— Ага, толкается по заводу постоянно. Смешной.

— Ну, да смешной, — кивнул Горян, — только этот немец сказывал, что с Василием сам царь слово держал и, убедившись в его разумности, грамоту воеводе отписал. Теперь не только сам он под защитой приказа, но и отчим его, Асата, тоже благословение получил.

— Так может и врет этот немец, — хмыкнул Иван, — с него станется.

Демид покачал головой, смотря на своего ученика:

— Ладно, спорить с тобой не буду, пойдем лучше, Фома не верящий.

— Чего? Может неверующий?

— Нет, я все правильно сказал, это присказка у нас такая, все тот же Васька нам ее рассказал, пойдем, поведаю по пути, а то так и не будешь знать, о чем люди говорят.

На свой дом Ивану заем не дали, но объяснили, что не от жадности отказывают, а потому, что тянуть хозяйство в одиночку тяжко.

— Ты вот что, — сказал ему хозяин завода, — если надумаешь семьей обзавестись, то мы тебе в семейном доме угол выделим, вроде как свой дом, но на три семьи. А как обживетесь, подкопите для жизни чего, так и за домом дело не станет. А так, с голыми стенами, да только с жениным приданым не дело жизнь начинать.

Первое время Ивану было обидно, как же, попросил помощи и на тебе, отказали, но потом рассудил, правильно сказали, надо бы сначала пожить немного в общем доме, где есть кому помочь, а уж потом и о своем доме задуматься.

Свадьбу отыграли как только наступили морозы. Отыграли весело, с огоньком, потому как не одна была свадьба, были и поздравления, и подарками одаривали молодых и даже драку учинили горячие молодцы, все как у людей. За это Иван был всем гостям благодарен, и теперь изредка ухмылялся, вспоминая свои страхи, когда им объявили, что холодные каменные подвалы царь в доброте своей заменяет высылкой в далекую Сибирь. Тогда казалось, что жизнь кончилась, а вот поди ж ты, только началась, да как началась!

План зимней войны всецело завладел Петром, но до начала войны со Швецией надо было решить целый ряд проблем и заключить секретные договоры. При наличии официальных шведских переговорщиков в Москве приходилось изворачиваться. Постоянные метания в Преображенское, и переговоры с представителем саксонского курфюрста, ставшего польским королем, генералом Карловичем, не остались незамеченными шведской стороной. Но политика дело сложное, свои догадки к делу не пришьешь, вот и приходилось шведским дипломатам делать вид, что они абсолютно не в курсе готовящихся закулисных сделок.

— Знают шведы о наших тайных переговорах, — объяснял Головин Петру, — поэтому требуют ответа по пунктам предлагаемого договора. Долго отмалчиваться не получится, нужно искать, каким образом можно затянуть переговоры. Включить в их договор предложения по союзу против Турции и сделать вид, что ждем их ответа?

— А что, неплохая идея, — подхватил Петр, — а чтобы им еще интереснее стало, скажи, что мы готовы не заметить момент раздела земель германских.

— А что, мин херц, — встрял Меньшиков, — мы на самом деле можем того не заметить?

— А…, - махнул рукой царь, — мы же не обещаем, а только готовы. Мы сейчас такую похлебку из переговоров варим, что сам черт не разберет, сказал бы кто год назад, что такое возможно, прогнал бы наглеца. Устал уже из Москвы в Преображенское метаться.

— Так если устал, давай отдохнем, — оживился Меньшиков, — ассамблею с фейерверком….

— Думай, чего говоришь, Алексашка, — нахмурился Петр, — придется тогда приглашение послам отсылать, а ну как примут?

— Это да, — согласился приближенный, — не стоит сейчас приемы организовывать. Тогда можем в пушкарский приказ съездить, мне тут известно стало, что пушки из Сибири чугунные доставили. Еще вчера должны были на лафеты поставить. Посмотрим, чего там заводчики иркутские сделали, да заодно испытаем?

— А давай съездим, — дал согласие Петр, — как отобедаем, так в путь.

К моменту прибытия царя в пушкарский приказ все было готово, установленные чугунные изделия на лафеты стояли рядком, чуть позади выставлена кучка ядер и бочонок пороха. Тут же суетился Лешка Перфильев, которого срочно выдернули в приказ.

Возок царя лихо влетел на двор приказа, не дожидаясь кучера, дверца стремительно отлетела в сторону, и Петр выпрыгнул на недавний снег.

— Так, чего здесь у нас? — Спросил он и, не дожидаясь доклада, быстро прошагал к пушкам. Осмотрел пушки сверху, глянул в целик и заглянул в жерло. Зная привычку царя самому осматривать орудия, ему сразу поднесли горящий факел, с помощью света которого можно было рассмотреть внутреннюю часть пушки.

— А что, неплохо получилось, — хмыкнул Петр, — хоть одну на полном заряде испытывали?

— Все испытывали, государь. — Подскочил Перфильев.

— Кто таков? — Спросил Петр, продолжая скрупулёзно выискивать изъяны.

— Алексей Перфильев, Ивана Перфильева, воеводы сын. При мне все пушки на полном заряде спытали.

— А двойной заряд выдержит? — На этот раз царь самолично залез рукой в жерло, чтобы прощупать невидимые глазу каверны.

— За все не скажу, государь, — не стушевался Алексей, — а вот этот десяток точно выдержать должен.

— Это чугун-то, — хмыкнул Меньшиков, — ты случаем Леша не слишком легко обещаниями раскидываешься?

Петр разговоры слышал, но не вмешивался, ему было гораздо интереснее пощупать чугунные пушки необычной бутылочной формы. А стволы-то не дорабатывали, сразу определил он, лили за раз, неужели так точно отлили? Однако примеренное ядро легко скользнуло внутрь и даже шикнуло выходящим в запальное отверстие воздухом, что говорило о точности изготовления.

— А ну, заряжай вот эту, — дал он приказ пушкарям, кивая на орудие, которое только что осматривал, — а ты фитиль бери, — на этот раз кивок в сторону Алексея, — Раз при тебе испытывали, значит, уверен быть должен.

После выстрела пушку прочистили и померили камору, но никакой разницы не заметили.

— Заряжай двойным, — снова велел царь.

На этот раз пушка бахнула особенно громко и слетела с лафета, сломав хомуты.

— Так ведь на чугунную пушку рассчитывали, — принялся оправдываться стольник приказа, — из них только половинным зарядом стреляют. А чтобы двойным… Впервые на моей памяти.

Однако Петр вовсе не сердился даже наоборот, он приказал водрузить орудие на бревна и снова промерить камору. И снова никаких видимых изменений.

— Зело добрые пушки у сибирских заводчиков получились, — радовался царь, — сколько по цене вышли?

— Дык просят по сорок копеек за пуд, — сразу ответил дьяк.

— По сорок? — Петр замер, прикидывая, во что обойдется ему каждая пушка, — С Урала обещали по тридцать отливать.

— То так, государь, — взялся ответить Алексей, — но тут чугун особой выделки, немного бронзе в крепости уступает.

— Это да, — был вынужден согласиться Петр, — по сравнению с бронзовыми пушками раза в три дешевле получается. Ладно, раз чугун такой особенный, пусть будет по сорок, но чтобы такие же крепкие были. Сколько заводчики еще таких до следующего лета отлить могут?

— Обещались, если заказ к весне будет, к лету стволов сорок выделать, а к концу лета еще сорок. — Отбарабанил Перфильев.

— Вот, пусть все и выделывают, — поставил окончательную точку Петр.

— Смотри-ка, не обманул нас Васька-дурак, — улыбнулся Меньшиков, — видимо впору заводчику поселенцы пришлись.

— Побольше бы таких дураков на Руси нашлось, — хохотнул довольный Петр, — смотришь и забот бы меньше стало.