Старания Шешковского и московского главнокомандующего князя Прозоровского доказать наличие мартинистского заговора с целью произвести государственный переворот не увенчались успехом. Из материалов дела императрице стало ясно, что заговора не существовало, о сношениях же Новикова с французскими якобинцами и вовсе речи быть не могло.

Тем не менее участь Новикова оказалась печальной. Он был признан заслуживающим смерти, но императрица снова проявила свое неизреченное милосердие, заменив казнь заключением в Шлиссельбургской крепости сроком на пятнадцать лет.

— Ужасно! — воскликнул Страхов, услышав эту весть от Дуняши, только что возвратившейся из Петербурга. — Это еще хуже радищевского приговора.

— Я же говорила, что ему придется худо… Еще двое студентов ваших пострадали! Колокольникова в больницу свезли, не сегодня-завтра помрет, Невзорова — в сумасшедший дом. Егорушку нашего присудили к ссылке в отдаленные места на шесть лет. Но это еще полбеды! Выхлопотала я позволение ему поселиться при моем руднике.

— Экий ты молодец! — заметил Петр Иванович с неподдельным восхищением. — Должно быть, обошлось тебе это в копеечку?

— Задаром, Петруша, на этом свете ничего не получишь, — улыбнулась Полежаева. — Авось не разорюсь! Кстати, будучи в Питере, заключила недурную сделку. Поблизости от моего рудника есть другой, государственный. Совсем захудалый — одни убытки! Так я рудник этот взяла в аренду у берг-коллегии. Господа чиновники были рады сбыть его с рук. А у меня через годика два дело пойдет получше.

— Ах умница! — засмеялся Страхов. — Любого купца за пояс заткнешь!

— Купец купцу рознь, — скромно заметила Дуняша и продолжала свой рассказ: — Тургенева велено сослать в симбирское его поместье, князя Трубецкого — в воронежское. С Багрянского, Михаила Ивановича, обвинение снято. Однако он сам пожелал остаться со своим другом и покровителем Новиковым, ибо тот болен и нуждается в его помощи.

— По доброй воле в крепость? — воскликнул Страхов.

— Каков человек! — сказала Дуняша почти с благоговением. — Стало быть, среди ученых господ находятся и такие…

Петр Иванович помолчал.

— Багрянский одинок, — сказал он, — а у других семья…

— К чему оправдываться? Я тебе не судья. Только так, к слову упомянула.

— Мне и самому стыдно. Да, к сожалению, духа не хватает. Люди не ангелы!

— Что верно, то верно! — согласилась Дуняша и, помолчав, добавила: — Пробовала я разузнать о Ерменеве… Ничего о нем не известно.