— Я все это знаю. Просто... Мне нужно время. — Паническая атака еще не прошла, а сердце сковало завистью.

— Ладно, дай знать, если я могу как-то помочь. Просто напиши, если захочешь выпить или еще чего. Я люблю тебя. — Сэм обнимает меня, но понимает, что мне нужно побыть одной. Она хорошая подруга. Не то что я.

Как только она начинает шагать в другую сторону, я отправляюсь бесцельно бродить по парку. Лучи солнца пробиваются сквозь кроны деревьев, а дети хохочут, убегая от опекающих их родителей. На траве валяется парочка, пришедшая с двумя золотистыми ретриверами: девушка и парень бросают собакам фрисби, а те его с удовольствием ловят. Жизнь продолжается, несмотря на боль в моем сердце.

Я размышляю об обратной стороне парка. Ночной центральный парк заполняется подонками и наркоторговцами. Мама бы каждую неделю отсылала мне свежайшие новости об аресте или изнасиловании в парке, предупреждая не гулять по нему после захода солнца. Моя мама — ходячий шар из треволнений. Она постоянно выкладывает на своей странице в «Фейсбуке» статьи о причинах рака или о том, что женщины за тридцать не могут зачать из-за экологических факторов.

Именно из-за нее я испытываю острую тревогу таким чудесным летним днем. Я люблю ее и ценю все, что она для меня сделала, но, когда я не могу что-то контролировать, я становлюсь психованной. И виню в этом ее.

Разве не было бы проще, если бы по окончании школы выдавали пакет документов с именем и физическими особенностями человека, с которым суждено прожить жизнь? Почему его так сложно встретить? Если нам предписано разбиваться на пары и размножаться, почему бы Богу или тому, кто там восседает над Эмпайр-стейт-билдинг и облаками, не подкинуть подсказку, где искать этого суженого?

Я жду знака в любой день.

Глава шестнадцатая

ОЛИВЕР

Подолгу пожив на обоих побережьях, с уверенностью могу заявить, что они сильно отличаются.

Восточное в постоянном движении, там запечатлена энергия. Подавляющее большинство людей отлично себя чувствуют и излучают счастье, они не унывают и внушают уважение. Говорят быстро, пашут жестко, живут работой.

Западное — полная противоположность. Там ритм жизни куда более медленный, климат теплее, океанский бриз проникает под кожу и делает людей более мягкими. У них есть карьеры, но они не готовы за них умереть. Еда более органическая, свежая и не такая тяжелая. Если посреди рабочего дня тебе захотелось пойти посерфить, потому что поднялись неплохие волны, ты волен воплотить желаемое в жизнь. Одежда здесь практичная, а люди не такие осуждающие.

— Тебе нужно вернуться, чувак.

Иен Хикенс, один из успешнейших рестораторов Калифорнии, втыкает доску для серфинга в песок и протягивает мне бутылку пива.

— Вот именно, не скучаешь по виду?

Арчи Ноул, старый друг со времен колледжа, указывает на толпу блондинок с длинными ногами и подтянутыми задницами.

Я вздыхаю, откидывая голову назад, и вдыхаю соленый воздух. Хэмптонс неплохое место, но это не Сан-Франциско. Я скучаю по атмосфере, друзьям, семье. Я прилетел обратно пару дней назад и сейчас делаю обход. Это двухнедельная поездка, чтобы посмотреть, как идут дела в небольшом филиале «Графита» в Калифорнии, ну и в перерывах расслабиться и получить удовольствие. Когда я приезжаю, то остаюсь у Иена. Из-за своих трех успешно развивающихся ресторанов он едва бывает дома. Я люблю своих родителей, но мне не по себе от мысли, что, пока я буду в их доме, каждое мое движение будет каталогизировано. Мне и правда стоит купить дом, лофт или другое жилье, но руки пока так и не дошли.

— Еще как скучаю. Но Нью-Йорк... я ненавижу этот город. Однако меня ужасает мысль о переезде оттуда. Отношения жителей с этим городом на самом деле очень странные. В некоторые дни у меня нет сил его выносить, в другие хочется надеть на него кольцо и жениться. Улицы, здания, даже воздух пропитан чем-то необычным. Словно он живой.

— Послушайте его, говорит, как о женщине. Если бы я тебя не знал, Андерс, то сказал бы, что ты трахаешь «Большое Яблоко». — Арчи хохочет и кладет в рот жменю «Доритос».

Ему суждено быть вечным подростком. Он гениальный кодер и хакер, но предпочел бы тратить время и деньги на пляжах или в стрип-клубах. Арчи почти ежедневно покуривает травку и примерно раз в месяц берет высокооплачиваемый проект, просто чтобы оплачивать счета и не опустошать бар. Вообще, Агентство национальной безопасности молило его работать на них, но он отклонил предложение.

— Как Джоанна? С приезда я ни разу ее не видел. — Задавая вопрос Иену, я обращаю свое внимание на океан: огромные волны вздымаются и разбиваются о поверхность воды или берег.

Мне не обязательно смотреть на него, чтобы знать: его глаза засияли.

— Чудесно, мужик. Кажется, я наконец уломал ее съехаться, так что, наверное, она все же глуповата. Что женщина вроде нее делает с мужчиной вроде меня, мне неясно.

Иен встретил Джоанну, его девушку, около года назад, когда она одной ночью зашла выпить в его итальянский вегетарианский ресторан «Тофлоренс». Она была учительницей первоклассников и полной противоположностью его хвастливой, шумной натуры, чем и покорила его с первого мгновения.

— Рад за вас, ребята. Похоже, когда соберусь приехать сюда снова, придется искать другое место для ночлега.

— Ты серьезно съедешься с ней? В последний раз, когда я позволил цыпочке остаться, моя ванная была заполнена парфюмами и утюжками для волос, а кухня была забита низкокалорийными закусками и пиццей без глютена. — Арчи качает головой, не отрывая взгляда от зада пробегающей по пляжу блондинки.

— Я и не возражаю, да и Джоанна не такая. Она заботливая и всегда спрашивает, прежде чем сделать.

Я тихонько засмеялся, потому что он понятия не имеет, во что ввязывается. Мне нравится его девушка, но он обманывает сам себя.

— Когда вы живете вместе, все иначе. Она рядом все время, ты не можешь уйти или уехать домой.

— Говорит вечный холостяк. Давай, расскажи о веренице женщин. — Иен вытаскивает руку из гидрокостюма и делает долгий глоток.

Я делаю паузу, не уверенный в том, что сказать. Потому что, откровенно говоря, вереницы-то и нет. У меня только Джемма.

— Все неплохо.

Мой голос не предает меня, выдавая мои истинные чувства. Ну или мне хотя бы кажется, что не выдает.

— И что это значит? Ты всегда нам рассказываешь о том, какую девицу приходуешь на этот раз. — Арчи не сводит с меня глаз.

— Звучит так, будто я какой-то козел.

Иен качает головой.

— Не козел. Ты слишком ботанистый для этого. Эти фишки Кларка Кента заставляют женщин видеть в тебе честного холостяка, а не скользкого бабника-гуляку. Не представляю, как тебе удается, чувак, но я всегда даже немного завидовал.

Так я правда был козлом? То есть... ну да, я спал со многими женщинами. У меня был секс с кучей сексапильных красоток. Я не ввязывался в отношения и не вводил никого в заблуждение. Но я же просто был честен. Правда же?

— Просто сейчас я очень занят новым проектом, у меня нет времени. Есть только одна девушка, Джемма, но ничего особенного. Мы иногда общаемся, спим друг с другом. Она моложе, работает выпускающим редактором в каком-то модном журнале о красоте. Она сексуальная.

Чего я не хочу говорить парням — что Джемма забавная, и лучше компании у меня не было уже много лет. Ну да, секс потрясающий, но она веселая. Не против дурачиться. Она не боится говорить, что думает, и когда говорит, то это всегда что-то либо очень понятное, либо разумное. Мне не хочется признаваться парням, что она искренне мне нравится, как человек.

— Звучит забавно. — Арчи тянется за очередным пивом из кулера.

— Тебе тридцать, мужик. Когда ты перестанешь бегать туда-сюда и найдешь милую девушку?

Иен так говорит лишь потому, что сам счастлив в отношениях, а счастливые в отношениях парни хотят, чтобы и их приятелей посадили на привязь.

— Ты что, моя бабушка-еврейка, пробуждающая во мне чувство вины? Мне прекрасно и так. Мне не нужно два с половиной ребенка и белый забор.

Когда я произношу это, сердце ёкает. Я никогда не думал о детях или браке по-настоящему. Мне казалось, и то, и другое будет в далеком будущем, когда я буду абсолютно готов и закончу возводить империю. Однако то, что сейчас произошло... не знаю, в чем дело. Наблюдать за друзьями, у которых осмысленная связь с кем-то, слышать от подчиненных о том, что они стали родителями, или знать о том, что кого-то дома кто-то ждет... Это вроде как... неплохо.

Черт, похоже, меня накрыло сильнее, чем я думал.

— Говорю просто как брат брату, однажды ты будешь спать с какой-то девицей и сам не поймешь, как нарушишь все свои правила и границы. Она будет той самой, чувак, но поймешь ты это только тогда, когда она уйдет. — Иен многозначительно кивает.

Арчи фыркает.

— А вот и наш гуру отношений, дамы и господа. Забей на его слова, Олли, и делай, что хочешь. Я поддержу твой член и его выбор.

Он салютует пивом моему пенису и, черт подери, я поднимаю свое пиво в ответ. Я поддерживаю его взгляды.

***

Когда владеешь собственным бизнесом, сон становится редким сырьевым продуктом.

И я сейчас говорю о возможности упасть головой на подушку и провести ночь без сновидений, чего никогда, мать вашу, не случается. Глядя в потолок, вместо овец я вижу электронные таблицы, прогнозы, модели, графики и прочие тому подобные прелести. В Нью-Йорке меня убаюкивают звуки шумного города за окном.

Но здесь слишком тихо. Даже спокойный шепот океана не помогает. Мое сердце на пределе, мыслями я на восточном побережье. Работа без послаблений. Когда я лежу в постели, у меня оказывается слишком много времени на то, чтобы переосмыслить и преобразовать каждый проект, которым ныне занимается «Графит».

Вздохнув, я сажусь и включаю плоский телевизор, висящий на стене гостевой комнаты в доме Иена. Включается спортивный канал, и меня отвлекает баскетбольная игра, в которой нормально играет только одна команда. Я сижу, запихнув одну руку в боксеры — в самой удобной для меня позе. Женщины, с которыми я спал, часто спрашивали, почему мужчины это делают: засовывают руку в трусы, пока расслабляются. Вот честно, понятия не имею. Это врожденный и естественный порыв. Как для женщин в порядке вещей время от времени перебирать свои волосы, так и мне нужно одной рукой защищать «Джонсона».