— Ради всего святого! — рявкнул Райли. — Оставьте нас в покое! Будете всю палубу языком вылизывать!

— Ради всего святого! — рявкнул Райли. — Оставьте нас в покое! Будете всю палубу языком вылизывать!

— Простите? — послышался из-за двери мужской голос с английским акцентом.

— Черт… — шёпотом выругался Райли, огорчённо переглянувшимся с Кармен. — Что вам угодно, коммандер?

— Мне необходимо поговорить с вами, капитан, — ответил из-за двери тот же голос.

— А вы не могли бы подождать хотя бы часок? — спросил он, многозначительно глядя на Кармен.

— Боюсь, что нет, — ответил коммандер. — Сегодня вечером мы прибываем в Леопольдвиль, и нужно поговорить сейчас, пока есть возможность.

Алекс разговаривал с Флемингом, но глаза его были прикованы к сидевшей перед ним женщине, одетой в мужскую одежду, но даже так она выглядела неотразимо прекрасной.

Она равнодушно пожала плечами.

Райли кивнул.

— Проходите, — сказал он.

Дверь открылась, и на пороге появился коммандер Флеминг, облачённый в элегантный костюм-тройку из серого льна и с ароматной сигаретой в руке.

С удивлением обнаружив в каюте Кармен, британский агент слегка покраснел, догадавшись, чему только что помешал.

— Прошу прощения, — извинился он. — Если хотите, я могу вернуться через несколько минут.

— Нет уж, об этом даже речи быть не может, — ответил Алекс. — Никаких возвращений через несколько минут. Если у вас есть что сказать — говорите сейчас, а потом… — он подмигнул Кармен, — потом мы вернёмся к перерванному разговору.

Стоящий у порога Флеминг кивнул.

— Ну что ж, в таком случае… — произнёс он, стоя в той же позе и многозначительно глядя на Кармен, словно ожидая от неё каких-то действий.

Видя, что она не поняла намёка, он столь же многозначительно откашлялся и обратился к ней напрямую.

— Не могли бы вы оставить нас одних, мисс Дебаж? У меня есть несколько вопросов, которые я должен обсудить с капитаном наедине.

— Нет, не может, — немедленно ответил Райли. — Она останется здесь.

Флеминг ненадолго замолчал, словно подыскивая слова, наиболее подходящие к ситуации.

— Мне бы не хотелось показаться невежливым, — произнёс он как можно любезнее, — но я бы хотел обсудить с вами по секрету кое-какие вопросы, при обсуждении которых не должны присутствовать посторонние: только вы и я. Я уверен, вы меня понимаете.

— К сожалению, нет, не понимаю, — ответил Райли. — А если это касается того, что случилось за последние недели, то вы прекрасно знаете, что она, как и остальные члены моей команды, прекрасно осведомлена о случившемся. У меня нет от них секретов, — отрезал он.

— У вас, может быть, и нет, — возразил Флеминг. — А вот у меня — есть.

Алекс хотел уже ответить, но Кармен остановила его мягким жестом.

— Не беспокойтесь, — беспечно произнесла Кармен, вставая и направляясь к двери. — Пока вы беседуете, я пойду и приведу себя в порядок.

Уже у самой двери незаметно для Флеминга Кармен поднесла руку к лобку, делая вид, что бреет его.

У Райли чуть глаза не вылезли из орбит, и англичанин готов был поинтересоваться, что он такого увидел.

Уже повернув ручку двери, Кармен послала Райли воздушный поцелуй и бесстыдно улыбнулась Флемингу.

— Постарайтесь не слишком утомлять его, — попросила она, подмигнув и закрыв за собой дверь.

Коммандер повернулся к Райли, не зная, что и сказать.

Но Райли не стал разводить церемонии.

— Даю вам десять минут, — заявил он без обиняков.

Флеминг уселся на стул, на котором прежде сидела Кармен, огляделся в поисках пепельницы и скупым жестом затушил в ней сигарету.

— Я думал, мы уже обсудили все, что можно, — заявил Райли, теряя терпение.

Флеминг кивнул, но так и не нашёл, что ответить на столь неопределённый вопрос.

— Как я уже объяснил вам вчера, — начало он, — как только мы сойдём на берег, полиция тут же арестует вас и мистера Алькантару. Вас обоих поместят в больницу под надзор полиции, так что, к счастью, вам не грозят ни новые допросы, ни пребывание в каталажке.

— Да, это мне уже ясно. Такое условие выставили, прежде чем разрешить отправиться на наши поиски, так что проблем не будет. Гораздо больше меня интересует, каким образом остальным удалось снять с себя обвинения.

— Реабилитировать вашу команду, оставшуюся в Матади, было достаточно просто, — объяснил Флеминг, — хотя и не могу сказать того же о мисс Дебаж — по причине её участия в нападении на полицейский фургон. А впрочем, я постарался возложить всю ответственность на покойного коммандера Хадженса… тем более, что ему уже все равно.

Алекс невольно поёжился.

— До сих пор не могу поверить, что Хадженс…

— Знаю, — согласился Флеминг. — И тем не менее, это так. В мире разведки правая рука не знает, что делает левая… а зачастую, каждый палец этой руки понятия не имеет, что делают остальные. — Откинувшись на стуле, он добавил: — Это нечто вроде игры в бридж с завязанными глазами: никогда не знаешь, кто твой союзник, а кто — противник.

— Знаю, знаю… — раздражённо кивнул Райли. — Но вот в то, что он убил ван Дайка и что с самого начала водил нас за нос — до сих пор не могу поверить.

— Он вас использовал, — подчеркнул Флеминг. — И в свете всех его действий, не удивлюсь, если окажется, что после окончания миссии он собирался избавиться от всех свидетелей.

От тона, которым коммандер произнёс слово «всех», пристально глядя в глаза, у Райли перехватило дыхание.

— Не стоит о нем сожалеть, — добавил англичанин, заметив, как по лицу капитана промелькнула тень печали. — Хадженс был не слишком щепетильным человеком, и не думаю, что он был на вашей стороне.

— А вы? — напрямую спросил Алекс. — Вы сами на чьей стороне?

— На самом деле здесь нет никаких сторон, друг мой, — улыбнулся Флеминг. — В УМР были уверены, что вы на их стороне, но, тем не менее, послали с вами Хадженса, и, возможно, мы никогда не узнаем, действовал ли он по приказу своего руководства или же… кого-то ещё.

— Что вы хотите этим сказать? — спросил Райли.

— Я пытаюсь вам объяснить, капитан, что существуют вещи, которые выше нашего понимания. Существуют интересы, которых мы не знаем, существуют весьма могущественные люди, которые служат лишь самим себе и держат в руках все ниточки, управляя всеми вокруг: и мною, и вами, и даже теми, кто, как мы думаем, правит нами, — Флеминг наклонился вперёд, словно хотел сообщить что-то по большому секрету. — Ими управляют кукловоды. Не забывайте об этом.

Райли с минуту помолчал, вспомнив, что уже слышал почти те же слова из уст самого Хадженса.

— Почему вы мне все это рассказываете? — спросил он наконец.

Флеминг опустил руку на плечо капитана.

— Потому что уверен, вы — человек чести, — серьёзно ответил он. — Когда уверен, что вокруг — одна сплошная гниль, безбрежное море коррупции и лжи, встретить такого человека, как вы — все равно, что обнаружить выросший на помойке прекрасный цветок.

— Я — цветок? — переспросил Райли, удивлённый подобным сравнением.

— Почему, по-вашему, вам так предана команда? — продолжил Флеминг. — Лично я в жизни не встречал такой преданности. И причиной тому — вовсе не ваши достоинства моряка, как и не их личная к вам симпатия. Они видят, что вы — человек чести, который их никогда не предаст. Без колебаний будут рисковать жизнью по вашему приказу, но не за деньги и не ради каких-то идеалов, а исключительно ради вас. — Он ткнул в его сторону пальцем. — Потому что они уверены — даже если сами они не понимают причин вашего приказа, вы знаете, что делаете.

Алекс Райли не знал, что и сказать. Он никогда не задумывался о причинах преданности своей команды… или добровольцев из бригады имени Линкольна, которые пять лет назад по его приказу штурмовали холм Пингаррон и гибли, сражённые пулями солдат армии Франко.

Он не был уверен, что хочет отвечать на этот вопрос, и уж точно не считал, что заслуживает такого отношения.

— Вы заблуждаетесь на мой счёт, — угрюмо ответил он. — Я вовсе не столь добродетелен и благороден, как вы обо мне думаете и, конечно, никоим образом не чёртов цветок.

В ответ британский агент вздохнул и расплылся в улыбке.

— Вот видите? — сказал он. — Вот ответ настоящего мужчины.

Алекс раздражённо поморщился.

— Ладно, к черту ваши антимонии! — прорычал он. — Итак, чего вы от меня хотите? Только не говорите, что пришли лишь справиться о моем самочувствии.

— Разумеется, я пришёл не за этим, хотя вы мне действительно симпатичны, — ответил Флеминг, откинувшись на стуле и сплетя пальцы. — Причина моего прихода заключается в том, что мне хотелось бы знать, о чем вы собираетесь поведать своему правительству через несколько недель, когда вернётесь в Вашингтон и предстанете перед комиссией УМР.

— Это зависит…

— От чего?

— От того, что вы собираетесь рассказать своему начальству в Лондоне.

Флеминг медленно и убеждённо покачал головой.

— Я не собираюсь им ничего рассказывать, — заверил он. — Насколько я понял, Кляйн был не более чем обезумевшим стариком, которого обожала группа каннибалов. Это даже если не брать в расчёт его работу над вирусом «Аусштербен» и связи с нацистами. Если меня не заточат за измену в лондонский Тауэр, выбросив ключ в Темзу, — вздохнул он с горестной усмешкой, — то я буду уверен, что все это просто абсурд, и у британского правительства нет никаких причин отправлять кого-то ещё продолжить расследование.

Алекс кивнул, вполне довольный услышанным.

— Я не уверен, что все достижения Кляйна погибли при пожаре, — сказал он. — Но мы твёрдо уверены, что никто больше не должен лезть в эти джунгли. От этого может зависеть судьба всего человечества.

Флеминг кивнул; он и сам склонялся к этой мысли.

— Мы должны все исправить, — заявил он, и тут его взгляд остановился на маленькой книжке, лежавшей у изголовья кровати. — «A voyeur des tenebres», — прочёл он и взял её в руки. — Французское издание «Сердца тьмы». Это ваша книга?

— Бланшара, — ответил Райли с неожиданной теплотой. — Она лежала у него в ящике, в его каюте, и он мне её подарил.