Хидэёси, для которого она была теперь не просто очаровательной женой, но и матерью его законного наследника. Она оставалась в этом замке и после смерти Хидэёси, прожив там с сыном вплоть до 1615 года, пока Токугава Иэясу не уничтожил замок и всех тех, кто до конца оставался верен Хидэёси. Ёдогими и ее сын Хидэёри, которому к тому времени исполнилось 23 года, покончили жизнь самоубийством.
Осака, в центре которого возвышался величественный замок, символизировавший новую власть, постепенно превращался в крупный военно-административный, экономический и политический центр страны. Это была фактическая столица Японии. Отсюда осуществлялось управление покоренными провинциями, сюда тянулись все жизненные артерии страны, здесь решались ее судьбы.
Хидэёси проявлял большой интерес к застройке города, его архитектурному облику и планировке. Для расширения торговли и ремесленного производства в новом центре он переселил сюда большое число торговцев и ремесленников из близлежащих городов Сакаи и Хирано. Крупные феодалы должны были строить в Осака роскошные особняки и застраивать целые жилые кварталы. Эта мера имела целью, с одной стороны, содействовать городскому строительству: каждый феодал, как и при сооружении замка, стремился отличиться и сделать свой участок красивее и богаче, а с другой — ужесточить систему военно-политического господства. Речь шла, по существу, об укреплении и дальнейшем развитии издавна существовавшей в Японии системы заложников, которой Хидэёси придал вполне официальный и строго обязательный характер. По нескольку месяцев в году каждый крупный феодал должен был проживать в Осака, находиться, так сказать, на глазах у Хидэёси, а некоторые из ближайших родственников феодалов должны были прогнивать здесь постоянно как заложники.