Два Бориса
Этот случаи произошел в московской школе, в 7-м классе. Два Бориса — Борис Махов и Борис Калинкин — как-то повздорили между собой. Потом они и сами не могли вспомнить, что же между ними вышло. То ли Махов толкнул Калинкина, когда на физику шли, то ли Калинкин приставал к Махову и дразнил его «козявкой» — Боря Махов не вышел ростом. Но дело не в этом. После уроков Борис Махов подошел к своему дружку Киму Наумову и сказал:
— Знаешь, этот Калинкин задается. Калинкин был новичком в их классе. Его знали еще плохо, но никогда никто не замечал, чтоб он заносился. Махов же сам, бывало, привяжется к кому-нибудь, а когда получит сдачи, начинает ныть. Есть такие мальчишки — маленькие, но вредные.
Все это Ким мог бы сообразить в одну минуту. Но Ким не стал раздумывать. Во всей этой истории он увидел одно: «Наших задели».
«Нашим» он считал Махова только потому, что уже давно учился вместе с ним. А Калинкина — «не нашим». Ведь тот был новичком.
Есть такие странные законы у иных мальчишек. Считается: если двое дерутся, третий не мешай. А если пятеро собрались бить одного, так это чуть ли не в порядке вещей.
Когда мы хоть немножко вырастаем, начинают действовать другие законы. Уже в седьмом-восьмом классе никто по пустякам в драку не полезет. Стыдно.
Ким знал и те законы и другие и самым поразительным образом соединил их. Он и пальцем не тронул Калинкина. Что вы, как можно!
Он сказал:
— Ладно, я скажу своим.
Вечером он пошел к известному во всей округе хулигану Гришке Гречневу, по прозвищу «Гречиха», и подговорил его избить Бориса Калинкина. И еще предупредил: «Приходи не один», потому что знал: Калинкин сумеет постоять за себя.
Гречиха с удовольствием принял «приглашение», хотя совсем не знал Калинкина.
Однажды вечером, когда Калинкин возвращался из школы, на него напало сразу пятеро. Рослый и сильный, Борис успел здорово «двинуть» кому-то. За это через неделю его вновь избили. Теперь у Гречихи был «законный» повод. Избили и предупредили: «Молчи, а то хуже будет». Но Борис не стал молчать. Он пошел и заявил в милицию. За это его избили в третий раз, так, что он чуть в больницу не попал.
Так он и воевал один с целой шайкой, а друзья его, те самые, которые накликали на него беду, стояли в сторонке и даже втихомолку осуждали Калинкина: чего он, в самом деле, шум поднимает? Промолчал, от него и отстали бы…
Вот какая история вышла. Потом, когда милиция взялась за Гречиху, тот сразу свалил все на Кима Наумова — дескать, это он подучил. Все открылось.
Недавно мне рассказывала одна девчонка: она возвращалась поздно вечером домой из кино, и в ее же собственном парадном пристали к ней каких-то два пьяных парня. Она убежала. Вышла со двора на улицу, а что делать — не знает. Никак домой не попадешь, хоть плачь!
Подходит к ней незнакомый паренек, спрашивает:
— Девушка, я вас, кажется, знаю, вы из этого двора. С вами что-то случилось?
Она рассказала.
— Пойдемте, я вас провожу.
Пошли.
— По-моему, они из дома шесть, — сказала девушка про пьяных.
И вдруг провожатый остановился.
— Простите, — вежливо сказал он, — в таком случае я ничего не могу сделать.
Повернулся — и ушел.
Я даже не поверил этому рассказу:
— Так прямо и сказал?
— Ну да.
— И ушел?
— Ушел.
С ребятами из дома шесть тот вежливый парень воевать не мог. «Свои»…
Мне кажется, человек должен быть выше «наших» и «не наших», даже если речь идет о самых близких его друзьях.
Он должен быть за справедливость.
Согласен?