– Ну так объясни! – рявкнул Франсуа.

– Мне это не нужно, – сказал Мазур. —У меня есть четкие, не допускающие двойных толкований инструкции, есть приказ, задание. Есть процедуры, опять-таки не допускающие двойных толкований. Я готов верить всему, если мне предъявят предусмотренные правилами доказательства...

– Присоединяюсь к предыдущему оратору, – сказал Кацуба, сделав едва заметное движение.

– Сидеть! – прикрикнул Франсуа.– Добром предупреждаю: если кто-то из вас дернется, всажу пулю. У меня тоже есть инструкции и приказы, а еще мне очень хочется вернуться домой живым. Вы, умоляю, глупостей не делайте, я успею шмальнуть первым и не буду маяться угрызениями совести... Мужики! Ну что вы, как дети малые? Вы представляете свое положение? Я сейчас уйду, и вы останетесь здесь одни. Никакого снаряжения не будет, оно сюда не придет, поскольку никто и не собирался сюда забрасывать никаких аквалангов. Быть может, в родном Отечестве вас и решат выдернуть отсюда – тогда пошлют человека с должными кодами. Только за это время вас, во-первых, могут запросто пристукнуть, а во-вторых, еще не факт, что вас будут спасать. Была бы честь предложена, а от убытка бог избавил... Да чтоб вас черти... Ну что мне такое сделать, чтобы поверили? На иконе клясться? Или на этом графине? Все кончено, ясно вам? Не будет никаких аквалангов, не будет! Нет никакого самолета в озере! Нет там никаких трупов и чемоданчиков! Все деза, дымовая завеса, ложь, отвлекающий маневр! Что так смотрите? Какого вам еще рожна?

– Не рожна, а кода, – спокойно сказал Мазур, прикидывая: если стянуть под столом незашнурованную туфлю и отбросить ногой в сторону, отвлечется негр на шум или нет? Черт, ничего больше не предпринять...

– Ну вот что, – сказал Франсуа, очевидно, приняв какое-то решение. – Эту бодягу нельзя тянуть до бесконечности, надоели вы мне... Последний раз говорю: я ухожу, и вы остаетесь совершенно одни. Ну?

Мазур молчал. В другой обстановке он непременно попытался бы опрокинуть стол, рискнуть с броском – но знал, что с хорошим профессионалом такие штучки не проходят. Державший его под прицелом человек был не новичком, а потому в его руке была всерьез опасна даже игрушечка на 6,35. Нет шансов...

– Черт с вами, дуралеи, – сказал Франсуа словно бы даже с некоторым разочарованием на лице. – Могу вас заверить: лично я буду стоять за то, чтобы вас отсюда все же вытащить, послать человека с кодом, но меня могут и не послушать... Адиос, амигос!

Он плавно передвинулся вдоль стены, держа их под прицелом, достиг двери, на ощупь ее открыл, проскользнул бочком – и в замке скрежетнул ключ.

Оба моментально взмыли из-за стола, по въевшейся привычке хватаясь за оружие. Кацуба остановился у двери чуть растерянно. Высокая дверь, добротно сработанная годах в тридцатых, являла собой серьезную преграду. Конечно, будь они в акции, не церемонилась бы с ней и довольно быстро одолели даже без вульгарных штучек вроде стрельбы по замку (говоря по совести, чертовски неэффективный прием, получается лишь у киношных суперменов, а в жизни крайне легко заполучить рикошетом так, что мало не покажется). Да и бессмысленно выносить безвинную дверь, подняв шум на весь отель: если профессионал отходит, он непременно продумал все заранее, тех секунд десяти, что им потребуется на дверь, беглецу как раз хватит, чтобы ускользнуть, не привлекши внимания...

Кацуба бросился в другую комнату, загремел там чем-то, появился с унылым видом:

– Ни следа его вещичек. Все предусмотрел, заранее готовился.

– Но если он заранее все предусмотрел, значит, не собирался нам вредить – на это-то времени хватало...

– Ты что – ему веришь?

– А ты?

– Не знаю, – честно признался Кацуба. – То, что он тут наплел, чрезвычайно похоже на правду, но я в жизни насмотрелся на массу вещей, неотличимых от правды, однако не имевших с ней ничего общего... В конце-то концов, полковник, наше дело – не верить, а скрупулезно следовать приказам. Приказы и инструкции так специально и сформулированы, чтобы исполнитель проявлял инициативу лишь в предусмотренных случаях.

– Он еще будет меня учить науке приказа... – проворчал Мазур. – Слушай, надо же что-то делать...

– А... – Кацуба схватил телефонную трубку. Убедившись, что провод не перерезан, набрал две цифры и быстро что-то протараторил по-испански. – Сейчас придет портье с дубликатом ключа, наплетем что-нибудь... Меня другое волнует. Сказать?

– Не надо, – мотнул головой Мазур.

Он все прекрасно понимал и сам: после таких сюрпризов внутри группы следует немедленно уходить. Менять место дислокации, запутывать след, свернуть с маршрута, о котором знал беглец. Это азбука, аксиома. Уходить туда, где на их появление просто не рассчитывают и не смогут вычислить новое логово – по крайней мере, с маху. Невозможно изменить одно: конечную точку маршрута, но тут уж ничего не поделаешь, что ж, бывали в похожих ситуациях, выкрутимся...

Буквально через полминуты в двери скрипнул ключ – явился почтительный портье, вмиг освободил пленников, получил свои чаевые, раскланялся и долго объяснял что-то в ответ на расспросы Кацубы.

Когда они оказались в коридоре и портье удалился, Кацуба объяснил:

– «Неро сеньор», черный сеньор, оказывается, еще сегодня утром расплатился за номер, унес вещички, однако предупредил, что номер должен оставаться за ним до тех пор, пока он не обсудит в нем свои дела с друзьями. У крыльца его ждала машина, никто, конечно, не запоминал марку и номер, да и ничего это нам не дало бы...

– Вот и я. Какие у нас нынче планы?

Не теряя времени, Мазур подхватил Ольгу за локоть и почти потащил на широкий балкон в торце коридора. Она ошарашенно подчинилась. Балкон выходил на тихую улочку, на нем никого не было, так что можно поговорить без лишних ушей...

– Нужно уходить, – сказал Мазур, не обращая внимания на отчаянный взгляд Кацубы, прямо-таки умолявший не пороть горячку. «Тоже мне, ментор, я и сам знаю, что следует делать...»

– Куда? – удивленно воззрилась Ольга.

– Вот это нам сейчас и нужно в темпе обговорить, – тихонько сказал Мазур. – Я не буду вдаваться в подробности, некогда, одно скажу: те самые конкуренты, которых ты, как выяснилось, не зря опасалась, протянули щупальца ближе, чем нам казалось...

– Франсуа? – догадалась она с похвальной быстротой.

Мазур кивнул:

– Увы... Только что последовало бурное объяснение, он не рискнул предпринимать какие-то решительные меры прямо в отеле, да и мы не дети, но недомолвок не осталось. Не увидим мы его больше...

– Вы что... – расширились глаза у Ольги. – А труп куда дели? Неужели в шкаф?

– Хорошего же ты о нас мнения...

– За работой видела.

– Нет, он просто-напросто смылся... Но и нам нужно побыстрее убираться. Благорасположение сеньора бригадного комиссара – вещь хорошая, но есть разные способы нам напакостить, сама убедилась...

– Что он хотел? Не стану представляться провидицей, но вот с самого начала не нравился он мне... Тоже охотится за аппаратурой?

– За какой еще аппаратурой? – вполне натурально удивился Мазур.

– Ой, только не надо... – досадливо поморщилась Ольга. – Которая утонула в озере. Извини, милый, но я и этот секрет знаю – я тебе не раз говорила, что дон Себастьяно человек серьезный. Те, кто был на Ирупане до вас, то ли нечаянно утопили, то ли умышленно сбросили в озеро какую-то аппаратуру, и вам в первую очередь нужно ее достать... Убедился, что я знаю все?

«Ага, – подумал Мазур, ожидавший худшего. – Очередная порция дезинформации, неведомыми путями достигшей дона Себастьяно. Ну, это к лучшему, меньше недомолвок, пусть считает, что и в самом деле знает все...»

– Убедился, – сказал он, довольно натурально сыграв смущение и неудовольствие. – Ну, не мог я тебе этого говорить... Тем лучше. Раз сама знаешь все, понимаешь, что нужно побыстрее искать надежное укрытие. Такое, чтобы нас долго не смогли вычислить. Ты же здесь бывала, тебе и карты в руки...