ЧУДО

Они поссорились. Насмерть. Наступило молчание, не потому, что им не хватало обидных слов, а потому, что они были убеждены в бессилии слов. Даже и самые суровые слова теперь уже мало что значили, все были слишком бледными, только молчание могло еще выразить что-то. Они зашли так далеко, что уже забыли, с чего началось, им казалось, что с тех пор прошли годы, причина ссоры уже не важна, главное — за кем будет последнее слово, кто возьмет верх, а кто окажется слабее и уступит.

— Я тебя раскусила еще в детском саду, — сказала Мариана. — Прорвал мой воздушный шар, и тебе хоть бы что!

— А ты моего котенка мучила. Думаешь, я забыл? — сказал Раду.

— Кто бы говорил, да не ты! Сам в первом классе нацепил собаке на хвост консервную банку.

— Вот и врешь! Вовсе я не нацеплял.

— Ну собирался.

— Это разница. А ты еще в первом классе была задавакой, не хотела одолжить мне коньки.

— Мне мама не разрешила.

— Надо было упросить ее, объяснить.

— А если я обиделась на тебя. Ты меня за косы дергал.

— Что-о?! А кто разорвал мой букварь?

— Беспамятный ты. Вовсе и не букварь, а книгу для чтения. И не в первом мы были классе, а во втором. Я нечаянно разорвала.

— А каштаны, которые я спрятал под лестницей, тоже нечаянно выбросила?

— Ты у меня куклу распотрошил. Лучше бы уж признался.

— Нечего мне признаваться. Из-за тебя я в третьем классе заплатил за стекло.

— Заплатил, потому что ты его разбил.

— А кто накапал на меня? Кто?

— Надо было набраться мужества, самому встать и признаться. И потом, никто и не капал на тебя. Я даже ни словечка не сказала. Только толкнула тебя в бок, чтобы ты встал. Учительница уже сто раз спрашивала, кто разбил окно.

— Ну да, сто! Она только один раз спросила.

— А в зимние каникулы, когда мы были в четвертом классе, кто ходил к моей маме и нажаловался ей, что я не иду с катка?

— Я ходил. И правильно сделал. Уже стемнело, и нечего там было околачиваться.

— А может, еще есть такие люди, которые не боятся темноты?

— Ты хочешь сказать, что я боюсь?

— Тебе какое дело, что я хочу сказать?

— Тут ты права. Можешь говорить тысячу глупостей в минуту.

— Это не моя специальность. Вот ты, например, в пятом классе на географии сказал, что страна тысячи озер — Швейцария. Может, не помнишь?

— Нет, помню. И очень хорошо помню. Я проболел и не ходил в школу, а ты даже не навестила меня и не сказала, что задано.

— Нет, навестила!

— Вот и нет!

— Я пришла, а твой папа не пустил меня, сказал, что я могу заразиться.

— Могла бы позвонить по телефону.

— Конечно, могла. В шестом классе я послала тебе поздравительную телеграмму в день рождения, а ты мне даже спасибо не сказал.

— Пардон! Я на другой день поблагодарил тебя.

— Мерси! Удивляюсь, что не через год.

— Ты чересчур много удивляешься.

— Сколько хочу, столько и удивляюсь.

— Ну и пожалуйста! И отцепись от меня!

— Можешь отчаливать! Скатертью дорога!

Они поссорились. Насмерть. Наступило молчание, не потому, что…

— Ну теперь, — сказала Мариана, — мне уже трудно, очень трудно помириться с тобой.

— Ну теперь мне очень и очень трудно помириться с тобой, — сказал Раду.

— Наверное, только чудо могло бы помирить нас.

— Чудес не бывает.

— Если бы мы каким-то чудом забыли все, что было, и не вспоминали об этом. Если бы мы каким-то чудом совсем не знали друг друга и никогда не встречались.

— Точно. Мы могли бы помириться, если бы каким-то чудом только сейчас познакомились.

— Это идея! — сказала Мариана.

— Какая? — спросил Раду.

— То, что ты сказал. Как будто мы только сейчас познакомились.

— И никогда не знали друг друга, никогда не встречались?

— Да.

— Меня зовут Раду Дисеску.

— Очень приятно. Марианна Новак.

— В каком классе вы учитесь?

— В седьмом. А вы?

— Можно со мной на «ты». Я тоже в седьмом.

— Ты в Бухаресте живешь?

— Да. А ты?

— Я тоже.

— Ты знаешь Заревую улицу?

— Конечно. Там был детский сад. Когда я еще в него ходила, я очень любила воздушные шары.

— А котят ты любила?

— Не помню. А тебе нравились собаки?

— Не очень, но я их не мучил. В первом классе у меня был черный щенок. Я его звал Белым Арапом[5].

— А у меня в первом классе были чудесные коньки.

— Ты их давала кому-нибудь покататься?

— Мама мне, правда, не очень-то позволяла, но я ей объясняла, упрашивала ее. Ребята тогда меня частенько дергали за косы.

— Мне кто-то разорвал букварь. То есть нет, это было уже через год, когда я был во втором классе, кто-то разорвал мою книгу для чтения.

— Может, нечаянно?

— Ну конечно, нечаянно. Я тогда собирал каштаны.

— А у меня была кукла Рита. Я ее так назвала в честь знаменитой итальянской певицы.

— В третьем классе я однажды разбил окно в школе.

— И признался?

— Ну конечно.

— Какая хорошая была зима, когда я училась в четвертом классе. В каникулы я весь день была на катке.

— И вечером?

— Иногда и вечером. А если говорить откровенно, только один вечер.

— Расскажу тебе один смешной случай. В пятом классе я как-то грипповал и не ходил в школу. Я не знал, что задано по географии, и, когда учитель спросил меня, что это за страна тысячи озер, я ответил: «Швейцария!»

— Забавно! Скажи, ты когда-нибудь посылал телеграммы?

— Нет.

— А я посылала.

— Зато я получал.

— Это не совсем одно и то же, но, в общем-то, близко.

— Ты что завтра делаешь? Воскресенье ведь.

— Еще не знаю. А ты?

— Я хотел в кино пойти. Может, и ты пойдешь?

— Пойду. На какой сеанс?

— Ну хотя бы в одиннадцать. К обеду будем дома.

— Договорились. Завтра в одиннадцать.

— Здесь, перед домом.

— На этом самом месте. До свидания, Раду!

— Пока, Мариана!