Выше я упоминал одно имя и считаю себя не вправе не сказать хотя бы несколько слов об этом человеке. И вот почему.

Николай Федорович — наш первый «комиссар». Он работает в Центре со дня его основания и отдал нашему общему делу много лет жизни и труда. Небольшого роста, полный, с большой бритой головой и очень подвижными хитроватыми глазами. Он вечно в движении: что-то организует, достает, пробивает, обеспечивает. У него доброе сердце. Наши успехи и неудачи он переживает, как свои собственные. И для того чтобы все было «как учили», для того, чтобы поднять дух бойцов, он готов пойти на любую выдумку, не спать, не есть. И так уж повелось с первого полета: вся организация нашего быта на космодроме ложится на его плечи. Забот много. Но он не сетует.

— Назовите мне в Центре человека, который бы присутствовал на всех пилотируемых пусках. Не можете? А я назову! — и у него от удовольствия даже капельки пота выступают на широком носу.

Как-то мы сидели после ужина в холле нашей гостиницы на космодроме. День выдался трудный, и все мы порядком устали. Поэтому не шутим, не смеемся, как обычно. Каждый занят своими мыслями. Николай Федорович пытается разрядить обстановку, но, увидев, что все его усилия напрасны, куда-то исчезает. Появившись минут через двадцать, он радостно объявляет:

— Ребята, в кинозал! Достал вот такую кинокомедию!

— Как называется?

— А у меня их две. Вот только названия вылетели из головы. В зал, там разберемся, — интригует нас Николай Федорович.

Мы идем в кинозал.

— Капустин! Огласи весь список! — кричит Николай Федорович так, чтобы его услышал киномеханик.

— «Тридцать три» и «Ловко устроился», — доносится из кинобудки.

Оказалось, что одни видели первый фильм, другие — второй. Поэтому «голосование» затянулось. Наконец выбор был сделан.

— Капустин, «Ловко устроился»! — кричит Николай Федорович.

— Кто? Я? — обиженно спрашивает киномеханик.

Мы смеемся, и настроение наше теплеет. С удовольствием смотрим фильм. А потом все по очереди подходим к комиссару и жмем ему руку:

— Спасибо, Николай Федорович! Ловко ты нас устроил.

Или такой случай. Однажды на космодроме вдруг выдался для нас выходной день. Событие это довольно редкое, так как прибываем мы туда впритык, за семь-десять дней до старта. Ну и, конечно, растерялись: не знаем, как его занять. И тут появляется Николай Федорович.

— Поедем на рыбалку. Ушицу похлебаем, позагораем, отдохнем на лоне природы, — уговаривает он нас.

Но день обещал быть жарким, и никому не хотелось покидать гостиницу.

— Рыбы мы даже на обед коту не наловим. Нет на этот раз среди нас рыбаков. А позагорать и здесь можно — бассейн под боком. Ну а «лоно» ваше — пляж от Каспийского до Балхаша — мы увидим из окна самолета, когда полетим домой, — возражаем ему.

Но Николай Федорович не сдается:

— Рыбы мы наловим обязательно. Я даже знаю сколько: одиннадцать килограммов пятьсот пятьдесят граммов. Поехали!

Все рассмеялись и двинулись за Никерясовым.

На берегу реки он командует:

— Берите удочки и хоть подержитесь за них. А я тем временем организую главный улов.

Спустившись к реке, он вытаскивает огромный садок, полный рыбы.

— Прошу проверить! — возбужденно говорит он.

Нашлись даже весы. Проверили — одиннадцать и четыре десятых килограмма.

— Ну надо же! Сам ведь взвешивал. Было одиннадцать килограммов пятьсот пятьдесят граммов. Куда же делись сто пятьдесят граммов? — серьезно недоумевает Николай Федорович.

— Усохла! — успокаивают его ребята.

Вот такой, добрый и заботливый, наш космический талисман.

Этим рассказом я и заканчиваю записки о первом отряде космонавтов.

22 октября на Ил-62 мы прилетели в Москву. Идем по красной дорожке от самолета к трибуне, где стоят руководители партии и правительства, и я так волнуюсь, как не волновался за все пять суток полета. Еще бы! Предстоит рапортовать своему народу о завершении полета и о нашей готовности выполнить любое новое задание партии и правительства.

Подводя предварительные итоги, Главный конструктор сказал, что в освоении космического пространства начался новый этап — трудоемкая научная работа. Именно к таким подлинно «рабочим» экспериментам относился и наш групповой полет.

Более трех десятков советских людей уже побывали в космическом пространстве: летчики, летчики-испытатели, инженеры, ученые, врачи. Двое из них — В. Шаталов и А. Елисеев — за довольно небольшой срок, немногим более двух лет, стартовали в космос трижды. Впереди новые старты, и мы услышим и уже знакомые и еще незнакомые имена и фамилии.

Естественно, в своих коротких записках я не смог рассказать обо всех пилотируемых полетах и их участниках. Да я ведь и не ставил перед собой такой задачи. Я почти ничего не сказал о конструкциях кораблей и тренажеров, о методах подготовки космонавтов. Об этом много и основательно говорится в книгах, написанных летчиками-космонавтами Гагариным, Титовым, Береговым, Хруновым, Поповичем и Николаевым. Мне же, вспоминая пройденное и пережитое, хотелось рассказать о тех, кто пришел в отряд по зову времени и страны в марте 1960 года. Они были первыми!

Дописана и отложена в сторону последняя страница… Я выполнил, как сумел, свой долг перед моими друзьями. Выхожу на балкон. С десятиэтажной высоты открывается чудесный вид: от края до края, насколько хватает глаз, стелется ковер подмосковного леса. Вдали, почти у самого горизонта, по этому зеленому морю плывет несколько куполов и маковок старинных церквей — памятников древнего русского зодчества. Немые свидетели далеких событий. А рядом, буквально в трехстах метрах, высятся современные красивые здания. Двадцатый век! Это Центр подготовки советских космонавтов имени Юрия Алексеевича Гагарина.

Юрий жил в этом доме. На шестом этаже. Здесь и сейчас живет его семья: жена — Валентина Ивановна, две дочери — Лена и Галя. Внизу, на замысловатых дорожках маленького скверика, Юра играл со своими дочерьми и со всеми другими маленькими обитателями нашего большого дома. В лесок, примкнувший вплотную к правому крылу здания, он каждое утро бегал на физзарядку. Здесь все напоминает о нем.

А вот и он сам! На гранитном постаменте, всего в каких-нибудь ста шагах от дома, стоит его пятиметровая бронзовая фигура. У ее подножия цветы. Много цветов. Они лежат здесь всегда: летом и зимой.

Присмотритесь внимательней. И вам покажется, что человек этот только что вышел из подъезда своего дома. Костюм его прост и легок. Он идет не спеша, закинув левую руку за спину, подставив открытое, смелое лицо ветрам, дующим с востока. Идет навстречу Солнцу.

Идет в бессмертие…