Покой нам только снится

К концу июля подтянулась последняя группа ссыльных. Скажу сразу, дошли не все, и вовсе не дальний путь тому виной, а дурость человеческая. Или я чего недосмотрел, сейчас трудно доискаться правды, но факт остается фактом, часть ссыльных, при переходе из Тобольска в Красноярск, решила удариться в бега. Бывает, вот только на сибирских просторах это кончается плохо, плохо не в том плане, что беглые могут загнуться от холода и голода, хотя и это тоже, а в том, что Сибирь, несмотря на расхожее мнение, заселена довольно плотно. А так как большая часть коренного населения вовсе не пылает братскими чувствами к тем, кто их грабит, то двадцать два молодых парня недолго радовались своей свободе. Отряд казаков, кинувшийся в погоню настиг их на четвертый день, но было поздно. Всех их местные жестоко пытали, а потом, вспоров животы и выпустив внутренности, привязали к деревьям. На что надеялся местный князек непонятно, но на этом весь его род, а заодно и еще один, несколько человек из которого, невесть как затесались в отряд убийц, прекратили свое существование. Казаки вырезали всех, не разбирая, кто млад, кто стар.

Вот так то, в эти времена в Сибири такое не редкость, и не просто так поставлены остроги на этой земле, есть чего опасаться.

Зато остальные благодаря тому, что мы заранее озаботились их поддержкой во время пути, оказались, слава Богу, в живых. Некоторые были не совсем здоровы, тут уж спасибо заплечных дел мастерам, но шансы на выздоровление высоки. Отдыхать, как я уже говорил, им не давал, всех сразу раскидал по производствам, причем так, чтобы они не образовывали отдельных групп, незачем мне здесь тлеющие очаги недовольства, а что они будут, тут уж к гадалке не ходи, потому как люди считали, что наказание не соответствуют проступку. Знали бы они, от чего их уберег Бог, заговорили бы иначе.

Кстати, помните, я все переживал за отсутствие женского пола на такое количество парней? Ошибался, не учел менталитета жителей и наличия родственных связей. Как только стало известно о большом выборе молодых да неженатых, отцы семейств сразу смекнули, куда можно пристроить своих дочек, не сильно заботясь о приданом. Поэтому в этот год вся округа, вплоть до Братска, по осени потянулась на иркутский торг, прихватывая с собой своих чад женского полу. Но больше всех в этой ситуации, как это ни странно, пострадал я. Так получилось, что благодаря моим стараниям улица в нашем околотке была приведена в нормальное состояние, дорога отсыпана мелким гравием с песком и утрамбована, уложены деревянные тротуары. И даже выделено место с лавками, где иногда, в порыве вдохновения, ваш покорный слуга читал населению поучительные сказки. Вот как раз на этом месте молодежь и стала устраивать свои посиделки, поэтому мне пришлось долго привыкать засыпать под шум и веселье молодых людей, хорошо хоть в эти времена проигрывателей еще не изобрели. Я-то поначалу грешным делом подумал, что закончат отцы семейств торговать и вопрос разрешится сам собой, но не тут-то было. Во-первых: если раньше приезжим хватало пары дней, чтобы закупиться, то теперь они занимались этим процессом пару недель, а во-вторых: отъезд глав семей не означал отъезда их чад, потому как почти всегда находились родственники, у которых можно было оставить кровиночку погостить неопределенное время. Грешен, после нескольких таких веселых ночей даже стал подумывать о введении ночных смен, куда можно было определить все молодое мужское население, но совесть, будь она неладна, не дала этого сделать. Пришлось смириться, но пускать это дело на самотек было неправильно, так что обязал Тропина выделить пару морально устойчивых казаков, для надзора за посиделками, дабы не случилось каких эксцессов из-за горячности молодых да буйных. Смех смехом, а считай в этот год, население слободы почти удвоилось, а потом еще молодые да ранние с просьбами о выделении ссуд на строительство подвалили, мол, семью заводить пора. А какие из них будут работники, если они будут озабочены собственным хозяйством. Нет уж, такого нам не надобно. Поэтому в ближайшей перспективе разрешили семейный вопрос строительством трех десятков домов на три-четыре семьи сразу, заложили рабочий поселок на будущее. Вообще в эти времена ни один дом не строился просто так, без подворья, поэтому наше строительство на первых порах вызвало неприятие местного населения, однако посмотрев, кто в нем будет жить успокоились — голытьба, свое хозяйство им ни к чему. Но дурной пример оказался заразительным, поэтому и другие мастера тоже решив таким образом привлечь молодежь на свои работы заложили несколько домов такого-же принципа постройки. Вообще я не зря говорил об экономической революции в Иркутске, применение наших талонов резко оживило хозяйственную жизнь и те производства, которые раньше не выходили за пределы семьи вдруг стали стремительно расширяться. К примеру, если года два назад выделка кирпича носила, как правило, сезонный характер, да еще только при наличии заказа, то теперь кирпич изготавливали девять месяцев в году, прерываясь только на период сильных морозов. Берега ангары тоже обросли огромными сараями из досок (благо их теперь было достаточно), где до лютых холодов строили дощаники. И все это благодаря нашему производству, а именно введению долговых талонов в расчете с работниками и появлению во внутреннем обращении серебряной монеты, достаток которой обеспечивался сбытом фарфора. Да и сам Иркутск буквально вытягивал монету из кубышек жителей всей восточной Сибири и Забайкалья. Хотя не только вытягивал, но и щедро делился, так как для производства требовалось много чего, что можно было добыть только в отдаленных местах. Однако, такое положение дел меня не слишком радовало, превращение Иркутска в пуп земли не входило в мои планы, поэтому еще весной озаботился строительством поселка на реке Белой. Да, да, тот самый медвежий угол, где мы добывали белую глину для наших нужд, производство фарфора в конечном итоге будет перенесено туда. Удержать долго его тайну не получится, и первый звоночек уже был, появился один очень набожный товарищ, который в порыве покаяния поделился с отцом Игнатием производственными секретами. Надо сказать, что, несмотря на крайне неполную информацию, настоятель церкви сразу догадался что к чему, а может у него и до этого были подозрения, но поднимать хай не стал. Вместо этого он вызвал к себе Асату и намекнув на толстые обстоятельства, посоветовал тому проявлять больше участия в церковных делах. В будущем такое назвалось шантажом, но отчим тоже оказался не лыком шит, и объяснил Игнатию, что будет, если такой 'поклеп' выйдет наружу. Разошлись при своих, но после этого Асата резко свернул выделку фарфора и потихоньку переориентировал народ на другое направление. И все же терять такой источник дохода было неправильно, поэтому мы и решили поставить фарфоровое производство рядом с источником сырья и полностью отделить его от Иркутска. Операцию прикрытия разработали на уровне двадцатого века, мол, нашлись люди, нам совсем не товарищи, которые сумели на голом месте все организовать и построить втайне от всех, а работники, которые собирались на новое место, были уверены, что делают это скрытно от руководства завода. Наивные.

— Что? Он на самом деле прошел морем или только слышал об этом?

Ну и новость принес мне Тропин, оказывается у нас здесь в Иркутске затесался помор, который умудрился пройти из Белого моря в Карское, а потом подняться по устью Енисея, вот только до Ангары он не поднимался, оно и понятно, на его судне это сделать было трудно, против течения реки приспособленные для моря суда не выгребали. Вообще-то путь через устье Енисея был известен давно, но при освоении Сибири ходили через Ямальский волок в Обский залив, и где то там дальше волоком можно было в Енисей попасть, а вот чтобы вот так, сразу через Карское море в Енисей, об этом слышу впервые. Но ведь был в мое время северный морской путь, и ходили морские суда по Енисею, почему бы и нам не попробовать?

— Говорит, что сам, — пожал плечами Степан, — обратно морем не смогли пройти, льды пошли, а ветер все время встречный был.

Ага, есть такое, в тех местах попутный ветер можно месяцами ждать, а встречный может прибить к берегу лед, который как терка разрушает деревянные суда, слышал, что немало путешественников попали там в переплет. И все же что-то не так, если он помор, то не может не знать про Мангазею, до которой можно добраться через обский залив, зачем нужно было так рисковать? Через час вместе со Степаном трясли Михаила на предмет, какого лешего он забыл так далеко от родных мест. Мужик упирался долго, пытался врать и при этом пыхтел и краснел, 'уходил в несознанку' — я не я, и лошадь не моя, пытался симулировать выпадение памяти — шел, упал, очнулся, ничего не помню. Но терпенье и труд все перетрут, перед нами, во всей красе, раскрылся моральный преступник. Нет, он не мучил человека и не ограбил сироту или инвалида на паперти, но совершил страшный грех, о котором не то, что говорить, думать страшно. Короче, дело житейское, переспал с чьей-то женой, а потом мучимый терзанием совести сошел с судна на дальней остановке, а сказочку о том, что не смог вернуться домой придумал, чтобы хоть как-то обосновать свое появление в Сибири. М-да, покажите мне место, куда ему печать поставить для подтверждения святости. Степан, после выяснения обстоятельств, был поражен до глубины души, он просто не мог понять, как можно все бросить и отправиться в далекое опасное путешествие в одиночку из-за пустяка. Ага, это для него пустяк, а у человека в один момент рухнула вся система ценностей. Естественно душевные терзания мужика мне были безразличны, вполне может статься, что измена жены вовсе не была тайной для многих, даже мне известны случаи, когда с молчаливого согласия бесплодного мужа жена шла на сторону, чтобы прижить дитя. А вот что меня волновало больше всего, так это возможность выхода через море Карское в море Белое. Это только кажется, что можно на месте самому найти проход, как бы не так, исследователи месяцами искали, поэтому наличие человека в этих делах сведущего обязательное условия попытки прохода северным путем. Но это на будущее, а что в настоящем так это необходимость срочно заказать у наших 'корабелов' морской корабль с усиленным килем, лед-то он совсем не мягкий.