Известие о том, что следующий полет будет парный, мы встретили с воодушевлением. Для подготовки к нему назначили основные и дублирующие экипажи: на «Восток-3» — командиром А. Николаева, дублером Б. Волынова; на «Восток-4» — командиром П. Поповича, дублером меня.

С Андрияном Николаевым у меня связано одно из памятных событий в моей жизни… В середине лета 1960 года мы перебазировались из Москвы в район нынешнего Звездного городка. На переезд нам дали три дня. Я около двух лет не был у матери и поэтому решил отпроситься у начальства на это время домой, Отпустили. Да вот беда, денег для такой поездки оказалось маловато, и я рискнул попросить у Андрияна «дотацию». Справившись, сколько у меня денег, он что-то прикинул в уме и протянул мне восемьдесят рублей:

— Этого тебе за глаза хватит!

Лето — время отпусков, транспорт весь забит. Естественно, билета на самолет я в тот день не достал. Ехать в Одессу поездом — слишком долго для трех дней отпуска. Вот и решил добираться на перекладных. В 21.15 сел в экспресс, идущий на Киев. В 11.00 следующего дня был уже в Киевском аэропорту и благодаря неписаному авиационному братству через полчаса вылетел в Одессу.

В полете один из пассажиров почувствовал себя плохо. Настолько плохо, что командир корабля вынужден был сесть на маленький полевой аэродром. Пассажиры вышли подышать свежим воздухом. Я по старой курсантской привычке растянулся под плоскостью самолета в густой, сочной траве. Рядом с нашим Илом стоял двухкрылый Ан-2. Я подмигнул ему как старому знакомому. Смотрю, от Ан-2 идет миловидная девушка с тугой косой, уложенной на голове, с большим баулом на плечах, в руках — огромный «домашний» чемодан. Она подходит к нашей бортпроводнице и о чем-то просит ее. На глазах у девушки слезы. Я встал и подошел к ним. Оказалось, девушке очень срочно нужно быть в Одессе, а Ан-2, на который она взяла билет, летит туда с посадкой почти в каждом большом селе, да и к тому же принять на борт могут только ее или багаж.

— Где же будет следующая посадка? — спрашиваю я.

— В сорока километрах здесь есть районный центр Балта, там и сядет.

Это как раз то, что мне нужно. В Балте живут мои мама и бабушка. Меняемся с девушкой билетами. Через пять минут «Аннушка» в воздухе. Внизу две девичьи фигурки машут мне на прощанье, и на душе у меня становится тепло и радостно. В 13.00 я уже дома.

Два дня пролетело незаметно. Стал собираться в дорогу. И тут приезжает в отпуск Лида из Заполярья. Разговор с мамой, с Лидой!.. Короче говоря, я побежал на почту телеграфировать в Москву и просить еще пару дней в связи с женитьбой.

И вот мама и Лида ранним утром провожают меня на летное поле. Лида решила лететь со мной до Одессы. В Одессе билетов на самолет не оказалось. На железнодорожном вокзале сказали: «Есть только в мягкий вагон». Вдруг Лида говорит:

— Давай я провожу тебя до Москвы.

Бежим в кассу за вторым билетом. На него уходят почти все имевшиеся в наличии деньги.

На следующий день утром я уже в нашей холостяцкой квартире.

— Если бы знал, что ты так легко нас предашь, денег не дал бы! — внушает мне старейшина холостяцкой общины Андриян, но, узнав, что Лида в Москве с одним рублем в кармане ждет обратного поезда, молча достает бумажник.

— Держи, жених! Чтобы как следует проводил! — заканчивает свое наставление немногословный Андриян.

В общем-то он предпочитает больше слушать, чем говорить. И, слушая, Андриян внимательно смотрит на рассказчика своими темными глазами, как будто хочет заглянуть в самые потайные уголки души собеседника. Короче говоря, серьезный нам попался староста.

Но бывают моменты, когда и он раскрывается совершенно с другой стороны. Вот, для примера, один из них.

Герман Титов, Андриян Николаев, Валерий Быковский и я в воскресный день поехали «побегать за зайцами». Побегать-то мы побегали, но… безрезультатно. Едем домой молча — устали. Вдруг Андриян предлагает:

— Ребята! Смотрите, сколько гусей вон у той избы на околице деревни. Давайте купим по одному. Негоже возвращаться домой с пустыми руками.

Валерию и мне это предложение понравилось. Остановив машину, предводительствуемые Андрияном, мы направляемся к избе. Герман не принимает участия в нашей затее. На крыльце встречаем хозяйку.

— Бабушка, нам нужно по гусю! — объясняет ей цель нашего визита Николаев. Старушка подозрительно косится то на наше снаряжение, то на своих гусей.

— Бабушка, мы ведь за деньги, — понял причину ее смятения Николаев.

Это меняет дело. Мы размыкаемся в цепь и под руководством хозяйки прижимаем гусей к забору.

— Хватай их, иродов, сынки! — командует бабуся.

Гуси с криком разлетаются, мы бежим за ними. Запыхавшиеся, бережно прижимая к груди длинношеих птиц, возвращаемся к автобусу.

— Ну, спасибо, старики! Ну порадовали, ну посмешили! Век не забуду! — встречает нас Герман, вытирая слезы.

— Сынки, а овечку вам не нужно? Через часок стадо придет с полей, — кричит нам вслед повеселевшая бабуся.

Теперь и мы все смеемся от души. Герман, как очевидец, описывает в деталях гусиную баталию, а Андриян, обо всем уже забыв, весь уходит в себя. Завтра начинается новая рабочая неделя, и забот у него хоть отбавляй. Андрияна недавно назначили командиром отряда космонавтов. Назначили по рекомендации Юрия Гагарина…

Спустя восемь лет после первого полета Андриян совершает свой второй космический полет. Это была тяжелая экспедиция. Длилась она восемнадцать дней. Так долго в космосе тогда еще никто не летал.

Главная цель полета — определить влияние длительной невесомости на работоспособность человека и на его физиологические функции. Как и ожидалось, Николаев и его бортинженер Севастьянов привезли интересные результаты. Именно после их полета настоятельно встал вопрос о реадаптации человеческого организма после невесомости к обычным, земным, условиям. Николаеву и Севастьянову для этого потребовалось около месяца. И сегодня, когда уже имеется опыт многомесячных полетов, когда мы нашли некоторые средства и пути облегчения и уменьшения длительности периода реадаптации, проблема эта остается еще не до конца изученной. Так, например, экипаж второй экспедиции на «Салюте-4» гораздо легче перенес этот процесс, чем экипаж первой, пролетавший месяц, то есть вдвое меньше.

Точно такая картина отмечалась у первого и второго экипажей американской орбитальной станции «Скайлэб».

Даже сравнивая работоспособность членов одной экспедиции Алана Бина и Джека Лаусмы, прибывших сразу же после своего пятидесятишестисуточного полета к нам на первую совместную тренировку по программе «Союз»—«Аполлон», мы отметили одну очень интересную деталь. Если Алан во время занятий по физкультуре нагружался весьма незначительно и осторожно, то Джек, пробежав пятикилометровую кроссовую дистанцию, тут же мог включиться в игру в баскетбол.

Напарником Андрияна и командиром «Востока-4» был щирый украинец Павло Попович… Есть ли добрее человек на земле? Скольких Павел выручал и скольким помог! Не счесть. «Паша поможет» — это стало чуть ли не заклинанием. Общительный и веселый, он был центром внимания любой компании. А сколько он знает песен?! Русских, украинских, веселых и грустных. Чтобы поддержать стройность хора, поет то первым, то вторым голосом, в зависимости от того, какого в данный момент недостает.

Я родился и вырос на Украине. Поэтому, когда звучит где-нибудь украинская песня, мое сердце тянется туда. «Ненько Украiно!» Да, для меня, русского, она стала матерью. И Павел напоминал о ней. Напоминал своей внешностью, говором, поведением. И когда я смотрю на Павла, мне кажется в зависимости от обстановки, что передо мной то живой, рассудительный и храбрый Тарас Бульба, то лиричный и мягкий Петро, скучающий по своей Наталке, а то один из героев охотничьих рассказов Остапа Вишни, умеющий с юмором, «со смаком» рассказать о своих приключениях на охоте или рыбалке.

Но о рыбалке вы лучше не задавайте Павлу вопросов, ибо это его самый любимый конек.

Павел, как и Андриян, слетал в космос дважды. Между его первым и вторым стартами прошло двенадцать лет. Внушительный срок! И это не исключение. Восемь лет ждал своего второго старта Андриян Николаев, десять — Алексей Леонов.

«Самое тяжелое в жизни космонавта — ожидание», — говорил Юрий Гагарин. И он тысячу раз прав. Ведь за этим ожиданием стоят годы тяжелой и напряженной работы. Не так-то просто держать себя десять-пятнадцать лет в крепкой узде — в хорошей физической форме и в постоянной готовности к полету в космос. И только настоящие энтузиасты космических полетов, горячо любящие свое дело, могут одолеть такое «ожидание».

И опять мне хочется привести слова Юрия, сказанные им сетовавшим на свою судьбу дублерам:

— Ничего, ребята, все приходит вовремя для того, кто умеет ждать.

Не буду спорить, вовремя или с опозданием, насколько здесь прав Юрий, но оно приходит, твое мгновение. Приходит, если ты его мужественно ждешь, затрачивая на это порой почти полжизни.

Сравнивая второй полет Поповича с первым, невольно поражаешься, как далеко ушла наша космическая техника, как возросли объем и сложность задач, решаемых теми, кто пилотирует эту технику.

В 1962 году Попович летал на «Востоке-4» — одном из наших космических первенцев. А в 1974 году ему пришлось управлять многоцелевым кораблем «Союз» и еще более сложной орбитальной станцией «Салют-3».

На «Востоке» одним из самых сложных экспериментов, выполненных Павлом (и Андрияном на «Востоке-3»), был выход из пилотского кресла. Как известно, ни Юрий Гагарин, ни Герман Титов во время полета не покидали своих кресел и весь полет были фиксированы к ним привязными ремнями. Тогда нельзя было с уверенностью сказать, сможет ли космонавт, плавающий в невесомости, вернуться в свое кресло. Вопрос очень серьезный, от которого зависела его безопасность при возвращении на Землю.